Плачущий монстр - Влад Райбер

Знаю, Верения ненавидела его. Ещё долго моё отражение в зеркале ходило хмурым. Кажется, она хотела снова его найти и наконец убить. И я помогу ей. Такое чудовище не должна носить земля!

Палач

Да, я охотник. Мать тоже была охотницей, как я полагаю. Но не она меня этому научила. Мама погибла, когда я и в школу ещё не пошёл. Ехала в лифте, и кабина рухнула в шахту с девятого этажа. Я был несмышлёным, но не верил, что это произошло случайно. Как это лифт сорвался в шахту? Там что, не было никакого специального тормозного механизма? Был. Но он не сработал. Я задавал много вопросов, попросту не верил, что такое могло произойти с мамой. С моей мамой!

Меня усыновила тётя и забрала к себе. Она не была этому рада, но относилась ко мне неплохо. Обустроила детскую, купила игрушек… Маму похоронили через три дня, а мне показалось, что прошла целая жизнь. Я успел привыкнуть к новому дому. Тётя просила вести себя тихо и не беспокоить её лишний раз, особенно во время сна. Поэтому я зажимал ладонями рот, чтобы не закричать, когда он появлялся рядом.

Это произошло в первую ночь после похорон. В моей комнате не было часов, но я услышал тиканье. Такой звук от него исходил. Внешне он напоминал человека, которого переехал поезд. Где-то был подшит, где-то подклеен, перевязан, заделан стальными скобами. Местами из него торчала волокнистая набивка вроде синтепона. На лице – засохший и посыпавшийся грим. В его улыбке не было ни капли доброты. Только ненависть. Я был несмышлёным, но понял это. Он стоял у приоткрытого шкафа… наверное, вылез оттуда… и показывал мне свои пальцы. Из-под ногтей торчали острые длинные иглы. Он угрожал, говорил: «Я могу пришить тебя к кровати, и ты больше никогда не встанешь!»

Иглы невероятно быстро двигались вверх-вниз, как в швейной машинке. И звук был такой же! Он приближался. Я жалобно пищал. Нечистая сила, зло, демон, монстр из шкафа.

Обычно я не даю имён и прозвищ нечисти, они ведь не люди. Но этого я назвал Палачом.

У меня не было врагов хуже него. Палач отнял у меня право на обычную жизнь, как и обещал в первую ночь нашего знакомства…

Пробивные иглы из его пальцев остановились в нескольких сантиметрах над моей грудью, и Палач сказал: «Не хочу к тебе прикасаться. Ты будешь страдать иначе. До конца своих дней! Мне жаль тебя, дружок. Тебе не повезло со мной встретиться». Его глаза не двигались, они были словно из стекла. А лицо в потрескавшемся гриме дрожало от ненависти. Я ещё не знал, в чём провинился и почему нечисть готовила мне козни похуже смерти. Тёте ничего не рассказал. Боялся, что она пожелает избавиться от проклятья, выгнав меня из дома.

Палач приходил каждый день. Выглядывал из ванной, из пустых комнат, тихо стоял за спиной тёти, улыбался и делал такой жест, будто застёгивает рот на молнию. Странно, что моя родственница не замечала тиканье. Я думал, что ничего не случится, если не скажу о нём. Как бы не так! Я не был шумным ребёнком и старался перемещаться тихо как мышь. Тётя любила вздремнуть в середине дня. Однажды я вышел из своей комнаты, чтобы взять чего-нибудь перекусить. Проходил мимо гостиной и увидел в приоткрытой двери, что Палач стоит рядом с диваном, где спала тётя. Он смотрел на меня и тряс коробком спичек. Я боялся, что мою опекуншу разбудит этот звук, вошёл в комнату, сложил ладони в молитвенном жесте и прошептал: «Пожалуйста, не надо». Палач ответил в полный голос: «Спички детям не игрушка!» Достал одну из коробка, чиркнул и бросил на диван. Горящая спичка повисла на краю тётиного халата.

Палач шагнул за книжный шкаф и исчез. Он мог становиться плоским и проникать в самые узкие щели… Представьте: я, ребёнок, стою в комнате, тётя спит, её халат потихоньку пожирает огонёк… Первое, что я придумал – разбудить её, но она не просыпалась, а только возмущённо мычала: «Выйди отсюда!»

Тогда я побежал в ванную набрать воды в какую-нибудь ёмкость. На стиральной машине стояла литровая банка с прозрачной жидкостью. Я схватил её, думая, что это вода, прилетел в гостиную и плеснул на халат тёти, который уже и не горел, а только тлел и дымился… И моя опекунша вспыхнула! В банке оказался керосин. В квартире завелись клопы, и тётя промазывала им плинтусы. Как она кричала! Горела её одежда, лицо, волосы. А я стоял с пустой банкой, с ужасом понимая, что натворил. Гостиная полыхала, а тётя лежала лицом в пол, и от её облысевшего затылка поднимался дым.

Это Палач всё подстроил! Он знал, что я возьму эту банку с керосином! Хотел, чтобы я сделал это своими руками! Я тоже пожелал сгинуть в этом огне, но меня спасли пожарные. Кто-то из них спросил, из-за чего всё началось. А у меня в голове были только слова Палача, и я зачем-то повторил их вслух: «Спички детям не игрушка». И пожарный ответил строго: «Понял наконец? Умный мальчик!»

Никто из родственников не захотел взять меня к себе. И из детского дома меня никто не забрал. Кому нужен ребёнок, который сжёг собственную тётку в шесть лет? Меня и в детдоме ненавидели, да и сам я себя ненавидел, хотя знал, что это была проделка Палача.

За всю жизнь только один человек проникся ко мне сочувствием. Его звали Даниил.

Не родственник. Совсем незнакомый парень. На вид совсем не борец – худой, невысокий и в очках. Даниил встретился мне в день совершеннолетия. Я чувствовал себя совершенно потерянным. И он увидел это во мне. Подошёл перед входом в зал кинотеатра и сказал, что у меня такой вид, будто я встретил дьявола. Он знал об этом не понаслышке! Даниил уже видел подобный взгляд, он был знаком с людьми, которые пострадали от нечисти. Три года назад он жил рядом с проклятым местом, где творилась всякая жуть. У него были друзья с такими же опустошёнными, как у меня, глазами… Этот парень неплохо зарабатывал в игровой индустрии и в свои двадцать лет был уже весьма состоятельным человеком. Оказалось, что его самая продаваемая игра «Ничейный этаж» была