Зеркальный принц - Александр Алексеевич Зиборов

— Разочарую вас: нет, не могли! Даже если бы знали это свойство кольца, то так использовать бы его не смогли. Дело в том, что перстень оказывает такое действие лишь на нас, гномов, а вот на дылд… то есть, на людей это не распространяется.

— Жаль, очень жаль.

— Так что сразу после разговора с вами, когда вы вернули нам кольцо, я сразу же отправил его в Махреб, к мастеру Диоманту. Туда он попал в одно мгновение, а вот обратный путь займёт у него более суток. Конечно, ежели он не задержится там. Подождите его возвращения.

— Хорошо. А пока не могу ли я понаблюдать за скорпионами наверху?

— Догадываюсь, хотите лучше узнать-изучить своих врагов.

— Угадали, вы очень мудры, уважаемый Большак…

Можно было уже уходить, но Азван мялся, не решаясь высказать давно уже осенившую его мысль. Старый гном это заметил и спросил:

— Вижу, вы хотите ещё что-то сказать мне, уважаемый гость?

— Да, хочу спросить, но не решаюсь.

— Смелее! Говорите!

— Я вижу вам преклонный возраст…

— Кхе-кхе, — сдержал улыбку Большак, — это столь очевидно, что не заметить невозможно. Говорите, я слушаю.

— Дело в том, что мне немного известна лечебная магия. Ну, меня учили ей, но я ею ещё ни разу не опробовал… — Азван испытал легкое стеснение от того, что соврал: никто его не учил лечебной магии, он позаимствовал её из памяти колдуньи Куэньи в Кентере. — Может быть, какие-то заклинания вам помогут вернуть здоровье. Пусть даже в какой-то степени, совсем немного.

— Я пережил почти всех своих сыновей и многих внуков. А почему, как вы думаете? Не отвечайте, я скажу: с помощью высокого искусства наших лекарей. Они уже давно чародейничают, стараются. Делают всё, что могут. Увы, но у всего имеются свои границы. В том числе и у моего здоровья, долголетия.

Азван помнил, что случайно позаимствованное им у Большака умение создавать невидимые магические руки оказались сильнее того, чему был обучен он сам. Могло быть, что и лечебные заклинания гномов могут превзойти те, которыми пользуются люди. Но ему очень хотелось помочь гостеприимному Большаку и он продолжил:

— Это я понимаю, но ведь может оказаться так, что какие-то из известных мне заклинаний может оказать на вас хоть какое-то благоприятное действие.

— Такое вполне может быть, — признал старый гном.

— Но признаюсь честно, я не решаюсь применить их в отношении вас. Я же говорил, что никогда их не использовал и вообще лечение — дело мне неизвестное, не опробованное.

— И вы что-то предлагаете, так? Вижу по вашему виду, что у вас имеется какая-то идея по этому поводу. Говорите!

— Вы рассказали про врачей. Ну, своих лекарей! Почему бы им не перенять мою лечебную магию, пусть ознакомятся с заклинаниями и решат, что и как использовать. У них опыта же куда больше моего. У меня его вообще не имеется.

— Очень дельное предложение, — одобрил Большак. — Сейчас я приглашу их.

Он сосредоточил взгляд на хрустальном шаре, который находился в маленьком блюдце на столе. Некоторое время смотрел на него, сдвинув густые брови. Потом расслабился. Повернулся к гостю и сообщил:

— Сейчас они придут. Двое лекарей, самых лучших. Они пользуют меня.

Действительно, через некоторое время в дверь постучали и в комнату вошли два благообразных гнома, в традиционных кофточках и колпаках. Один из них был почти на голову выше другого. Его звали Здоровяком. Несомненно, из-за немалых для гнома размеров и, косвенно, с профессией — он же лечил, оздоровлял своих соплеменников. Второй был пониже, худощав. При знакомстве назвал себе Густобровым. Действительно, брови у него были немалых размеров и вкупе с усами и бородой закрывали большую часть лица.

Вначале, услышав про лечебную магию дылды, лекари посуровели, одарили человека неприязненными взглядами. Позже их недовольство исчезло и даже заменилось благоволением, когда они узнали, что с ними готовы поделиться чарами. Всё же они были врачами, потому были не прочь узнать что-то новое по своей части. А Азван при этом не один раз указывал на то, что он в лечебной магии совершенно неопытен, лишь обладает такими заклинаниями, и всё, не более. Готов передать их многоуважаемым врачам и пусть они уже сами распоряжаются новыми знаниями, как посчитают нужным. Это оказало положительное действие. Особенно на Густоброва. Здоровяк оказался более благодушен.

Принц не стал пересказывать все заклинания, а просто раскрылся, предоставив гномам-лекарям доступ в свою память, но только к тому, что им могло пригодиться, всё прочее оградил от проникновения. Они тотчас же позаимствовали всю лечебную магию юноши.

Здоровяк тут же предложил щедрому гостю позаимствовать у себя всё то, что пожелает человек. Тем же самым способом, что он сам сделал.

Густобров решил не отставать от коллеги и настоял на том же.

Азван сразу же отзеркалил их соответствующие знания, попутно прихватив — отзеркалив — и некоторые прочие. Мог вообще всё позаимствовать, но спохватился, устыдясь, что проникает дальше того, что ему было великодушно разрешено, остановил себя. Но лечебная магия обоих гномов, вместе с их докторским опытом, оказались в памяти человека. Он решил потом разобраться в их знаниях. Это раньше он всё забывал, всё улетучивалось, а теперь оказывалось как бы в кладовке его памяти, и он всегда мог всё вспомнить, изучить и применить. Отметил некоторые, могущие оказаться ему полезными заклинания. В том числе умение отводить от себя внимание, зрение и слух людей или каких-то существ. С его помощью можно было оставаться незамеченным буквально под их носом.

Затем принц сказал, что пусть теперь многоуважаемые Здоровяк и Густобров разбираются со всем тем, что они узнали из его лечебной магии и применяют её, ежели сочтут нужным. Пожелал им успеха. Сказал, что хотел бы понаблюдать из укромного места за скорпионами.

Большак тут же через хрустальный шар вызвал Борзонога и велел ему проводить дылду… то есть, уважаемого гостя к какому-нибудь месту, откуда тому будут видны скорпионы.

Борзоног явился и Азван ушел с ним, попрощавшись со старостой и обоими лекарями.

Азван покинул Большака под впечатлением общения с гномами-врачами. Дело было в том, что вместе с их заклинаниями лечебной магии, он нечаянно прихватил из памяти Густоброва и кое-что сугубо личное. Оказывается, тот давно соперничал со Здоровяком и сильно ему завидовал, скрывая это. Ему хотелось быть таким же большим