Капкан для гончей - Надежда Федотова

Позади раздался предупредительный стук в дверь. Ивар обернулся.

– Входите. А, это ты! – Он широко улыбнулся и, поднявшись, протянул ладонь долгожданному начальнику замкового гарнизона: – Ну наконец-то! Здравствуй, друг…

Нэрис удовлетворенно оглядела спальню. Какая большая! С ее девичьей комнаткой в отчем замке и не сравнить. А уж с новыми бархатными портьерами и толстым пушистым ковром на полу (папа на приданое не поскупился) и вовсе загляденье! Девушка прикрыла дверь и с разбегу со счастливым взвизгом плюхнулась на огромную, устланную покрывалом из шкур кровать. Так себя вести, разумеется, порядочной замужней женщине не полагалось, но после недели ночевок в холодном шатре да тряски в повозке… Тут бы даже маменька, при всем ее воспитании и чопорности, не удержалась бы! Нэрис блаженно вздохнула и потерлась щекой о шелковистый мех. Хорошо… А еще лучше было бы понежиться сейчас в горячей воде с душистым мылом, съесть кусок маминого пирога с молоком – и спать!

Она вздохнула и с сожалением сползла с кровати. Увы, обязанности хозяйки таких излишеств не позволяли. Столько всего нужно сделать! И насчет ужина распорядиться, и замок осмотреть, и решить, куда разместить такую прорву народу, и со слугами познакомиться, и… В общем, какие уж тут пироги да ванны! Тем более что такие пироги, как у матушки, у Нэрис никогда не получались. Вот вроде и пышные и вкусные, а все одно: как будто чего-то не хватает! Тут особый кулинарный талант нужен, наверное. Да и рецепт взять забыла во всей этой суматохе.

Дверь отворилась, и вошла нагруженная тюками Бесс.

– Ой, госпожа! – с порога затараторила она. – Ну до чего ж мы славно устроились! Такой большой замок, такой красивый! А кухня-то! Огромадная, вот-те крест, и по стенам от медной утвари тесно! Так сияет, что глазам больно!

– Угу, – сказала Нэрис, раздумывая, с чего начать.

– Там вас кухарка спрашивала, об ужине, – трещала Бесс, развязывая тюки и пристраивая вещи на положенные места. – И еще такой запыхавшийся господин интересовался, куда остальных селить будем…

– А, наверное, мажордом, – догадалась хозяйка. – Ну надо же, все как в лучших домах!

– Кто, госпожа?

– Мажордом, – повторила Нэрис. – Дворецкий. Ну, что-то вроде экономки! Дом ведет. Очень модно сейчас, я такого у Гордонов видела, они им гордятся больше, чем замком, кажется! Всем гостям демонстрируют.

– Дак зачем нам этот мжир… дом? – наморщила брови Бесс, которая ко всяческим нововведениям относилась с недоверием. – Вы же хозяйка! Вам дом и вести!

– Это понятно… Но с помощником будет проще. Если он толковый, конечно. – Она посмотрела на тюки. – Не отвлекайся. Как все разберешь, сходи к Томасу, посмотри, как он там. Может, ему нужно что. А я на кухню. Уже вечер, а мы и не обедали, а мужчине гораздо важнее, что он будет есть, чем где он будет спать!

Негромкий, убаюкивающий голос лютни плыл по залу. Веселый разухабистый гомон, что царил здесь совсем недавно, уступил место ночному умиротворению и покою. Главные бузотеры, братья Мак-Тавиши, наверстав тяжелые дни вынужденной трезвости, уже давно богатырски храпели на сеновале, норманны и шотландцы – те, что не стояли в карауле, тоже расползлись по своим койкам. Отоспавшийся за два дня Томас перебирал струны. Рядом крутилась Бесс, которая усиленно делала вид, что убирает со стола, хотя это была совершенно не ее обязанность. Позевывающий Творимир терпеливо ждал, когда наконец лорд Мак-Лайон соизволит отправиться на боковую. Бывший воевода исполнял в отряде роль телохранителя командира и редко уходил первым – так уж у них было заведено. Но сейчас он, как никогда, был склонен пренебречь этим правилом. Ну сколько можно?! Ночь-полночь, а он все сидит, на огонь любуется. Или на жену молодую, черт его разберет. Оно, конечно, и понятно, но в опочивальне тоже есть камин, да и не только камин, если уж на то пошло. Вот тебе и огонь, и кровать, и супруга – живи и радуйся, и другим дай отдохнуть! Так ведь нет же, пристроился разговоры разговаривать, нет чтобы о товарищах подумать. Этому рыжему балбесу что – он вон свеженький, бодренький, служанке глазки строит, на балалайке своей бренчит, будто и не раненый вовсе! А ему, Творимиру, хоть ложись да помирай – спать охота, моченьки нету.

Лютня смолкла. Русич уж было возрадовался, возмечтав о том, что все наконец-то угомонятся, но не тут-то было. Томас прокашлялся, бросил на Бесс пронзительный взгляд из-под ресниц и объявил:

– Вот! Только что родилось… так сказать, под влиянием момента!

Он вновь опустил пальцы на струны. Творимир внутренне застонал.

Нэрис улыбнулась:

– Этот вечер прямо-таки изобилует моментами! С чего бы вдруг? Или это для вашего волынщика обычное состояние?

– Обычное, – махнул рукой Ивар. – В присутствии охмуряемого объекта. То есть я имел в виду…

– Да я поняла! – расхохоталась девушка. – Он же возле моей Бесс еще со свадьбы крутится. Правда, от посторонних «приключений» его это не спасло…

– Вы и об этом знаете? – хмыкнул лорд.

– Так ведь шуму было на весь постоялый двор, – развела руками она. – Да и потом, весь отряд об этом судачил! Вы не подумайте, что я такая кошка любопытная, просто…

– Любопытство – хорошее качество. Лично на мой взгляд, – раздумчиво ответил Ивар. – Разумеется, если оно идет об руку с чувством самосохранения. Вы не представляете, сколько народу погорело именно из-за отсутствия последнего! А Томас… вы бы предупредили свою служанку, чтобы не относилась слишком серьезно к его ухаживаниям. Он парень неплохой, но есть у него грешок: день без новой музы – зря прожитый день!

– Можно не предупреждать. Бесс – девочка сообразительная, и ухажеров у нее дома было – отец вожжами разгонять не успевал. – Нэрис улыбнулась. – Хотя баллад ей пока, кажется, еще не посвящали, так что – кто знает?

– Вот именно, – кивок в сторону Тома. – Этот же не успокоится! Хотя музыкант великолепный. Исключительно за это и прощаю. – Ивар вслушался в мелодию. – Хороша… Новое что-то, вполне может быть и вправду – только что родилось.

Огонь в очаге побледнел и погас,И тени сгустились вокруг.Но спи, не тревожься, в сей призрачный часС тобой буду рядом, мой друг.Окутаю белые плечи твоиЯ мягким, как пух, покрывалом.За окнами ночь, но для нашей любвиИ ночи – одной – мало…Кто знает, что снится голубке моей?Чем грезишь ты, сердца отрада?А мне же, без нежной улыбки твоей,Ни сна, ни короны не надо.И пусть там, снаружи, хоть дождь льет стеной,И волны пусть бьются о плес,Ты спи, не тревожься, я рядом с тобой —Как старый и верный пес.Растают невзгоды в объятьях твоих,Лишь взглянешь – и утро настало!Жизнь – множество дней, но для нашей любвиИ жизни – одной – мало…

– Ты смотри, как заливается! – покачал головой Ивар. – И не скажешь, что пару дней назад при смерти был… Кстати, – спохватился он, с благодарностью взглянув на жену, – я так вас и не поблагодарил за старания. Ваши загадочные снадобья творят чудеса! Была у меня пара похожих случаев – не спасли. Не успели.