Украденный трон - Дэвид Гейдер

И тут же оказалось, что расслабляться им пока рано. Эрл Рендорн уже предостерегал, что расположение мятежной армии становится слишком известным; никогда прежде они не задерживались так долго на одном месте. Все это время в лес, где стояла армия, понемногу просачивались небольшие группы новобранцев, и слухи о том, где искать сторонников Мэрика, расходились все шире. Наконец однажды вечером прискакал гонец от эрла Амарантайна и сообщил о приближении войск узурпатора.

Мэрик сказал эрлу Рендорну, что, прежде чем уходить, должен кое-что сделать. Взяв с собой Логэйна, он отправился с визитом к эрлу Байрону. Логэйн твердил, что это глупо, но Мэрику было плевать.

При их приближении молодой эрл в сопровождении стражников вышел из своего амарантайнского поместья и дружелюбно помахал рукой.

— Ваше высочество, — приветствовал он гостя. — Признаться, я удивлен, что вы еще здесь. Разве вы не получили мое послание?

— Получил, ваша светлость, — кивнул Мэрик. — И хотел поблагодарить вас.

Молодой эрл тоже кивнул. По выражению лица трудно было понять, о чем он думает.

— Это было меньшее, что я мог для вас сделать.

— Куда уж меньше, — многозначительно проворчал Логэйн.

Мэрик ожег его гневным взглядом. Логэйн лишь насупился, но не проявил ни малейших признаков раскаяния.

— Я хотел, — твердо продолжал Мэрик, снова глядя на эрла Байрона, — выразить тебе нашу благодарность. В твоих владениях мы нашли надежное убежище, пусть всего лишь на время. Надеюсь, этот поступок не будет иметь для тебя никаких дурных последствий.

С этими словами он отвесил низкий поклон эрлу. Тот явно сконфузился и только смог на прощание выдавить из себя пару ничего не значащих любезностей.

Едва ли от этой встречи можно было ожидать чего-то большего. Возвращаясь в лагерь, Мэрик уже готов был согласиться с Логэйном и признать, что лучше бы они просто ушли из этих мест, не тратя попусту сил и времени. И когда на следующее утро мятежная армия выступила в поход, принц испытал нешуточное потрясение: у самой опушки леса мятежников поджидал большой вооруженный отряд со значками Амарантайна.

Солдаты, однако, не спешили атаковать. Вперед выехал эрл Байрон, на виду у всего отряда преклонил колени перед Мэриком.

— Пусть узурпатор подавится моими землями, — проговорил он, и голос его дрожал от наплыва чувств. — Я отправил жену и детей на север, взял с собой всех верных людей и все припасы, какие удалось собрать. — Эрл поднял взгляд на Мэрика, и в глазах его заблестели слезы. — Если… если ты, милорд принц, согласишься принять мою службу, я с радостью примкну к твоему делу. И прости, что у меня не хватило духу поступить так раньше.

Мэрик потерял дар речи, а люди эрла и его собственные спутники разразились ликующими воплями.

И снова им пришлось сражаться — вначале, когда мятежная армия, уходя от войск узурпатора, отступала назад в западные горы; потом, когда эрл Рендорн решил, что врагу надлежит дать подобающий отпор. Ряд мелких стычек, происходивших большей частью под весенним проливным дождем, вынудил солдат узурпатора, не ожидавших такого оборота дел, поспешно отступить. Пару педель спустя прибыло более крупное войско, которое наспех собрал разъяренный Мегрен, но мятежная армия к тому времени была уже далеко.

Вот как жила и выживала мятежная армия два нелегких года.

Правда, настоящие сражения случались редко, и мятежники в основном занимались тем, что ждали. Разбивали лагерь и неделями стояли под дождем, а зимой в снегу. Недели ожидания перемежались нелегкими переходами по самым глухим и труднодоступным углам Ферелдена — мятежники уходили от преследования либо подыскивали себе новое укрытие.

Только один раз войскам узурпатора удалось потрепать их всерьез. Плохо охраняемый караван, который в начале зимы вез припасы из Орлея, оказался чересчур соблазнительной мишенью, и слишком поздно эрл Рендорн сообразил, что это ловушка. Мятежники не успели и глазом моргнуть, как со склонов хлынули сотни орлесианских шевалье, до того укрывавшихся среди скал. Их серебристые доспехи и наконечники копий нестерпимо сверкали под низким зимним солнцем. Шевалье окружили бы основные силы мятежников, задержав их до подхода подкреплений, если бы не стремительные действия Логэйна и «ночных эльфов».

Лучники бросились вверх по склонам наперерез скачущим в атаку шевалье. Осыпанные градом стрел, рыцари вынуждены были остановиться и, не завершив обходного маневра, ввязаться в бой. Однако эльфы в легких доспехах не могли сражаться на равных с шевалье, и, когда орлесианцы обрушились на их позиции, больше половины лучников погибло. Самого Логэйна проткнули копьем.

Эта жертва дала Мэрику возможность отменить удар по каравану и благополучно отойти. Настояв на том, чтобы помочь Логэйну, Мэрик повел мятежное войско в обход. Потери были велики, но и раненого Логэйна, и уцелевших эльфов удалось спасти. Шевалье погнались было за мятежниками, но быстро отказались от своего намерения.

Места для других сражений выбирались куда более тщательно. Выбор по большей части принадлежал эрлу Рендорну, и, когда они с Мэриком расходились во мнениях, дело заканчивалось жарким спором. Побеждал в конце концов немалый опыт эрла Рендорна.

Эти поражения принц переживал тяжело. По нескольку дней он избегал окружающих, проводя время в мрачных размышлениях и внутренне закипая оттого, что его не принимают всерьез. Он сетовал, что с ним обращаются как с марионеткой. Как-то Мэрик явился на совещание к эрлу Рендорну, где уже были Роуэн и Логэйн, и запоздало сообразил, что его-то как раз сюда не приглашали. Почти неделю бродил он пьяный и несчастный, стараясь никому не попадаться на глаза. В конце концов Логэйн отыскал его, назвал дураком и силой приволок в лагерь. Непонятно почему, но это происшествие значительно успокоило Мэрика.

После того случая он прилагал все усилия, чтобы обозначить свое участие в мятеже другим способом. Твердо уверенный, что ему надлежит разделять опасность со своими солдатами, Мэрик решил в каждом бою драться в первых рядах. Солдаты смотрели, как он скачет впереди, как сверкают его доспехи гномьей работы и развевается пурпурный плащ, смотрели и восторгались. Мэрик виду не подавал, что ему об этом известно.

Роуэн не на шутку выходила из себя, когда залитого кровью Мэрика притаскивали с поля боя. Тотчас прибегал Вильгельм и под гневные крики девушки принимался творить исцеляющие заклинания. Мэрик, преодолевая боль, ухмылялся и твердил, что они все делают из мухи слона.

Тогда неизменно появлялся Логэйн — только что из боя, еще в доспехах. Он бросал взгляд на Мэрика, глубокомысленно сдвигал брови и объявлял, что поскольку Мэрик остался жив, то и беспокоиться не о чем. Роуэн гневно удалялась, на чем свет стоит кляня их обоих за глупость, а Мэрик и Логэйн украдкой обменивались понимающими ухмылками.

За эти два года троица постепенно сблизилась. Во всех боях они сражались бок о бок, и эрл Рендорн все чаще и чаще привлекал Логэйна к обсуждению новых планов. Что было неудивительно: эрл постоянно хвалил во всеуслышание таланты Логэйна, а однажды заявил, что, если его обучал отец, остается лишь горько сожалеть о потере такого человека. В противном случае, сказал эрл, все могло бы пойти по-другому, и ему жаль, что не было возможности познакомиться с Гаретом Мак-Тиром.

Логэйн принял этот комплимент со своим обычным сдержанным молчанием, а что он при этом думал, так и осталось известно только ему одному.

В те долгие недели, когда армия стояла лагерем в каком-нибудь укромном месте, Логэйн посвящал немало времени обучению Мэрика тонкостям фехтования и стрельбы из лука. Он утверждал, что ученик из принца неважный, однако на самом деле для них обоих эти уроки были только поводом провести время вместе. Мэрик считал Логэйна невероятно притягательной личностью и постоянно стремился вытянуть из своего немногословного учителя какую-нибудь историю о тех днях, когда тот вел жизнь изгоя. Он клянчил и приставал до тех пор, пока Логэйн не сдавался. Поистине сокрушительное обаяние Мэрика способно было взять штурмом любую крепость.

Роуэн часто наблюдала за этими уроками, забавляясь постоянной пикировкой и легкомысленной болтовней Мэрика и Логэйна. Во всей армии, не считая «ночных эльфов», Логэйна считали замкнутым и даже угрюмым типом, но Мэрик ухитрялся его расшевелить — то, чего так и не удалось добиться Роуэн за все долгие месяцы их совместного путешествия по Баннорну. Часто она со смехом критиковала фехтовальные приемы Логэйна, главным образом потому, что это злило юношу и оттого безумно веселило Мэрика. В конце концов высказывания Роуэн настолько разъярили Логэйна, что он, кипя от гнева, предложил выяснить на деле, кто из них лучше разбирается в фехтовании. Роуэн, ухмыляясь, приняла вызов.