Посейдон - Пол Галлико

Да, в Нью-Йорке он был известным человеком, авторитетным полицейским. Майк Рого… Здесь же он никто… Он ненавидел Скотта, но одновременно ненавидел и себя тоже. Рого понимал, что, в общем, священник был прав: раз уж ты согласился на какой-то план, нужно действовать по нему до конца, а не сбиваться на полпути только из-за того, что от кого-то услышал что-то такое, что заставило тебя усомниться…

— Хорошо, хорошо, я больше не буду с вами спорить, — смирился он, обращаясь к Скотту.

— Спросите их, не хотят ли они присоединиться к нам, — попросил Скотт Мюллера.

Среди матросов начался спор. Затем от их группы отделился один мужчина и подошел к Скотту. Он был крепкого телосложения: настоящий борец, с мощными рельефными мускулами, приземистый, наполовину лысый, с аккуратно подстриженными черными усиками. Взгляд его темных глаз отличался удивительной мягкостью и теплотой.

Матрос сказал:

— Моя идти с тобой.

Мюллер о чем-то еще переговорил с итальянцами и доложил Скотту:

— Это палубный матрос, он турок. Незадолго до катастрофы механики из машинного, кажется, послали его за кока-колой, поэтому-то он и выжил. Его зовут Кемаль. Он говорит, естественно, по-турецки, знает греческий и немного понимает по-английски.

Услышав свое имя, мужчина добродушно улыбнулся, обнажив ряд золотых зубов.

Один из итальянцев обратился к Мюллеру:

— Да он же сумасшедший! Мне кажется, что вы тоже сошли с ума!! Да и какая разница, кто куда пойдет? Ведь мы так и так все утонем!

Матросы ушли. Линда направилась было за ними, но тотчас же Рого вытянул за ней руку и двумя пальцами ловко ухватил за резинку трусиков. Если бы женщина сделала еще хоть один шаг вперед, она оказалась бы обнаженной. Линда расплакалась, повернулась к Рого и принялась колотить его в грудь кулачками. Он не сопротивлялся. Постепенно ярость Линды утихла, и она успокоилась.

Робин Шелби подошел к своей матери и негромко произнес:

— Мам, мне нужно срочно отойти.

— Боже мой! — воскликнул Ричард. — Неужели тебе это так необходимо?

— А почему бы и нет? — рассердилась Джейн.

— Да, но куда именно «отойти»?!

— Здесь должны быть туалетные комнаты для членов команды, — заметил Мюллер. — Только не забывайте, что все вокруг нас теперь перевернуто вверх дном.

— Верно замечено, — поддержал его Скотт. — Кстати, если у кого-то еще возникли подобные проблемы, предлагаю решить их прямо сейчас. Сам же я прогуляюсь к корме, посмотрю, как там. Неизвестно еще, сколько времени будет гореть аварийный свет. Как только он выключится, среди местных обитателей начнется самая настоящая паника. Если лампочки погаснут, прижмитесь к стенкам коридора, лягте на пол и постарайтесь по возможности не двигаться. Прикройте голову руками и оставайтесь на месте. Я сам разыщу вас по голосам. — Он повернулся к новому члену своего маленького отряда и скомандовал: — За мной!

— О’кей, — безоговорочно согласился турок.

— Нам здорово повезло, — кивнул Скотт. — Он наверняка хорошо знаком с машинным залом.

«Повезло? — удивился про себя Мюллер. — Может быть. Интересно только, почему этот дикарь, этот палубный матрос вдруг решил покинуть своих товарищей и перейти к нашему священнику. Не удивлюсь, если он, в общем-то, человек примитивный, интуитивно почувствовал силу Скотта, лидера, который обязательно выведет своих людей на путь спасения».

— Ну, пойдем, Робин, попробуем найти то, что нам нужно, — обратилась к сыну Джейн Шелби.

Джейн была уверена в глупости всей этой затеи. Ну кому нужно искать туалет в той ситуации, в которой они оказались сейчас? Когда речь идет о жизни и смерти, когда каждая минута может стать последней… Было бы логичней просто отыскать укромный уголочек и велеть своему мальчику присесть на корточки. Все же Джейн понимала, что даже в данных обстоятельствах и она, и ее сын по-прежнему остаются цивилизованными людьми и будут делать именно так, как привыкли это делать каждый день.

Джейн вспомнила, что даже во время войны, чуть ли не на полях сражений, строились специальные отхожие места. И люди, жизнь которых во всем остальном напоминала звериную, имели возможность уединиться в нужный момент, чтобы не терять своего человеческого достоинства и оправиться так, чтобы этого никто не увидел.

Вскоре они нашли нужную комнату, но, войдя внутрь, Робин тут же в ужасе вскричал:

— Мам! Что это?! Ты только посмотри!

Ближе к потолку, прямо из стены уродливо торчало шесть писсуаров, напоминая экстравагантные скульптуры неведомого безумного авангардиста. С потолка свисали унитазы, без воды, разумеется, и совершенно утратившие свое предназначение. Жуткую картину довершали спускающиеся сверху ленты размотанных рулонов туалетной бумаги.

— Мамочка! — заскулил Робин. — Я здесь не могу!

— Ну, перестань, — нахмурилась Джейн. — Помни, что ты уже не маленький и должен постараться приспособиться. Кстати, в прошлом, до того, как изобрели вот такие штуковины, люди спокойно делали свои дела прямо на земле. Между прочим, на корточках это получается намного легче.

— Мамочка, но я не могу! — продолжал сопротивляться Робин. — Только не здесь. Ты только посмотри вокруг…

С этим нельзя было не согласиться. До Джейн и Робина здесь уже успели побывать многие. Причем те, кто уже ничего не стеснялся.

— Ну, тогда выйди в коридор и сделай все там, только побыстрей. Какая теперь разница, где ты это сделаешь! — вздохнула Джейн Шелби.

— Тогда ты отойди и не смотри, — попросил мальчик.

— Ну, Робин! — покачала головой мать. — Если бы ты знал, сколько раз я тебя видела за этим занятием…

— Ну, пожалуйста! — взмолился Робин. — Я так не могу! Ты сама только что сказала, что я уже не маленький.

Джейн мысленно отругала себя. Ну, разумеется, он уже не маленький. И, конечно же, она сама воспитала его таким.

— Хорошо, — кивнула она.

— И не ходи тут рядом, — снова попросил Робин. — Ты иди к нашим, а я потом тебя догоню. И посмотри, пожалуйста, сюда, случайно, никто не идет?

Джейн вгляделась в конец коридора, но повсюду было пустынно.

— Нет, никого тут нет. Но ты тоже не задерживайся, ладно?

Материнский инстинкт подсказывал ей, что достаточно лишь завернуть за угол и там подождать сына, но она решила вести честную игру до конца, а потому решительно направилась к своим товарищам.

К ней тут же подошла мисс Кинсэйл:

— Вы… нашли то, что искали? — негромко поинтересовалась она. — Доктор Скотт сказал, что, наверное…

Джейн едва сдержала улыбку:

— Да-да, все в порядке. Но только теперь этой комнатой не сможет пользоваться ни человек, ни животное. Все ведь теперь перевернулось.

— Ну конечно же! Боже мой, — забормотала мисс Кинсэйл. — Я как-то об этом не подумала.

— А у вас какие-то проблемы? — забеспокоилась Джейн.

— Нет-нет, ничего страшного, — тут же отозвалась мисс Кинсэйл. — Просто…

— Тогда я предлагаю вот что, — заговорщическим тоном произнесла Джейн. — Давайте с вами пройдем до конца вот этого переулочка, а там присядем, задерем юбки и, как говорят девочки, спокойно «пожурчим».

— Да вы читаете мои мысли! — обрадовалась мисс Кинсэйл, и женщины отправились в путь.

Скотт все не возвращался, и его команда, предоставленная себе, занялась самостоятельным исследованием местности.

— Лично я доверяю своим ушам и носу, — начал Весельчак. — Я чувствую запах спиртного и вдобавок слышу вдалеке чей-то радостный смех.

— Верно! — подтвердила Памела, хотя сейчас ей меньше всего хотелось пьянствовать. Перед ее мысленным взором то и дело представала страшная картина. Она снова и снова видела свою погибшую в затопленной каюте мать. Она понимала, что мама отправилась в этот круиз только для того, чтобы найти для дочери подходящего жениха. И вот как все печально для нее закончилось…

Памела не знала, как ей следует теперь себя вести и как оплакивать мать. Городские жители привыкли сталкиваться со смертью в больницах, где это обычное дело, где царит тишина и люди вокруг ходят чуть ли не на цыпочках, боясь ее нарушить. Здесь же несчастная девушка чувствовала себя явно не в своей тарелке. Она была растеряна и лишь повторяла все то, что делали другие.

Памела чувствовала и свою вину: ведь если бы в этот роковой вечер она не отправилась вслед за Весельчаком, она никогда бы не бросила мать одну. И если тогда ей хотелось немного повеселиться и развеяться, то теперь-то уж точно она не собиралась пить.

Но как ни странно, она была не против, чтобы Весельчак снова напился. Ведь тогда бы он опять принадлежал только ей одной целиком и полностью. Протрезвев, он стал относиться к ней сдержаннее, начал даже посмеиваться над ней. Он, видно, не воспринимал их отношения всерьез. Она хорошо помнила, как он сказал об их недавнем знакомстве и как сравнил ее с человеком-мухой. Ну, а если Бейтс напьется, он снова обнимет ее покрепче, возьмет ее руку в свою влажную ладонь и почти с нежностью в голосе произнесет что-то вроде: «Старушка, мне кажется, я начинаю понимать разговоры за соседними столиками. Не тяпнуть ли нам еще по одной?»