Меж двух миров - Нандор Фодор

В числе тех немногих гостей дома, с кем Геф решился вступить в контакт, был капитан Джеймс Деннис, член совета Национальной Лаборатории психических исследований. Однажды он и семья Ирвинга сидели в кухне.

— Приготовьтесь, сейчас я вам в окно покидаю камешки, — известил их неожиданно Геф, и в то же мгновение снаружи на стекла обрушился град мелких камней.

Миссис Ирвинг разнервничалась и приказала Гефу немедленно прекратить эти шалости, пока ещё целы окна. Геф что-то заверещал с чердака и… вывалил град камней на крышу дома. Это происшествие немало озадачило капитана. Как могло случиться, что голос Гефа раздавался в доме, а камни летели явно снаружи? Спросили об этом мангуста, и тот дал исчерпывающий ответ:

— Сущий пустяк: индийская магия.

Что ж, сам факт существования мангуста по имени Геф, который разговаривает, мыслит и ведёт себя по-человечески, можно считать доказанным. Но… кто такой всё-таки этот Геф? Ясно, что не полтергейст. «Шумный дух» обычно невидим, Геф же никогда не претендовал на обладание столь экзотическим свойством. Несколько раз — с таким изяществом, какое только возможно в подобных обстоятельствах, — он отправлял в доме естественные надобности, оставляя после себя более чем существенные улики. Однажды, когда его спросили, зачем он сделал это на самом видном месте, Геф объяснил:

— А чтобы капитан Деннис понял наконец, что я — не призрак, а зверь.

Я заранее отправил Ирвингу книжку о полтергейсте, тот зачитал из неё выдержки вслух, и Геф возмущённо взвизгнул:

— Нет, я не из таких!

В большей степени проделки Гефа характерны для «фамилиара» — так оккультисты именуют духа, принимающего облик мелкого зверька и оказывающего разного рода услуги ведьмам. Но говорящий мангуст был существом плотским: оказываясь перед запертой дверью, он не проникал в помещение сверхъестественным образом, а либо открывал её сам, либо ждал, пока это сделают за него другие. Геф простуживался, подчас очень сильно, что за ведьмиными слугами прежде не наблюдалось.

— Джим, меня замучил дьявольский кашель, — пожаловался он однажды. — Слушай, придётся тебе чем-нибудь меня напоить.

Что ж, остаётся, повидимому, и тут довериться самому Гефу.

— Я просто очень умный мангуст, — заметил он как-то раз. — То есть не просто — а слишком, слишком умный!

Через несколько лет после моего визита в Дорлиш-Кэшен дом был продан. Новый владелец утверждает, что застрелил однажды какого-то диковинного зверька. С тех пор в доме не происходит ровно ничего необычного. Джеймса Т.Ирвинга уже нет в живых. Миссис Ирвинг живёт в районе Глен-Фоллз на острове Мэн. Её дочь Войри вышла замуж и работает на заводе по производству авиаоборудования неподалёку от Пила. Может быть, придёт время, и она ещё поведает миру о Гефе — почти фантастическом и в то же время таком человечном зверьке, её верном товарище детства и самозваном телохранителе?

Осторожно, инкуб!

Хочу предложить вашему вниманию историю о демоне-любовнике и его несчастной возлюбленной. Время действия — середина ХХ века. Героиня драмы (а точнее, её жертва) — не средневековая ведьма, а обычная современная женщина, писательница по профессии. И «демон» её — не подручный Дьявола, а всего лишь дух внезапно скончавшегося знакомого — человека весьма известного.

Всё началось 28 января 1961 года. Сигнал бедствия поступил по телефону вскоре после моего появления в телепрограмме Нэбеля. Женщина по имени Джин 26 лет утверждала, что постоянно подвергается домогательствам инкуба и находится на грани нервного срыва. Зная о моём интересе к паранормальным явлениям (и даже не подозревая, что по профессии я психиатр), Джин попросила оказать ей срочную помощь.

Мы провели с ней два сеанса. От третьего пациентка отказалась, почувствовав, очевидно, что я готовлюсь задать очень важный вопрос. Тем не менее, мы продолжали поддерживать дружеский телефонный контакт, а позже я пришёл к ней и провёл несколько консультаций, разумеется, совершенно бесплатных.

Со мной женщина была даже откровеннее, чем с собственной матерью, которая лишь от меня узнала, что дочь имеет призрачного «любовника». Оставить её в неведении мне не удалось: в интересах расследования необходимо было и от матери добиться полной откровенности.

Джон (настоящего имени его я, разумеется, открывать не стану: это вызвало бы общенациональный скандал) умер вскоре после своего тридцать четвёртого дня рождения. Джин обожала Джона, часто писала ему, но никогда не была с ним близка — ни в физическом смысле, ни в каком-либо другом.

В день смерти писателя Джин ощутила у себя в комнате чьё-то невидимое присутствие. «Я не умер!» — прозвучало у неё в ушах. Это был его голос! С каждым днём речи покойника становились всё явственнее. Как только Джин присаживалась на кровать, невидимка оказывался рядом. Постепенно призрак осмелел и принялся ласкать Джин в самых интимных местах. Вскоре она «ощутила в себе его мужскую суть» и… испытала «наслаждение, о котором прежде не осмеливалась и мечтать».

Вскоре однако, осознав всю ненормальность ситуации, женщина попыталась защититься молитвой, а когда это не помогло, прикрыла уязвимое место тяжёлым металлическим распятием. «Каждый раз о его приближении я узнаю по острой боли в груди, — рассказывала мне Джин. — Начинается жар, резко учащается пульс. Недавно в автобиографии Джона я прочла о том, что он был когда-то ранен в грудь: позже у него на этом месте возникла злокачественная опухоль, которую пришлось удалять хирургическмм путём».

Весьма правдоподобная деталь! Давно замечено, что дух только что умершего человека, входя в контакт с медиумом, переносит на него свои предсмертные ощущения.

Постепенно Джон взял на себя управление всей жизнью несчастной женщины: он заставил её регулярно посылать взносы в организацию, которой руководил при жизни, и стал советником по всем бытовым вопросам.

Джин с детства страдала от угрей. «Почему ты не принимаешь пироксидин?» — услышала она как-то раз его голос. Проверила — верно: врачи рекомендуют лечить кожу этим средством. Попробовала — помогло.

«Я искала книгу. Спросила маму, но не успела та обдумать мой вопрос, как Джон сказал: «Она в твоём книжном шкафу». Я посмотрела ещё раз, сказала, что её там нет. «Вернись, она там», — настоял он. Я послушалась — и он оказался прав: просто я её действительно не заметила. С каждым днём он становится всё темпераментнее. Временами кажется, будто он… просто забыл, что умер! Но должна ли я сама об этом ему напомнить? Не знаю. Появление его сопровождается крайне неприятным запахом и помехами в радиоприёмнике. Иногда я осязаю его тело: оно лёгкое и горячее. Похоже, распятие ему очень мешает. Не успела я как-то утром в ванной снять крест, как тут же почувствовала между ног жаркое трение. Я заявила, что всё это мне надоело: он использует меня как шлюху! «Но я же люблю тебя!» — запротестовал Джон. «Неважно, — сказала я. — Отправляйся лучше к родителям, пусть они как следует о тебе помолятся». Вчера вечером он вернулся снова: стал хватать меня за грудь и другие места. Когда я запротестовала, сказал, что любит. Я пожаловалась на тахикардию: сказала, что мне придётся покончить с собой, если он не прекратит. Потом почувствовала ладонь на сердце под блузкой: Джон проверял сказанное. Сердце билось, как отбойный молоток…»

К этому времени Джин получила уже достаточно подтверждений тому, что Джон — именно тот, за кого себя выдаёт. Как-то раз он сыграл ей Шопена: позже она прочла в одной из его книг, что Шопен и Рахманинов были его любимыми композиторами при жизни.

Итак, чем я мог ей помочь? Специалисты прошлого рекомендуют жертвам домогательств такого рода вообразить себя внутри ярко светящейся оболочки — как бы зрительно восстановить ауру тела, превратив её в непроницаемую броню.

Дальнейшие события воспроизвожу по записям в дневнике.

2 марта 1961 года. «Едва только я положила трубку, как Джон словно с цепи сорвался. Я почувствовала горячую вибрацию между ног и попробовала подняться, но он словно невидимыми поводьями потянул меня вниз…

Я попыталась выбраться из дома, но не смогла. Позже включила телевизор — тут только и почувствовала нечто вроде умиротворения.

Боюсь, я пришла к вам в состоянии крайнего возбуждения — вы вполне могли бы заподозрить, что я страдаю от паранойи. На самом деле, у меня никогда не наблюдалось психических отклонений, но некоторыми экстрасенсорными способностями я обладала с детских лет. Например, когда звонит телефон, я почти всегда заранее знаю, кто это.

Когда он появился впервые, я не поверила: «Где доказательства, что ты — тот, за кого себя выдаёшь? Может быть, ты вообще плод моего воображения?» Он сказал: «Ты сама это скоро поймёшь. Можешь меня проверить. Завтра мама, вернувшись из универмага, скажет: «Такая причёска тебе больше идёт: мне нравится, когда волосы у тебя распущены».