Нелегкий выбор - Синтия Виктор

Снизу донесся голос миссис Майлз, собирающейся уходить.

— До свидания, миссис Коул!

— До свидания, миссис Майлз, — высунувшись из комнаты Райли, откликнулась Фэрил. — Спасибо вам. Дети, время ехать!

На ходу закрывая баул, она спустилась в гостиную, где оставила Тима и Райли. Они сидели перед телевизором, прямо на полу. На экране шли титры — фильм, который они смотрели, закончился.

— Вставайте, ребята! — с преувеличенным оживлением обратилась она к их затылкам. — Джи-Джи Жизонди может заехать за вами в любую минуту.

— А нам обязательно ехать? — не поворачиваясь, спросил Тим угрюмо.

— Мне совсем не хочется, — добавила Райли, гримасничая через плечо.

Фэрил почувствовала себя виноватой. Тим и Райли не то чтобы не любили детей Жизонди, но и не особенно были к ним расположены. И вот они ясно дали понять, что не хотят ехать. Но ей придется настоять на своем. Речь шла о том, быть ее браку или не быть, и это было сейчас важнее всего остального.

— Будет здорово, вот увидите.

— Не будет, — мрачно сказал Тим.

— Конечно, не будет, если ты хоть немного не развеселишься. У вас есть возможность устроить полный бедлам в чужом доме, не спать допоздна и ходить на головах, сколько заблагорассудится! Неужели это вас ничуть не привлекает?

Она вдруг заметила, что Тим смотрит так, словно что-то высматривает в ней. Он ответил совсем другим тоном.

— Вообще-то привлекает! Ладно, едем.

Он вскочил и заново заправил без того аккуратную рубашку.

— Но я не хочу-у-у-у… — заныла Райли.

— А я говорю: едем! Вставай, зануда.

Он потянул сестру за руку, и она неохотно поднялась. Фэрил озадаченно наблюдала. Непонятно почему, но сын вдруг выразил нетерпеливую готовность идти навстречу ее желаниям, и это даже усилило чувство вины и смущения.

— Утром Кэрол Энн отвезет вас в школу.

Тим кивнул. Райли, не глядя на мать, наклонилась почесать лодыжку.

— Вот ваши вещи, — вздохнула Фэрил, приподнимая баул.

Звук поднимающейся двери гаража заставил всех трех обернуться к окну. Отец вернулся. Фэрил почувствовала, как нервное напряжение растет, и изо всех сил постаралась скрыть это.

— Вот и папа! — широко улыбнулась она. — Вы сможете попрощаться с ним.

Когда дети бросились навстречу Джону, она стушевалась, отступив на несколько шагов. Через пару минут снаружи послышался звук мотора. Усаживая Тима и Райли в фургон Джи-Джи, они едва обменялись взглядами, и только в кухне, оставшись наедине, посмотрели друг другу прямо в лицо.

— Итак… — начала Фэрил.

— Это был самый длинный день в моей жизни, — сказал Джон, тяжело откидываясь на спинку стула.

— В моей тоже. Я чувствую себя просто ужасно! Наверное, существуют какие-то слова для извинений, но я их не нахожу, знаю только, что я совершила ужасный поступок. Теперь даже трудно понять, что меня заставило.

Джон слушал молча, обводя кончиком пальца рисунок древесины на столешнице, потом поднял голову.

— Я снова и снова прокручивал в голове все, что узнал, и решил, что ты права. Мы пойдем в полицию, Фэрил. Что бы ты ни сделала и как бы это ни отразилось на каждом из нас, мы не из тех, кто станет жить дальше как ни в чем не бывало, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Не знаю, как я смогу пройти через все, что будет. Надеюсь, вместе мы выдержим. Моя практика, дети… страшно даже подумать! Но убийство перевешивает все остальные соображения. Словом, мы идем в полицию.

Он помолчал, но Фэрил не сказала ни слова.

— Я требую только одного, и здесь не хочу слышать возражений. Я не желаю, чтобы всплыло имя моего брата. Для него это будет означать годы тюрьмы.

— Как ты намерен поступить?

— Даже если это против моих убеждений, против всего моего опыта адвоката, я хочу уничтожить все свидетельства того, что Чарли имеет отношение к Марине Паульсен. Мы расскажем в полиции все, кроме этого. Будем считать, что Чарли вообще не был знаком с этой женщиной.

— И ты сможешь жить, зная, что солгал? — Фэрил посмотрела на него испытующе.

— Придется, — вздохнул Джон. — Чарли и так уже достаточно навредил себе.

Поразмыслив, она неохотно кивнула.

— Мы многое пережили вместе, Фэрил, но ничего подобного с нами не случалось. И все-таки я надеюсь, что мы переживем и это.

Фэрил встала и пошла к нему. Джон тоже поднялся, протянув к ней неловкие от волнения руки.

— Джон, — сказала она совсем тихо, куда-то в плечо мужу, — ты даже не представляешь, как я тебя люблю…

Они долго стояли обнявшись, и Фэрил молча плакала, пока Джон осторожно не отстранился.

— Значит, решено.

— Ты простишь меня? Я понимаю, это будет непросто, но я сделаю все, все-все, чтобы ты мог хотя бы задуматься над тем, чтобы меня простить.

Она снова начала плакать.

— Тихо, тихо, — прошептал Джон, поглаживая ее по голове. — Время для раскаяния и слез наступит позже.

Они прошли в кабинет и тщательно разобрали бумаги, которые собирались предоставить полиции. Все, что могло хоть как-то навести на след Чарли, было уничтожено. Потом они обсудили каждое слово, которое собирались сказать. На подготовку ушло почти два часа, но в конце концов все было готово. Фэрил на скорую руку приготовила ужин, потом поднялась в свою комнату.

Было еще не поздно, но она совершенно вымоталась. Умывшись, она посмотрела на свое отражение, едва его узнавая. Неужели завтра утром она будет сидеть в полиции, давая свидетельские показания, обвиняя человека в убийстве?

Джон задержался в кабинете, чтобы занести в компьютер информацию, накопившуюся за день. Даже новый всемирный потоп, наверное, не сумел бы ему в этом помешать, подумала Фэрил, надевая ночную сорочку и забираясь под одеяло. Наконец он прошел в спальню, уже одетый в пижамные брюки.

— В котором часу мы завтра выедем?

Он неопределенно пожал плечами и уселся на постель.

— Во сколько? Я не думал об этом. Какая разница? Нужно с утра позвонить в контору и предупредить, что я не выйду на работу.

— Я могу только восхищаться тобой, Джон, — тихо сказала Фэрил, выключая свою лампу и придвигаясь ближе к мужу. — Я всегда уважала тебя, но этот случай… ты очень, очень мужественный человек. Теперь я, как никогда, понимаю, насколько правильно поступила, выйдя за тебя замуж, и насколько отвратительно, совершив то, что может навсегда тебя оттолкнуть.

— Завтра у нас будет трудный день. Давай для начала проживем его, а потом уж решим, что делать с оставшейся жизнью.

Они помолчали, думая, должно быть, об одном и том же. Наконец Джон выключил и свою лампу.

— Спокойной ночи, Фэрил, — мягко сказал он, целуя жену в лоб. — Я тоже люблю тебя и буду любить всегда.