О русском пьянстве, лени, дорогах и дураках - Владимир Мединский

Небольшая Италия, а точнее Римская область, до начала I тысячелетия завоевала огромную даже по современным понятиям территорию. При этом основу армии составляли свободные италийские граждане. «Варваров» стали призывать на военную службу уже при поздней республике и во времена империи. Поэтому армия Рима была относительно небольшой.

Однако и призыв варваров не позволял увеличивать армию до принятых на Востоке (Персии и Индии) гигантских размеров.

Во-первых, в Европе попросту не хватало людских ресурсов.

Во-вторых, легионер после реформ Мария стал профессиональным солдатом, как в наше время солдат армии США, и его ратный труд стоил недешево. Даже во времена расцвета империи Рим содержал не более 20-25 легионов одновременно. Стандартная численность легиона — 6 тысяч человек, плюс обслуга около 2-4 тысяч. Итого армия Рима составляла максимум 200 тысяч профессиональных военных. Не так много для охраны протяженных границ империи.

Именно поэтому и нужны были удобные внутренние дороги — для молниеносной переброски легионов с одного участка границы к другому, из одной провинции — в соседнюю. Без дорог Рим не смог бы никогда столь долго противостоять внешнему давлению по всему периметру империи.

На Руси же история другая. Здесь как раз наш суровый климат позволял обходиться вообще без дорогостоящих дорог. Наоборот, в том, чтобы их не строить, имелась экономическая целесообразность. Большую часть года, на несколько месяцев от осени до весны, когда замерзали реки, вся страна покрывалась сетью отличных гладких великолепных шоссе. К тому же абсолютно бесплатных.

«Трудно сказать, что было ближе русскому человеку, сама река или земля по ее берегам. Он любил свою реку, — никакой другой стихии своей страны не говорил он в песне таких ласковых слов, и было за что. При переселении река указывала ему путь... он жался к ней, на ее берегу ставил свое жилье, село или деревню». Так писал В. Ключевский о роли реки в жизни россиянина[76].

Он же в своих лекциях по русской истории отмечал «фантастическую» (по его словам) сеть рек европейской части России, подобной которой не было нигде в Центральной и Западной Европе,

Столь удобную для передвижения, что по рекам с небольшими волоками можно было попасть из Балтийского моря в Черное и в Каспийское, или наоборот...

Ну и кто бы стал строить дорогу там, где сама природа устраивает прекрасный путь: в ладьях летом, в санях по льду зимой? Голландцы тоже ведь не строили дорог с каменным покрытием, как римские. Они весело мчались на коньках по замерзшей воде своих каналов.

Народный календарь в России очень четко указывал хронологию движения на Руси: на Казанскую 22 октября (4 ноября н. ст.) выезжали на колесах, а полозья обязательно клали с собой в телегу. С Козьмы и Демьяна 1 (14) ноября реки обязательно вставали, и открывался санный путь. На санях по зимникам ездили еще до конца марта.

«В зимнее время русские ездят на санях и в городе, и в деревне, так как дорога крепкая и гладкая от снега; все воды и реки замерзают, и одна лошадь, запряженная в сани, может провезти человека до четырехсот миль в три дня», с удивлением писал английский посол Дженкинсон во второй половине XVI века.

У Герберштейна, кстати, есть еще одно интереснейшей наблюдение, связанное с русскими дорогами. Он детально описал то, что неожиданно увидел в Московии воочию: прекрасно организованную при Василий III почтовую службу. Со станциями, сменными свежими лошадьми и постоянными тарифами. Так как ни электронной почты, ни даже обычной авиа тогда не существовало, вся деятельность почтового ведомства была нанизана на дорогу.

То же у Александера: «Путь в 2300 верст от Одессы до Петербурга курьеры покрывают за 7 дней, надо сказать, что во всей России почта работает безукоризненно».

Правда, и здесь Герберштейн умудрился отметиться с очевидной глупостью. По его наблюдениям, русские... не умеют подковывать лошадей, а потому те не могут безопасно ездить по льду. Это было ерундой. НО это кочевало из книги в книгу на протяжении десятилетий и даже столетий, пока борзые русские кони, звеня стальными подковами по льду, лихо покрывали огромные расстояния.

Кстати, именно поэтому и русские князья выезжали для сбора дани — это называлось «в полюдье» — в холодное время — зимой, и зимой же совершала набеги — по льду замерзших рек — многотысячная монголо-татарская конница. Летом им мешали засечные черты — непроходимый ров и вал, сложенный из стволов и кольев.

Невежды утверждают, что Россия вовсе не знала мощеных дорог. Мол, строить такие дороги не умели. Это неправда. Там, где было целесообразно, т. е. в городах, там строили.

Археологами найдены в культурном слое Великого Новгорода 28 (!) ярусов добротных еловых тесаных мостовых. Методом дендрохронологии — по годичным кольцам — установили, что первый ярус был положен в 953 году. Следующий — через девятнадцать лет. И так век за веком[77].

Позволить себе такое мог не только богатый Новгород. Москва, Владимир, Псков — во всех этих городах существовали добротные мощеные улицы, подобные которым были не во всех европейских городах той поры. Только были они не каменные, как в Риме, а деревянные — потому что дерева было много, и в обработке оно легче. Матвей Меховский писал: «Москва вся деревянная, а не каменная. Имеет много улиц, притом, где кончается одна улица, не сразу начинается другая, а в промежутке бывает поле. Дома также разделены заборами, так что непосредственно не примыкают друг к другу. Дома знати большие, дома простых людей низенькие»[78]. Все вроде логично. Но что это за поля посреди города углядел поляк? Да ведь это просто площади, неведомые экономным европейцам! Так что у нас в городах были не только улицы, но и площади.

А строить деревянную дорогу от села Посконное до села Суконное, — на это не хватило бы не только денег в казне, но и леса во всей округе. Твердого же камня, пригодного для строительства мощеных дорог в равнинной средней России тогда просто не было.

Использование рек в качестве естественных транспортных артерий, причем практически всепогодных, — очень остроумное и экономически выгодное решение. Отнюдь не Случайно большинство русских поселений и городов располагалось по берегам рек и озер.

Самые же большие города — Новгород, Смоленск, Владимир, Нижний Новгород... — вставали на перекрестье водных дорог. Приводить можно и другие примеры.

Поселенцы, прежде чем вбить первый кол на месте будущего жилья» скребли в затылке и внимательно оглядывали окрестности — как бы половчее использовать все возможности окружающего мира, с минимальными затратами добиться максимальных результатов.

Наши предки, говоря современным языком, всегда стремились к экономической эффективности. Заметьте, это показатель правильности и оригинальности мышления, а не лени. Смекалистость, творчество и трудолюбие — это то, что досталось нам от наших предков. И в тяжелые периоды нестабильности простой русский народ полагается на себя. «Голь на выдумки хитра!» — гласит народная мудрость.

Показательны несколько примеров из сотен подобных. Из новейшей истории наших сумасшедших перестроечных 1990-х годов. В городе Балаково, где находится атомная станция и огромное химическое предприятие, неожиданно возник новый народный промысел. Весь город, поголовно, а это сотни людей, из производимой здесь же, в городе, синтетической веревки научились плести мочалки. Яркие, разноцветные, практичные. В городе возник даже неформальный оптовый центр. Рано утром сотни машин со всей страны приезжали за товаром и развозили его по рынкам всей страны.

А в обычной деревне на полпути между Тверью и Ржевом в период безработицы, как и тысячу лет назад, без подсказки и принуждения русские люди наладили производство готовых домов. Как и тысячу лет назад вручную, по дедовской технологии без единого гвоздя. Стоят теперь вдоль дороги десятки новых, пахнущих смолой и стружками срубов. Поистине надо быть не только ослепленным и враждебно настроенным по отношению к России, но и не знать народных европейских сказок, написав следующее: «Национальным героем по-прежнему остается сказочный Емеля. Этот лежебока получил все, о чем мечтал, не вставая с печи — "по щучьему велению, по моему хотению", а не добыл упорным трудом, как герой немецких сказок»[79]

Подробно о Емеле мы уже говорили.

Личность он, конечно, эпическая, но не одним же Емелей богат русский фольклор! А мужик, который двух генералов прокормил? А мужик, собиравший на пару с медведем вершки да корешки? А Дед и Баба, всегда жившие своим трудом? Умница и, в определенный момент, красавица Царевна-лягушка? Сообразительный Колобок? Удивительной предвзятостью надо обладать, чтобы изо всей многообразной палитры отечественной истории, событий, сказок и преданий выдавить, как каракатица, одну только черную краску. Впрочем, каракатица выпускает черное облако, когда пугается... Может, это и есть ответ на вопрос?