Капкан для медвежатника - Евгений Сухов

Заварзин поднял голову:

–  И вернет секретные документы. И тогда мы – на коне. И бумаги государственные вернули, и преступника на чистую воду вывели.

–  Совершенно верно.

–  Признаться, я тоже не однажды об этом думал.

–  Если принять за аксиому, что Екатерина Вронская, любовница Заславского, – продолжал Аристов, все более распаляясь, – встречалась с германским резидентом относительно продажи украденных Заславским документов, то он в этой афере с секретными документами и есть наиглавнейшее лицо. И тогда...

–  А что, ежели начать дознание с Вронской? – перебил Аристова Пал Палыч.

–  А что у нас на нее есть? – вопросом на вопрос ответил Григорий Васильевич.

–  То, что она встречалась с резидентом германской разведки, – не очень уверенно ответил Заварзин.

–  А она не встречалась с резидентом разведки, – усмехнулся Аристов. – Разве это у него на лбу написано? Он ответственный работник немецкого посольства. А она дожидалась в Нескучном саду своего ухажера и, от нечего делать, перекинулась несколькими фразами с чудаком-ботаником. Полюбопытствовала, так сказать. Примерно так она и ответит нам на дознании. После чего сказать нам ей, а уж тем более предъявить будет нечего.

–  Пожалуй...

–  У Заславского же из сейфа секретной комнаты банка исчезли документы государственной важности, которые при обыске господина Родионова найдены не были, что дает нам право предположить, что эти документы были похищены до того, как банк посетил медвежатник. А это уже зацепка, и немалая...

–  Что ж, – после недолгого молчания ответил Пал Палыч, – кажется, я совершенно с вами согласен. Давайте трясти этого господина управляющего. Авось чего и вытрясем.

–  Умоляю вас, я ничего не знаю! – Борис Яковлевич был само уязвленное благородство. Или незаслуженно обиженная совесть, ущемленное достоинство и попранная честь, вместе взятые. – Посудите сами, господа: зачем мне красть секретные документы, которые хранятся в комнате за моим кабинетом, тем более что в их пропаже первым из подозреваемых окажусь я? – Он судорожно вздохнул: – Видите, так оно и случилось!

Заславский достал платок и высморкался: очень шумно и крайне возмущенно.

–  Никто и не говорит, что вы эти документы украли, – принялся вкрадчиво подсказывать наиболее благоприятный ответ Аристов. – Вы просто поддались соблазну быстро и без особых усилий разбогатеть, чему подвержены все или почти все люди... Ведь человек слаб перед искушениями, и мы это с господином Заварзиным очень хорошо понимаем. Возможно, вы были влюблены, а ради женщины многие из нас способны на всякое безрассудство...

–  Забыв про честь и совесть, – добавил Пал Палыч, грозно нахмурившись. Он играл роль непримиримого дознавателя, которому во что бы то ни стало надобно заполучить преступника и предать его органам правосудия. Аристов же, по предварительному с Пал Палычем уговору, исполнял роль мягкотелого и понимающего людские слабости человека, готового спустить дело на тормозах и замять неприятные моменты.

–  Но ведь похититель пойман, разве не так? – с надеждой посмотрел на Аристова Заславский. – Вина его доказана судом, и он получил большой каторжный срок.

–  Получил, – согласился Григорий Васильевич, – только нам с Пал Палычем кажется, что получил он его совершенно незаслуженно. Ведь документы при нем найдены не были.

–  Он успел передать их сообщнику, – почти вскричал Заславский, и Аристов и Заварзин быстро переглянулись: Борис Яковлевич, оказывается, был не так уж и крепок, как могло показаться со стороны, и заметно волновался...

–  Ага, – грубо произнес Пал Палыч, – а сообщник этот взял да и испарился. Растворился прямо в воздухе... Нет, дражайший Борис Яковлевич, не было у Родионова никакого сообщника. Как и времени передать эти документы.

–  Но суд постановил...

–  А скажите, как вы оказались той ночью возле банка? – полюбопытствовал Заварзин, не дав договорить управляющему. – Мне кажется, вы просто знали, что вот-вот должно случиться ограбление... пустого сейфа.

–  Вы забываетесь, сударь! – воскликнул Борис Яковлевич и хотел было непримиримо погрозить пальцем, но жест у него не получился: ладонь задрожала. Это обстоятельство опять не осталось незамеченным двумя опытными дознавателями. «Поплыл господин управляющий», – подумал про себя Аристов. То же подумал и начальник Охранного отделения.

–  А чего это вы так волнуетесь? – быстро спросил Заварзин. – Может, вам нехорошо?

–  Со мной все в порядке.

–  А может, опасаетесь, что полиция докопается до ваших злодеяний?

–  Я ни в чем не виноват! – отрезал Борис Яковлевич и вспотел. Так быстро и обильно, что по его лбу, шее и щекам потекли капельки, оставляя за собой влажные дорожки.

–  Вы не ответили мне на вопрос, как это вы оказались в самый подходящий момент возле банка, да еще в сопровождении полицейских? – продолжал наседать Заварзин. – И еще: почему тревожная сигнализация не зазвонила, когда взломщик проник в банк, а потом и в ваш кабинет? Вы ее отключили? Отвечайте немедленно, господин управляющий. Иначе с вами будут разговаривать иные люди, не столь любезные, как мы...

–  Да, но это в случае, если вы будете продолжать запираться, – мягко добавил Аристов.

–  Отвечайте же, ну! – прикрикнул на управляющего Пал Палыч и сделал изуверское лицо.

–  Что? Ах... Боже мой, – оторопел от такого напора Заславский. – Я не могу...

–  Можете! – гаркнул на него Заварзин, приведя Бориса Яковлевича в настоящий трепет.

Заславский, похоже, был сломлен, и надлежало ковать железо, пока горячо. То бишь вынимать из управляющего добровольное и чистосердечное признание...

–  Да вы не волнуйтесь так-то уж, – мягко произнес Аристов, доброжелательно посмотрев на Заславского. – Просто скажите правду, и все закончится для вас благополучно. Мы вас даже не арестуем... Может быть... Если вы, конечно, вернете секретные документы.

Управляющий банком как-то неловко дернулся. Рот его скривился, и обоим полициантам показалось, что мужественный с виду и спортивный мужчина с благородной сединой и весьма солидным положением сейчас расплачется, как мальчишка.

Надо же, какая метаморфоза...

–  Это все... она, – выдавил из себя, наконец, непослушными губами Заславский. – Она. Я тут совершенно ни при чем. Клянусь вам.

–  Клясться будете в церкви на алтаре, – жестко произнес Пал Палыч. – Кто это – «она»?

–  Екатерина Вронская? – подсказал ему Аристов.

Родион Яковлевич кивнул:

–  Она... Кити.

–  Ну, рассказывайте дальше, Борис Яковлевич, не тяните кота за... усы, – грубовато поторопил его Заварзин.

Тактика начальника Охранного отделения Департамента полиции была беспроигрышной. И Заславского будто прорвало. Захлебываясь и брызгая слюной так, что Аристову и Пал Палычу пришлось от нее уворачиваться, Борис Яковлевич начал:

–  Это все она, Вронская. Екатерина Васильевна. Мы познакомились с ней на Рождественском балу в Дворянском собрании прошлой зимой. И стали встречаться.

–  Где происходили встречи? – по-деловому спросил Аристов, чтобы удостовериться, что Заславский говорит правду.

–  На съемной квартире или у нее, – с готовностью ответил Борис Яковлевич.

–  Продолжайте, – в приказном тоне произнес Пал Палыч.

Заславский кивнул:

–  Она... Я ведь женат, но она буквально обворожила меня. Если хотите, околдовала! И я был вынужден забыть божии законы и подчиняться опутавшей меня страсти. Бес попутал, господа...

–  А вторая ваша любовница, Наталия Лихачева, она что, тоже вас обворожила? – не без язвы в голосе спросил Пал Палыч.

–  Да... То есть нет. Тут совсем другое... Она так, для удовольствия... – ответил Заславский сконфуженно, чтобы хоть что-то ответить.

–  Вот как! – хмыкнул Заварзин, переглянувшись с Григорием Васильевичем. – Что, снова виноват бес?

–  Нет. – Борис Яковлевич опустил голову. – Здесь я сам, признаю, виноват. Но она меня не пленила, я могу с ней расстаться в любую минуту. А с Кити совершенно другое дело, на меня просто какое-то наваждение нашло.

–  Хорошо, продолжайте, – разрешил начальник Охранного отделения. Ему был крайне мерзок Заславский, но он был вынужден довести дознание до логического конца. Аристову же было, похоже, только любопытно...

–  Знаете, что она выделывала при наших интимных встречах? – управляющий поднял умоляющие глаза на полковника Заварзина. – Перед этим не смог бы устоять ни один мужчина, клянусь.

–  Она – это кто: Лихачева или Вронская? – придавая голосу мягкость, спросил Аристов.

Разумеется, он понимал, что речь идет о Кити Вронской, но хотелось, чтобы Заславский произнес откровенно, чтобы впоследствии не оставалось почвы для неправильного трактования сказанного, тем самым лишить его зацепок, что могли бы заставить замолчать просыпающуюся совесть.