Правдивый ложью - Валерий Елманов

– Примерно через год, – медленно произнес я, но, заметив легкую тень неудовольствия, пробежавшую по лицу Баруха, – не сумел сдержаться купец, добавил: – Я приложу все усилия, чтобы это произошло гораздо раньше, но, как ты сам сказал, сейчас у нас все слишком туманно и зыбко, а потому…

Барух вновь оглянулся на дверь и, понизив голос, спросил:

– А долги Дмитрия, если он окажется не в состоянии их выплатить, мне будут возвращены?

Я невольно усмехнулся.

Нет чтобы сказать напрямую: «Если нынешнего государя грохнут и на престол сядет Годунов, отдаст ли он деньги?» Вроде у меня тут ни к чему опасаться чужих ушей, но все равно осторожничает купец.

Однако тот мою усмешку истолковал превратно, даже побледнел от испуга. Пришлось поспешить успокоить и заверить, что все деньги в размере тридцати тысяч плюс немалые проценты будут выплачены сполна.

Честно говоря, платить еще и за этого гаврика – перебор, хотя, с другой стороны, кто бы ни был плательщиком, а отдавать их в любом случае будут из царской казны.

– И еще одно, – заметил купец. – Насколько мне стало известно, Джордж Гафт завтра вместе с английским послом Томасом Смитом собирается самолично навестить Годунова, дабы испросить новые льготы для Русской компании.

– Он, очевидно, не знает, что завтра у царевича перезахоронение тела его отца, царя Бориса Федоровича, – вовремя припомнилось мне.

– Думается, что он знает это, – не согласился Барух. – Он вообще многое что знает – его доверенные люди из компании имеют весьма обширную сеть агентов. Более того, он даже заранее узнал, что царевича собираются… – И замялся.

– Даже так? – протянул я, задумчиво вертя на пальце перстень с геммой, подаренный мне за Стражу Верных еще Борисом Федоровичем. Рдеющий в углублении на густо-красном камне – уж не знаю, рубин это или лал – двуглавый орел, мирно сложивший крылья, чуточку отливал фиолетом. – А это точно? – Я постучал по его клюву.

Орел промолчал, а купец пожал плечами.

– В этом мире вообще ничему нельзя верить полностью, но мне так кажется… Иначе зачем бы Смит, как сообщил мне… – Он замялся и после паузы уклончиво сказал: – Одно доверенное лицо… наутро того дня заторопился со своим отъездом? Объяснение только одно: он решил как можно быстрее сообщить королю Якову важную новость об убийстве царевича.

– Но не уехал. – Я погладил сложенное орлиное крыло.

– Не уехал, потому что Федор Борисович остался жив, и Смит, по всей видимости, решил выждать и посмотреть, чем все закончится. Это же… лицо сообщило мне об их завтрашнем визите. Полагаю, что они сознательно выбрали именно этот день. Печаль расслабляет, следовательно, легче всего будет добиться согласия на новые льготы.

Звучало логично, но… грязновато. Я понимаю, бизнес и все такое, но хоть что-то святое должно оставаться у этих английских торгашей. Ладно, Гафт, а ведь этот Смит и не купец вовсе, а посол…

– Но мне бы хотелось предупредить тебя, как доверенное лицо Федора Борисовича, что для Руси эти льготы окажутся чрезвычайно невыгодными, даже если посол станет уверять в обратном.

– Оно и понятно, – согласился я. – То, что выгодно для одной стороны, обязательно убыточно для другой.

И снова тень по лицу собеседника – на сей раз скользнуло удовольствие. Понятно, значит, англичане не только его деловые партнеры, но одновременно и конкуренты. Что ж, мы завсегда рады помочь, особенно если это выгодно и для нас.

– Но Дмитрий Иоаннович может быть иного мнения, – осторожно заметил Барух.

– Постараюсь, чтобы оно совпало с моим, – заверил я, и тут меня осенило.

Так вот же передо мной стоит готовый союзник во всех торговых делах, можно сказать, тайный советник. Его не надо ни уговаривать, ни что-то обещать, ибо все, направленное против англичан, выгодно как ему, так и нашей стране.

Конечно, сейчас, что бы он там мне ни понаписал, внедрить в жизнь получится навряд ли, но если смотреть вдаль, на перспективу…

В конце концов, меч будущего куют в кузнице настоящего.

К тому же не исключено, что кое-что я вполне сумею воплотить в жизнь, когда мы с Федором приедем в Кострому.

Что такое восточные и северо-восточные земли, даже с учетом неоткрытых месторождений Урала? Это пушнина, которую так любят в Европе. Вот мы и займемся ею, только попытаемся управиться сами, совместно с Барухом, без посредничества уроженцев туманного Альбиона.

Значит, пора приступать к наметкам нашего союза…

– Раз уж мы завели речь о Русской компании, – заметил я, – то напрасно почтенный Барух бен Ицхак скромничает и ограничивается только рекомендацией о непредставлении им новых льгот. Если призадуматься, у англичан и с уже имеющимися тоже изрядный перебор…

Деловой разговор о том, что можно отменить, да и не только в отношении них – оказывается, есть еще шведы и голландцы, у которых тоже хватает разных привилегий, закончился к взаимному и глубокому удовлетворению обеих сторон.

В итоге купец пообещал мне заняться этим вопросом детально, когда я предоставлю в его распоряжение все указы, которыми цари даровали английским и прочим торговцам то или иное, и изложить мне все соображения в письменном виде и, донельзя довольный, напомнил:

– Я исполнил некоторые заказы достопочтенного князя, но, памятуя о нашей дружбе, прошу принять их от меня в дар. – После чего, выглянув за дверь, попросил моих ребят принести доставленное.

Подарки превзошли мои ожидания.

– Пришлось изрядно потрудиться, – скромно подчеркнул Барух свои хлопоты, – но мне все-таки удалось их приобрести.

Вроде бы и мелочь – два пятидесятифунтовых мешка чая и четыре таких же по весу, но куда меньше по размеру мешка с кофе, но обрадовался я им сильно.

Однако, как выяснилось, этим дело не исчерпывалось. Купец, улыбаясь, широко распахнул дверь, и пыхтящие от натуги охранники, в одночасье ставшие грузчиками, втащили здоровенный длинный, не меньше полутора метров, сверток, тщательно укутанный множеством тряпок.

После того как их убрали, передо мной предстали часы.

Нет, неправильно. Куда вернее им подходило иное название: «произведение искусства». Серебряные башенки сверху обрамляли циферблат, который был сделан под русское счисление времени, то есть на семнадцать часов.

Внизу под ним имелось углубление, из которого, как сразу поспешил пояснить купец, каждый час будет выезжать всадник в рыцарских доспехах, салютуя мне высоко поднятым копьем, а каждые полчаса – пеший ратник.

Пока завели, пока полюбовались ратником, а затем всадником, как по заказу звякнули колокола на Иване Великом, так что мы тут же установили точное время.

Сразу после этого купец поспешил откланяться, даже не оставшись поужинать.

Впрочем, последнее понятно. Трефная христианская пища и все такое прочее, так что я не особо и настаивал.

– Ну что, мои бравые удачливые бизнесмены, – хлопнул я в ладоши, проводив Баруха. – Пора и за стол. С прочими бумагами мы торопиться не будем, – остановил я Емелю, когда он было засобирался ринуться наверх, где осталась лежать шкатулка.

Последняя по счету страховка – копия договора короля Сигизмунда, или, как тут его называют, Жигмонта[33] с Дмитрием и выяснение насчет католической веры будущего царя могло теперь и подождать.

– Вначале поедим, а ты пока не спеша изложи все на словах – как обустроились и вообще. Если что упустишь – Оскорд с Жилякой дополнят.

Емеля ревниво покосился на согласно закивавших охранников казино – уступать пальму первенства в столь важном деле он явно не собирался – и принялся за обстоятельный рассказ, стараясь ничего не упустить, так что Оскорду и Жиляке оставалось только время от времени кивать и поддакивать.

Поначалу ребята, как я и рекомендовал, лишь приглядывались к посетителям, особенно из числа азартных, действуя строго согласно моим инструкциям, то есть не привлекая к себе излишнего внимания.

Через час работы у колеса очередной крупье менялся, на что народ, увлеченный игрой, вообще никак не реагировал, и выходил в соседнюю комнату, где старательно вписывал в лист все данные на очередного ясновельможного пана, каковые до него донеслись.

Получалось немного: имя да фамилия, ну изредка должность и чем занимается, а также семейное положение, что тоже весьма редко – за игорным столом о женах не разглагольствуют.

Однако хватало для начала и этого. Остальное доделывал Кузьмич, который первое время только тем и занимался, что наводил справки о юном Николае Потоцком, безудержном в игре Яне Конецпольском и прочей «золотой молодежи», заглянувшей попытать счастья в это заведение.

Словом, все как я учил.

Не преминули они воспользоваться моими советами по налаживанию добрососедских отношений с католической церковью.

Да им и деваться было некуда – дом располагался неподалеку от рыночной площади, и с одной его стороны высился здоровенный костел Святого Франциска, а с другой – каменная громада костела Святой Троицы, выстроенной доминиканцами[34].