Огромный. Злой. Зеленый - Екатерина Вострова

мне предстоит прожить целый год. Заглядывала в окна первых этажей. Где-то шумело радио, работал телевизор. Здесь жили люди, растили детей, ходили на работу. Пусть их не так много, но они были.

Город умирал, но не вымер окончательно.

Глава 11

Со мной даже поздоровался какой-то мужчина, причем с такой простотой, словно всегда знал меня. Наверное, здесь так принято – здороваться даже с незнакомцами.

Я шла, никуда конкретно не стремясь. Вспоминала фотографии, пропитанные нежностью. Неужели Дитрих развешивал их сам? Печатал, подбирал рамки? Там ведь были и снимки отца, и братьев, и совместные фото. На одной три разновозрастных мальчика-орка так улыбались, что не оставалось сомнений: они любили друг друга. Тогда в прошлом.

А сейчас?

Дитрих ведь не говорил, что ненавидит братьев. Наоборот, его голос всегда наполнялся едва заметной грустью, когда речь заходила про Платона со Златоном.

А вот фотографий невесты Дита, Наташи, я не нашла. Можно, конечно, сказать, что сейчас не принято проявлять пленку и все ценные кадры сохранены в памяти телефона, но что-то подсказывало, что она так и не стала для орка частью семьи.

Он же сам сказал мне, что не умеет любить.

Чем больше я думала про отца и братьев Дитриха, тем чаще в голову лезли мысли о собственной семье. Я ведь ничего толком не знала об отце. Мама сказала, что он умер, и я всегда принимала это как истину, не задавая лишних вопросов. Несчастный случай, все и так понятно. Зачем бередить прошлое?

Но сейчас внезапно задумалась о том, каким он был. Любил ли он мою мать? Как относился ко мне? Вроде бы компания, которой сейчас заправляла мать, раньше принадлежала ему. Ну а после смерти перешла в управление Орловой. Уважали его сотрудники или ненавидели?

Кроме пары старых черно-белых фотографий, мне ничего от него не осталось. Даже интернет про него молчал.

Как будто и не было такого человека…

Я дошла до пустой детской площадки. Заунывно скрипели качели.

– Попробуем, – сказала самой себе, коснувшись ладонью ствола чахлой березы, что росла прямо посреди песочницы.

Вообще-то трогать дерево незачем, но мне хотелось контакта. Хотелось ощутить, как именно энергия перетекает от меня к березе, как пульсирует под ее корой.

Но… ничего.

Хоть обнимись с березой, хоть сама врасти в нее, но природная магия молчала. Она даже не накатывала всплесками, как раньше, а просто отсутствовала.

Внезапно меня охватил страх. Это как потерять руку – лишиться чего-то, что было у тебя всегда. Стать бесполезным, жалким. Подобием себя прежнего.

Что случилось?..

Я же не могла… не могла же я потратить всю магию…

Сев на корточки, я ладонями водила по траве. Безнадежно. Внутренняя энергия попросту исчезла. Как будто ее никогда во мне не было.

– Тетенька, а что вы делаете? – внезапно донесся до меня голосок.

Я обернулась.

Маленький, лет семи, мальчишка в салатовом дождевике поверх свитера смотрел на меня очень уж заинтересованно. Совсем один, без родителей. Видимо, здесь не боятся отпустить детей гулять без присмотра.

– Да так, ничего особенного, – начала и вдруг…

…Я увидела себя на берегу реки, стоящую вместе с толпой незнакомых людей, окруживших маленькое тельце в салатовом дождевике, бездыханно лежащее перед нами. Ручки раскинуты. Мокрые волосы налипли на бледный лобик. В приоткрытом ротике навсегда застыло удивление. Вода накатывала волнами, пытаясь забрать мальчонку в свои владения. Тянулась к нему. Разбивалась о песок и камни.

– Егорка… Егор… проснись! – рыдала молодая рыжеволосая женщина, тормоша тельце. – Помогите же ему! Вызовите «Скорую»! Быстрее! Ему плохо!

Но все молчали и сочувственно переглядывались. Никто не достал телефона…

Это видение отличалось от того, в котором умирал Дитрих, но было не менее явным, осязаемым и четким. Все та же кинематографичность, что и раньше. Я понимала: трагедия случится сегодня. Через несколько часов, до заката солнца.

– Тебя зовут Егор? – сглотнув, спросила я.

– Ага, Терещенко Егор Вадимович, живу на улице Ленина, дом четыре, квартира три, – оттарабанил мальчонка радостно.

Видимо, долго учил текст с мамой и наконец-то он пригодился.

– Покажешь мне, где сейчас твоя мама? Она дома?

– Не-а, мама на работе! А вам зачем? – посмотрел на меня Егор, насупившись.

– Хочу с ней познакомиться.

– Ясно! Моя мама классная! А потом сходите со мной пускать кораблики?

Я медленно кивнула, чувствуя, как по позвоночнику бежит озноб.

Мама Егора работала продавцом в ларьке с овощами. Увидев меня с собственным сыном, она на секунду нахмурилась, а потом сказала:

– Кажется, я вас не знаю.

– Неудивительно, я приехала сегодня утром. Меня зовут Тая. Тая Орлова.

– Маргарита, – ответила она, схватив сына за капюшон. – Егоза, прекрати надкусывать яблоки. Мне их потом в жизнь не продать.

– Ну ма-а-а…

Я стояла перед прилавком, рассматривала бедный ассортимент и не знала, как начать разговор. Не могу же просто сказать, что сын этой миловидной рыжеволосой женщины скоро погибнет.

– Послушайте… Вы можете считать меня ненормальной, но не отпускайте Егора к реке. Сегодня – особенно. Не спрашивайте, зачем я прошу. Просто… побудьте рядом с ним.

Я ожидала, что Маргарита фыркнет или покрутит пальцем у виска, но она внезапно напряглась. Глаза сощурились, меж бровей залегла глубокая морщина.

– Вы знаете Дитриха Адрона? – спросила она отчего-то шепотом.

Хм, кажется, Дит тут известная персона.

– Да. Я его невеста.

Маргарита притянула к себе сына – тот все-таки сцапал очередное зеленое яблоко и жадно вгрызся в него – и медленно вдохнула.

– Спасибо вам, Тая. И… господину Адрону тоже передавайте большое спасибо.

– Не за что. До встречи, Егор.

– А как же кораблики? – надул мальчик губы.

– Никаких корабликов! – резко ответила его мама и тотчас смягчилась: – Сегодня ты помогаешь мне продавать фрукты. Классно я придумала?

– Да-а-а! Я продам больше, чем ты!

– Вот и посмотрим.

Женщина кивнула мне в знак благодарности. Я кивнула в ответ.

Надеюсь, Дитрих не будет ругаться из-за того, что я пошла наперекор судьбе и спасла жизнь ребенку. Даже если так нельзя – я бы не смогла поступить иначе.

Гуляя по улицам города в обратном направлении, не могла не отметить, что застройка тут довольно хорошо продумана и достаточно красиво для советской архитектуры воплощена в жизнь. В интернете писали, что это из-за того, что одно время ссыльных академиков тут было больше, чем оставалось в столице.

Я включила навигатор на телефоне, чтобы не потеряться, а сама во все глаза смотрела по сторонам.

Небольшие облагороженные участки улиц на фоне заколоченных домов выглядели инородными объектами.

Суровый северный город. Я видела, что когда-то он был