Измена. Простить нельзя забыть (СИ) - "Sofja"

Вроде, ну, что такого? Может хулиганье какое баловалось или дети кирпич закинули, но я почему-то уверена, что это не случайно.

Возможно, Из-за беременности у меня обострился инстинкт самосохранения и волноваться не стоит?

— Марина, — Ксюша машет ладонью у меня перед лицом, привлекая внимания. Видимо, я настолько погрузилась в свои мысли, что не услышала её вопроса.

— А?

— Чай, говорю, будешь?

— Да. Зелёный с молоком.

Нет. Это точно не спроста. В моей жизни не может быть всё настолько хорошо. Рановато я расслабились, считая, что всё наладилось.

— Марин, вот честное слово, уверена, все нормально будет. Не накручивай себя.

— Наверное, ты права, — выдыхаю я, потирая лицо руками

— Постоянно жду какого-то подвоха. Понимаю, что нельзя так жить, но ничего с собой поделать не могу.

— Ты беременна, Марин, — фыркает Ксюша.

— Я когда с животом ходила всего на свете боялась.

Выпив чай, я иду в комнату и ложусь на кровать. Собираюсь звонить Саше, но в этот момент он сам меня набирает

— Ну, как ты себя чувствуешь, Мариш? Дочь наша буянит?

— Нормально. Притихла сегодня, — поглаживаю живот.

— А, у тебя как дела, Саш? Выяснили что-нибудь?

— Выяснили, Марин. Всё хорошо. Ложная тревога. Через часок заеду. Всё расскажу.

Ну, слава богу. После звонка Саши я выдыхаю и сама того не замечая, засыпаю.

Просыпаюсь от нежных прикосновений к животу. Разлепляю глаза и улыбаюсь.

— Я уснула?

— Уснула, — кивает Саша.

— Перенервничала, наверное. — сажусь на кровати. Саша садится рядом, обнимает меня, целует в висок

— Зря, переживала, малыш. У соседей камеры установлены. Посмотрели. Детская шалость.

— Да? А я себе такого напридумывала.

— Ну, что ты, Марин. Ни тебе, ни ребёнку, ничего не угрожает. Сегодня в городской квартире останемся. Завтра днём окно поменяют, но для твоего спокойствия я и себе камеры заказал. На всякий случай.

Глава 46

— А, Марине зачем соврал? Ей наоборот нужно было сказать, чтобы была осторожнее.

Нихера подобного. Соврал, потому что ей нервничать нельзя. Не за чем Марине знать, что прилетевший в окно кирпич- не случайность.

У соседей, действительно, были камеры и на них прекрасно видно, как какой-то хмырь целенаправленно перелазил через наш забор.

Я в лепёшку расшибусь, ни на метр Марину от себя не отпущу, в обиду не дам.

— Ты дохера жене рассказывал, когда она беременна была? Для Марины любой стресс может быть опасен. Она итак вся на нервяках. Ещё мать сегодня из больницы забираем.

— Подозрения есть, кто это мог сделать? — спрашивает Димон, затягиваясь сигаретой.

Я Бы тоже покурил, чтоб успокоить нервы, но бросил же, Марине слово дал и нарушать его не буду.

— Я два часа назад узнал: Лину выпустили. Она аппеляцию подавала. Срок изменили на условку и штраф.

— За организацию покушения и финансовые махинации условку?

Усмехаюсь. Сам в шоке был, но походу у Лины есть влиятельные покровители. Родственничек то её Порошин, в тюряге, а она на свободе.

— хорошие заступники, видимо.

— Думаешь, она причастна?

— Я не думаю, я уверен. Лина слишком гордая и самоуверенная, чтобы так просто отступится.

Я знаю, о чем говорю. Мы знакомы с Линой очень давно, можно сказать с детства. Более расчётливого человека не найти в целом мире.

Хотя, о чем это я говорю?

Когда-то сам женился на Марине из-за наследства и до последнего отрицал свои чувства к ней.

— Ладно, Дим, — смотрю на часы.

— Мне Марину из больницы забрать надо, потом мать привезти должны.

Предупредив секретаря, что в офис сегодня не вернусь, еду за Мариной. Она выходит из больницы с широкой улыбкой на лице. Запрыгивает в машину, дарит мне горячий поцелуй.

— Поехали за Инессой Павловной? — щебечет, прижимаясь к моему плечу.

— Поехали.

После назидательного диалога с врачом, ждём пока маму перенесут в скорую. Дома для неё уже оборудована специальная комната.

Когда маму привозят домой и размещают в комнате, на её лице проскальзывает улыбка. Она даже приподнимает руку, обхватывает пальцы Марины и слегка сжимает их.

В этот момент меня затапливает чувство вины. Я ужасный сын. Бросил мать, лишь изредка навещая в больнице.

— Ты чего, Санечка? — Марина выходит из комнаты следом за мной, обнимает меня за пояс, прижимаясь щекой к груди.

Ну, какой я Санечка в сорокет?

И, снова задаюсь вопросом: за какие такие заслуги она мне досталась? Красивая, преданная..

Самая лучшая в мире из женщин.

— Спасибо тебе, малыш. — прижимаю её к себе чуть крепче, чем надо.

Марина пищит и толкает меня в плечо

— Раздавишь, Покровский.

— Прости, малыш. — попадаю в плен её глаз

— Замуж за меня пойдёшь? — брякаю неожиданно для самого себя.

Марина напрягается. В глазах мелькает сомнение.

Боится. Боится снова обжечься девочка моя.

— По-моему, нам итак неплохо живётся, — вздохнув, бормочет она.

Неплохо. Отлично.

Но я хочу видеть кольцо на её пальце. Хочу, чтобы всё знали, что это женщина моя.

— Мариш, ребёнок должен родиться в полноценной семье.

— Эх, — прикрыв глаза, Марина улыбнулась.

— Ну, если только ради ребёнка, Покровский. По другому ты бы меня в ЗАГС не затащил..

"Ага. Как же. Ещё как бы затащил"- хмыкаю мысленно

Глава 47

— Вот так, Инесса Павловна. Ещё чуть-чуть. — улыбаясь, помогаю своей бывшей, будущей свекрови присесть.

У Инессы Павловны явный прогресс: она начала шевелить руками, жевать и глотать пищу и даже пытается самостоятельно сидеть, чем несказанно меня радует.

— К рождению внучки бегать будете, — заключаю с улыбкой и сама искренне в это верю.

С ума сойти. Через каких-то пару месяцев мы с Сашей станем родителями. Это самое прекрасное событие, которое случится со мной за всю жизнь.

— Ма-ри-на..

На выходе из комнаты замираю, услышав слабый голос свекрови.

Оборачиваюсь, не веря своим ушам, и быстро,(насколько это возможно с моим огромным животом), преодолеваю расстояние до кровати.

— Ма-ри-на, — повторяет она.

— Саша, — кричу я, улыбаясь во весь рот

— Саша, иди сюда.

Мне хочется, чтобы он тоже это слышал. Саша же так не хотел забирать мать домой. До последнего думал, что здесь ей будет хуже, а тут такое…

— Что такое, малыш? Болит что-то?

В комнату залетает не на шутку перепуганный Саша. Его волосы мокрые после душа, по голосу торсу стекают капли воды, а шорты надеты наизнанку.

Заметив эту картину, сначала прыскаю от смеха, а потом и смеюсь в голос.

Такой смешной, ей богу.

— Ну, Инесса Павловна, — прошу свекровь, сжимая её ладонь, поощряя её.

— Са… Са… Са- ша… - старается она.

Мой мужчина, как и я пребывает в настоящем шоке, подходит к кровати и останавливается за моей спиной, опуская руки мне на плечи.

— Видишь? А, ты мне не верил. Я же говорила дома твоей маме будет лучше. — выдаю хвастливо.

Я стала такой сентиментальной, что мне глупо хочется плакать. Вот просто так, без причины.

И, любви во мне столько, что хочется поделиться ей со всем миром, в том числе и с свекровью.

Я давно на неё не обижаюсь. Жизнь итак наказала Инессу Павловну. А, нам… Нам надо быть добрее.

— Ты как всегда была права, малыш, — выдыхает Саша.

— Привет, мам, — целует мать в щеку.

Та, в ответ, пытается улыбаться.

Ещё некоторое время проводим с свекровью, а после того, как она засыпает, покидаем комнату, тихонько прикрывая за собой дверь.

— Мариииина, — Саша тут же обнимает меня, шумно втягивая воздух.

— Санечка, — приподнимаюсь на цыпочках и жмусь к нему всём телом..

Я люблю его. Одному богу известно, как я его люблю и, как счастлива.

— Как наша малышка поживает? — Покровский кладёт руку мне на живот, потом опускается на колени и касается кожи над пупком губами

— Толкается?

— Сегодня ведёт себя смирно.