Маневры 3 - Азк

— Все нормально, товарищ лейтенант, тихо.

Задрав голову, спросил у наблюдателя на дереве: — А у тебя как?

Из листвы раздался голос: — На том берегу, за мостом, расположился наблюдатель. Три раза засекал блики бинокля.

— Правильно, я тоже заметил. Почему сразу не доложил?

— Вы, товарищ лейтенант, купались в пределах его видимости, а мы, вместе с бэтром для него невидимы — камыш закрывает. Поэтому не докладывали, ждали пока Вы сами выйдите из воды.

— Тоже правильно, что думаешь?

— За мостом наблюдает.

— А что на мосту?

— Мост охраняет около взвода солдат, на подходах четыре пулеметных гнезда. Два пулемета станковых, два ручных. Нас не заметили.

— Почему так думаешь?

— Сто процентов дать не могу, но в нашу сторону наблюдения установить не удалось.

— Что предлагаешь?

— Переплыть на ту сторону, прикрываясь камышами и от охраны на мосту и от наблюдателя и стать в засаду.

— Место переправы присмотрел?

— Так точно, ниже метров восемьсот отсюда, река делает поворот, вот там за поворотом найти заводь, чтобы по камышу не ломится и переплыть.

Повернувшись к расстеленному брезенту, попросил одного солдата: — Ну ка, боец, дай мне сумку.

Взяв ее и достав карту, убедился — действительно река делает поворот и можно будет, незаметно для всех переправится на другой берег. После купания чувствовалось, что силы мои восстановились.

— Ну что хлопцы? Готовы?

Все закивали головами.

— Тогда, по коням!

Моторы взревели, и мы двинулись дальше. Отъехав,и прикрываясь камышом до изгиба реки, наша машинка бодро вошла в воду. Буквально через минуту почувствовал, как её корпус остыл и внутри стало как в комнате с работающем кондиционером. Выйдя из воды, мы не спеша двинулись дальше со скоростью бегущей черепахи, видимо водитель, всерьез принял моей приказ ехать «не спеша». Границы между камышом и опушкой леса практически не было, поэтому удалось незаметно перебраться в лес, а потом пройдя через него выйти на опушу, напротив моста. Встав на башню, поднес к глазам бинокль и внимательно оглядел местность, но я ничего не увидел, кроме камыша, кустарника, и дороги, над которыми колыхались волны раскаленного воздуха. Но вот, линзы бинокля захватили группы людей, которые прикрываясь густым подлескам, охватывали подступы к мосту. Через шестикратный бинокль было хорошо видно, что это немцы — по характерной форме касок.

Вдруг на дороге ведущей к мосту, появилась машина. В её кузове находилось с десяток бойцов в нашей форме, почти все были перевязаны — раненные. Но что-то меня смутило, точно! Они не могли не видеть немцев охвативших подступы к мосту, и тем не менее вели себя спокойно! Подстава! Сто пудов!

Прижав к горлу лорингафон переговорного устройства, говорю башенному: — Машину с раненными на дороге видишь?

— Да.

— Огонь!

— А ... к-а...?

— Это немцы, огонь!

Даже без бинокля было видно как от попаданий крупнокалиберного пулемета, в разные стороны разлетаются крупные куски машины вперемешку с фрагментами тел. Буквально на глазах от них ни чего не осталось, кроме бесформенной кучи в пыли дороги.

Немцы оправились быстро, но нескольких секунд замешательства противника хватило, чтобы не дать ему застать охрану моста врасплох.

Я опустил бинокль, уже и без него было видно, что у немцев ничего не вышло. Наверное охрана была на чеку, потому что сразу после нашего огня, со стороны моста начался очень плотный огонь, явно стреляли не два пулемета, наверное подразделение имело на вооружении автоматические винтовки. Пока я думал над этим, уцелевшие немцы отошли в какую-то балочку или овражек и мы перестали их видеть. От греха подальше приказал сменить позицию, и мы отошли назад, ближе к реке, в камыши. От моста еще постреливали.

День задался знойный, река манила свежестью и прохладой. Вдруг выше по течению, за мостом загремели артиллерийские выстрелы. На слух било не менее батареи, но странно было другое, пушки в этой батарее явно были разных калибров, ухо четко различало звонкое тявканье малого калибра и густой, солидный голос крупного. Над камышом невысоко подымались небольшие фонтаны: «Ага, это малокалиберные пушки! Но почему нет фонтанов от крупного калибра? Ведь ясно слышны их выстрелы?» И тут до меня дошло! Стреляют наверняка шрапнелью! Через несколько минут стрельба стихла, а еще через минут пять мимо нас течением пронесло несколько немецких трупов и пару касок с нанесенными орлами через трафарет. Выйдя на берег, через бинокль рассматривал плывущих мимо меня немцев.

Проведя взглядом трупы немцев, развернулся к мосту. С этого места река отлично просматривалась до моста и еще наверное метров на триста до своего следующего поворота. И вдруг в бинокль увидел, как от противоположного берега реки, за мостом тихо отплыл зеленый островок. Через минуту он приткнулся к противоположному берегу и на него зашли несколько немцев с поднятыми руками.

Сзади меня сразу закричали несколько солдат: — Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, смотрите!

Обернувшись назад на крик, и проследив куда они показывают, увидел как вниз по реке проплывает мимо немец. Он держался за небольшое дерево с кроной, которая прикрывала его. Видно посчитав себя в безопасности, он вынырнул из под ствола. Оружия при нем не было видно.

— Заводи! — Крикнул я водителю, уже забравшись в БТР добавил: — Давай по берегу, к тому месту где перебрались на эту сторону, он сам к нам приплывет!

— Легко, товарищ лейтенант!

Подъехав к уже знакомому месту, стали на берегу и развернув башню, стали ждать. Через пару минут из-за поворота показалось знакомое дерево. Еще немного подождав, наш БТР вошел в воду и поплыл наперерез немцу. Увидев, что мы хотим его перехватить, он открыл огонь. Первый раз я услышал как рикошетят пули от брони, звук был похож на тот, когда мать стучала по батарее соседям, только намного чаще. От такого нахальства, даже обидится не успел, только повернулся к стрелку-оператору и приказал: — Пугани его легонько!

В ответ застучал наш ПКТ, а я открыв свой люк прокричал: — Хенде хох!

Пустив при этом откровенного петуха. Опять повернувшись к наводчику, спросил: — Ну как он там?

— Ни чего, руки поднял, фриц несчастный! Щас в борт ударится, пусть ребята из автоматов подстрахуют, а то я еще