Разочарование. Пятый пояс - Михаил Павлович Игнатов

алхимией из того, что было, чтобы пальцы не отвалились, потом три месяца пахала лишь на то, чтобы вовремя оплачивать вывод яда, но время для полного лечения уже было упущено.

Потеряв интерес, Лая отвернулась, видимо, считая, что всё уже сказано. Но я, глядя на её фигуру, вспоминал Виликор и неожиданно понял, что они, в общем-то, похожи. Обе холодны, показывают миру лишь маску, а не себя, обеих жизнь не щадила. Я не знаю о Лае почти ничего, но и крохотных обмолвок в только что сказанном достаточно, чтобы кое-что понять. Неожиданно даже для самого себя я толкнул к ней мысль:

— Упущено? Я так не думаю, старшая. Подойди, я погляжу.

— Обойдусь.

— Всё равно нужно будет использовать лечение ещё раз с сегодняшней раной. Ведь теперь ты старшая отряда и у тебя есть даже свой лекарь в подчинении, а не только алхимия.

Лая снова сжала пальцы в кулак и отрезала:

— Я Предводитель, эта мелочь заживёт и сама.

— Старшая, неужели это так страшно, лечиться?

Она ожгла меня взглядом, а затем поднялась и шагнула ко мне. Опустившись рядом, обдала тонким запахом каких-то трав, протянула мне руку, заставив Агиша подавиться словами, а через миг восторженно прошептать:

— Пхап… А это чего там происходит, Мирак?

— Не пялься, а то Лая тебе нос на бок свернёт.

— Мне? За что? Скорее этому сопляку. И ты.

— Обоим. Не пялься, говорю.

Я не просто выбросил их мыслеречь из головы, а словно заслонился от неё, выстроил ограду между собой и болтунами, пытаясь сделать их тише.

Не хватало мне ещё всё время лечения слушать их глупости.

Неожиданно получилось. Голоса исчезли, словно им кляпы вставило, и уже в тишине я напомнил Лае:

— Старшая, я погружусь в твое тело духовным взглядом, прошу не мешать мне и не тревожить, чтобы не навредить мне.

— Ты такой слабый лекарь, но всё равно думаешь помочь мне? — фыркнула Лая.

Но я уже не слушал её, уже провалился вглубь её тела.

Вот проблема, вот туман, который я заметил раньше. Старая сильная рана, которую, как я теперь знал, плохо и медленно лечили. Исток проблемы ясен, чётко виден — яд, я так предполагаю, что стихийный, проник в тело, в меридианы, разрушил их, вместе с плотью, что их окружала.

Я скользнул туда-сюда вдоль меридианов, проследил несколько самых повреждённых мест, которые и должны были сковывать мышцы кисти и предплечья, мешать подвижности пальцев.

По сути, всё ясно, вопрос лишь в том, сколько я себе могу позволить?

Точно не всё. Лая похожа на Виликор, но, разумеется, Лая не Виликор. Между нами ещё не скоро появится доверие, и появится ли оно вообще, если я собираюсь в будущем выходить из города один?

Больше того, достаточно, что я уже так выделился с переработкой ядер и трав, что вызвал подозрения у Пиатрия. Не нужно добавлять к этому ещё и странные лекарские способности. Если не справились другие, то как такой слабый лекарь, и это решила сама Лая, справится с тем, что не удалось другим?

И всё же, кое-что я, конечно, сделаю.

Самое сложное оказалось контролировать своё тело, следить за тем, чтобы применять Воды Итреи с обращениями. Гораздо легче было не частить с ними, и вовремя останавливаться, словно для меня это тяжело.

Сам же я потихоньку двигался от одного повреждённого участка к другому.

В трактате о меридианах, что оставил мне Фимрам в качестве то ли извинений, то ли откупа за мою семью, я читал нравоучение, которое очень подходило к сегодняшней проблеме.

Передо мной лежали меридианы Мастера и Предводителя, для стихии и духовной силы. Повреждены они были одним ядом, но если в одном случае я видел повреждение долин, то в другом случае это были повреждения пиков. Теперь я, кстати, понял, как выглядят описанные в трактате опустошение жизни и осыпающиеся вершины. Кое-что в этих пространных описаниях и иносказаниях оказалось вполне уместно и просто, нужно только было вживую это увидеть. Или получить помощь учителя, который на примерах дал бы пояснения к разделам трактата.

Жаль только, что при виде средоточий и меридианов Эраста и старшего Тизиора я ничего не сумел понять. Возможно, потому, что их раны были сложны для того трактата и его читателей. И, разумеется, для меня.

Сейчас же я неспешно проливал силу, то сжимая её в узкий ручей, то разливая широкой водой, которые питали иссушенные долины, то превращая в основу, которая скрепляла разрушающуюся плоть. Густой туман отступал, редел, а следом за ним следовал и я, довольный.

Так я прошёлся по всем самым повреждённым местам плоти, подлечил два самых пострадавших меридиана, где явно были дополнительные проблемы с проведением силы и, довольный, отступил окончательно. Уверен, они и на мышцы оказывали действие.

Открыл глаза, поражённо хмыкнул.

Рассвет, если я всё верно понимаю.

Потянулся, разминая тело и сообщил требовательно глядящей на меня Лае:

— Что смог, сделал, старшая. Такой сложный случай у меня впервые, но сделал всё, что мог.

Она буркнула:

— Шрамы на месте.

Нахмурившись, я опустил взгляд. На месте. Странно, вроде тут, у поверхности, я вливал силы и техник больше всего. Неуверенно предположил:

— Может, нужно время на то, чтобы тело нарастило новую плоть?

Фыркнул Мирак, в голос, не скрываясь:

— Нужно? Ох, ты и лекарь.

Лая осадила его:

— Зря язвишь. Пальцы сгибаются без боли. Не хочешь проверить, стала ли сильней моя рука?

Мирак покачал головой и буркнул:

— Нет, не хочу.

Все последующие три дня я то и дело ловил на себе странные взгляды Лаи и Мирака. Но вот беда — ничего не слышал. Могли бы и поговорить между собой обо мне мыслеречью, но нет. Болтали они о чём угодно, но только не обо мне.

Я же продолжал впитывать их опыт, подмечать мелочи, которые мне через пару месяцев должны пригодиться. Появилась у меня и карта окрестностей города — едва ли не за спасибо мне влил её в жетон один из парней-Мастеров. Просто когда я залечивая ему разорванный Зверем бок, упомянул о том, что у меня её нет, и вот — теперь есть.

Так что теперь я более-менее понимал, как выглядит это Внешнее Поле Битвы и где мы ищем добычу.

На самой окраине, это я понимал и раньше. Но теперь знал, где буду искать её сам. Довольно далеко от этого места, в более спорном и богатом месте. Там, где уже нет лоскутов, песков и истощённой, словно высушенной земли, а лежат сплошные леса. Не Небесные Исполины, к