Дикарка у варваров. Песнь Сумерек (СИ) - Тигиева Ирина

— А ты хороший, умный мальчик… — и не заметила опасности.

Они налетели сзади — с двух сторон, я даже не успела ничего понять. Свист сабли — с одной, удар плети по крупу моего коня — с другой, и Хуяг взвился на дыбы, а потом понёсся вперёд. Я слетела с его спины вместе с седлом и, слабо пискнув, приземлилась прямиком в кучку свежего конского навоза. Ошарашенная, оглушённая падением, кое-как приподнялась… и меня буквально затрясло от злости. Каганёнок и пугалище-Очир хохотали так, что чуть не вываливались из сёдел. А моё валялось рядом — с перерезанной подпругой. Это было объявлением войны, и я поклялась себе: оба дикаря ещё пожалеют, что мне её объявили. Поднявшись на ноги и не сводя с них немигающего взгляда, я провела испачканными пальцами полосы на лбу и щеках. А потом, стукнув кулаком в грудь, резко выбросила руку вперёд, указывая на них указательным и средним пальцами. Ханята загоготали ещё громче, но я уже отвернулась и, подобрав седло, похромала к коню, остановившемуся поодаль. Только взяла его под узцы, ко мне подлетел "наставник", ткнул пальцем в седло и покачал головой:

— Без.

— Знаю, что без подпруги не будет держаться, — раздражённо отозвалась я.

— Он хочет, чтобы ты ездил теперь без седла, — пояснил подоспевший Шона.

— Я и с седлом еле держусь в седле, — возразила я, не сразу поняв, что изрекла. — То есть… без седла шарахнусь коню под ноги и без помощи твоих любезных братьев.

— Сам виноват, — "посочувствовал" мне Шона. — Не нужно было задирать их. Хочешь моё?

Он мгновенно соскочил со своего скакуна, но я только зло отмахнулась.

— Оставь себе вместе со своими советами!

— Я не одобряю то, как они поступили с тобой, — Шона как будто растерялся.

— А мне всё равно, как ты к этому относишься, — отрезала я. — "Не нужно было задирать их"? Так вот, не нужно было им задирать меня! И ты держись от меня подальше, если не хочешь, чтобы и тебе досталось!

В бешенстве отшвырнув бесполезное седло, я оттолкнулась от земли и таки залетела на спину Хуяга. Легко ткнула его пятками в бока и потрусила в первом попавшемся направлении, стиснув поводья так, что побелели пальцы. Держаться без седла очень трудно: стоит коню вздохнуть чуть глубже — и я снова ухну вниз.

— Куда? — меня догнал наставник-халху, и, снова сделав круговое движение рукой, повторил:

— Круглый!

Мысленно пожелав ему пойти "по-круглому" куда подальше, я шумно выдохнула и тряхнула поводьями…

Когда жуткий урок, наконец, закончился, и мы вернулись в конюшню, я была готова рухнуть на колени и возблагодарить Судьбу, что снова стою на твёрдой земле. Без седла с Хуяга я хуягнулась ещё раз пять… или шесть — точно не считала. Каждый раз слышала язвительный смех каганёнка и его свиты, но даже не поворачивалась в их сторону. Шона больше ко мне не подходил, хотя раз или два я ловила на себе его взгляды. И уже жалела о своей вспышке — не стоило так срываться на единственного относительно вменяемого "приятеля", но не подавала вида. Девчонки тренировались вместе с нами, и моя юная почитательница явно собиралась приблизиться, но каганёнок преградил ей путь и что-то рявкнул по-монгольски, после чего она, как и Шона, ограничилась взглядами.

Потом был перерыв на омовение, потом — трапеза, за которой я опять подверглась моббингу. У каждого был свой низенький столик, и каганёнок опрокинул мой — я едва успела подхватить миску с супом, остальное выплеснулось мне на колени. А потом во всеуслышанье заявил, что в комнате несёт конским навозом. Но, уже решив для себя, что нахальный отпрыск хана ханов горько обо всём пожалеет, я не проронила ни слова и просто внимательно наблюдала за ним — где он сидит, с кем общается, что ест.

После трапезы, была стрельба из лука. Ещё ни разу не держала его в руках, и мои стрелы сыпались на землю, не достигая цели. А стрелы принца и Очира свистели в опасной близости от меня. Особенно старался Очир — одна из его стрел чуть не продырявила мне ухо. Но Шона, какое-то время молча наблюдавший за всем, шарахнул пугалище в челюсть. Тот попытался ответить тем же, и снова получил по и без того неприглядной физиономии. Не каясь, опять набросился на защитника моей чести с кулаками, но учителю по стрельбе, это наконец надоело, и он удалил с "полигона" обоих.

Принц проводил ехидным взглядом их, одарил очередным "дружеским" меня, и вроде бы тут же забыл о моём существовании — ровно до следующего "урока". В просторном зале, где он проходил, были расставлены деревянные в человеческий рост "идолы". Что это — воображаемые противники, я поняла, когда всем выдали палки, и мои новые "приятели" начали лупить ими по идолам под гортанные команды учителя. Я растерянно взирала на это действо. В монастыре мы тоже тренировались с палками, заменяющими мечи, но выглядело это совсем иначе. Каждый удар отрабатывался сначала до совершенства, а потом до автоматизма. Я за всё время выучила не так много приёмов, но зато могла бы повторить их и во сне. А здесь…

— Ты! — надзиравший за всем халху ткнул в меня пальцем. — Начинай тренироваться!

— Может… покажешь как? — неуверенно спросила я.

— Я покажу ему, Арвай.

Обернувшись на снисходительный голос, я поймала на себе торжествующий взгляд принца. Остальные, мгновенно забыв о своих "манекенах", с любопытством вытянули шеи, но халху-учитель, согласно кивнув каганёнку, что-то рявкнул по-монгольски, и все головы поспешно повернулись к идолам. А принц, довольно ухмыляясь, направился ко мне. Я уже собралась стать в стойку, но передумала. Ханский отпрыск явно уверен, что палкой я совсем не владею. Что ж, пусть пока остаётся в этом заблуждении. Выпад каганёнка оказался быстрее и резче, чем ожидала, но я всё же без труда увернулась. Ещё выпад и ещё, я уклонялась, не нападая, а принц уже терял терпение. Его удары становились всё яростнее и размашистее. И тогда я нанесла свой. Собственно, это был даже не удар — я просто отбила палку каганёнка, но, так удачно, что, отскочив, она шарахнула его по носу, разбив до крови. Каганёнок захлебнулся и, отшатнувшись, чуть не грохнулся оземь, но удержался на ногах. Остальные дружно выдохнули — все головы были снова повёрнуты в нашем направлении. Учитель-халху, что-то забормотав на монгольском, торопливо двинулся к нам, но принц коротко приказал:

— Не приближайся! — взгляд хищных желтоватых глаз с откровенной ненавистью остановился на мне. — Сэму — мой!

Я только усмехнулась и, решив, что пора показать этому пустозвону, с кем он имеет дело, крутанула палку, как мельничное колесо, потом, наклонившись, перекинула её через спину и, снова поймав, стала в стойку. Принц смахнул сочившуюся из носа кровь, стиснул свою палку так, что побелели костяшки пальцев, и с яростным криком бросился на меня. Но что-то метнулось между нами, и занесённая палка каганёнка глухо ударила по… палке в руке Фа Хи.

В монастыре про моего учителя говорили, что он "умеет проходить сквозь стены" — настолько бесшумны и быстры его движения. Но мне ещё не приходилось видеть это воочию. Ханёнок тоже на мгновение оторопел, а потом грозно сдвинул брови:

— Кто ты? И кто позволил тебе…

— Твой отец, — проронил Фа Хи. — С его же разрешения я забираю сейчас моего ученика с этой тренировки. Идём, Марко.

— Нет! — каганёнок снова стиснул палку. — Он останется и сразится со мной! И твои попытки защитить его не помогут!

— Защитить его? — уже отвернувшийся Фа Хи снова посмотрел на рассвирепевшего ханского отпрыска. — Вмешавшись в вашу "схватку", я защитил тебя, принц.

С красивого лица каганёнка сбежали все краски.

— Что ты сказал? — прошипел он.

— Правду. И кровь на твоём лице — лучшее тому подтверждение. Но не воспринимай это как оскорбление. Мой ученик тренировался дольше, и поэтому превосходит тебя. А ты превосходишь его в чём-то другом. Это — естественный ход вещей.