К вечности - Елена Асеева

— Дюже долго спел, — констатировал тогда я и насыщенно засиял.

Мой Творец, вероятно, не оценил мою шутку и никак на нее не откликнулся. Поелику ему пришлось довольно-таки долго утрясать меж Усачом, Небо, Дивным и Воителем возникшую разобщенность. И Отец не был расположен смеяться над тем, что оказалось столь болезненным для его братьев и сынов.

Я уже давно приметил, что в поступках Небожителей не редко бывают, даже в отношении друг к другу, те самые обманы, хитрости, уловки, а также присваивания не принадлежащего им. Вне сомнений данные божественные качества унаследовали и их творения. Не только человеческие создания, но и те многочисленные помощники, про оных можно молвить «хоть пруд пруди». Посему еще будучи подле моего Творца, я удивлялся простоте своего старшего брата Стыня, не примечающего особую воровливость в приставленном к нему черту, величаемому Мерик. Это маленькое и вельми пакостливое существо, неизменно появлялось предо мной и Першим в очевидно уворованной одеже. Яркие или вспять темные расцветки некогда бывших сарафанов, рубашек были вельми по-любительски переделаны им в плащи. Не менее редко на Мерике появлялась новая обувка, украшения, оружие. Конечно, это было замечено не только мной, но и Отцом. И, верно, надо оставаться совсем незрячим, абы того не увидеть.

— Может Стыню стоит о том молвить? — вопрошал я у Першего.

— Нет, поколь не стоит. Не нужно расстраивать милого малецыка. Я попробую сам справиться с той воровливостью, — откликался Отец.

Что ж, про племена, роды создателями коих являются Боги, можно сказать: «все они не без недостатков». Понеже про самих Зиждителей правильным будет отметить «Боги, как Боги».

Усач…

Несколько я так отвлекся от Усача и от его взгляда.

Сам брат. Очередной старший мой брат, ибо все мои братья были старше меня. Выглядел и впрямь необычным Богом. Не мудрено, как я ранее отметил, столь долго спел. Абы в росте и могутности он вдвое превышал Богов. Мощными, покато-округлыми смотрелись его плечи и не менее перекаченными предплечья с выступающими мышцами. Это был массивно скроенный с сильным костяком и большим весом брат с тем право молвить вельми сутулившийся так, что на его спине отложистой горой торчал невысокий горб. Сами мышцы, выпирающие на плечах, предплечьях, бедрах, лодыжках, оголенной груди казались ребристыми и проходили не только под кожей, но и над ней.

Усач имел слегка красноватый отлив кожи, иноредь озаряемый почти золотой рдяностью света, особенно в мышцах-корнях. Вот! однозначно я был прав. Мой дорогой старший брат, аки фрукт аль ягода, вельми долго созревал. Его лицо смотрелось довольно-таки вытянутым, с орлиным профилем и крупными черными очами. Черные, жидкие, длинные волосы, заплетенные в одну тонкую косу, покоились на его голове такой же точно слегка потянутой вперед. Бороды у брата не имелось, одначе были достаточно густоватые усы, переплетенные в косы и достигающие груди. Кончики, как усов, так и волос Усача туго завершались крупными коричнево-прозрачными топазами. Поелику появление данного вида самоцветного камня оказалось непосредственно связано со способностями брата, ибо топаз был первым камнем, оный он когда-то создал… а посем им повелевал.

Одеждой Усачу служила набедренная повязка широкая, обмотанная вокруг бедер и закрепленная на талии поясом. Широкий сыромятный пояс, обильно усыпанный мельчайшими камнями переливающихся зелеными, бурыми и даже иссиня-марными цветами стягивался серебристой застежкой изображающей ладонь с расставленными пальцами, где вместо ногтей на кончиках горели алые рубины.

Плотный взгляд старшего брата нагнал уходящую под опекой Вещуньи Мудрой, в окружении альвов, гомозулей, детей, Владелину и прибольно вдарил по макушке головы, заставив ее обернуться, а меня прийти в себя. Пред очами моими тягостно качнулся лежащие под ногами девочки высокие травы, и я чуть было не закричал от досады. Досады на всех сразу!

Столь грубых Усача и Асила!

Равнодушных Дажбу и Огня!

Расчетливых Небо и Седми!

И, кажется, безучастных Першего и Родителя!

Неотступный и вроде удивленный взгляд Усача теперь попытался, как дотоль делал взор Асила, проникнуть в голову девочки, исследовать, поколупаться… Нет! нет, не во мне, в ее мозгу. И вновь грубо, огорчительно для меня. Впрочем, отроковица резко дернула головой и надрывно качнувшись, разрушила связь меж Усачом и собственным мозгом.

Похоже разорвав мост меж мной и Богами, Родителем. Вроде снова в моем рту застряв, и лишив на время общения, появилась искра.

Глава одиннадцатая

Искра не появилась, это просто начался новый этап болезни, который, вероятно, в ближайший срок привел к полному отключению моего естества. У меня появилось так называемое западение сияния. Словом я почти перестал сиять. На данное действо не то, чтобы не имелось сил, просто самое сияние степенно во мне гасло. И я бы вмале потух, а потухнув погиб. Если бы не встреча с Отцом, пред которой я вновь узрел видение.

Не ведаю точно, что предшествовало приходу видения, но я внезапно увидел поперед себя космическое пространство, средоточием которого стало огромное облако рыже-огнистого сияния. Две мельчайшие искры, одна очевидно рдяная, а иная почти серебристо-розовая, враз ворвались в остие той туманности, состоящей из газа, пыли, мельчайших химических элементов, и, действуя синхронно, принялись закручивать вкруг себя, сей состав. Наблюдаемо для меня обе искры двигались по единой траектории круга, друг за другом и с тем, сбирая межзвездную среду, сматывали ее в диск, единожды с собственным ускорением сжимая космическое облако. Спустя пару дамахей плотно собранное ядро, вобрав в себя газы, пыль и мельчайшие химические элементы сформировало в том месте звезду. Одначе в результате наматывания обок себя среды, серебристо-розовая искра, определенно в собственном сиянии Бог, утончила один конец материи доколь мерцающей завихрениями света, и срыву обрезав его, оторвала от самого ядра. Мерцающий клок материи, неспешно развернувшись, вже при помощи мгновенно перемещающийся серебристо-розовой искры вновь создал диск. Только днесь многажды редкий, разрывчатый диск, твореный из оболочки газа, оставшейся от звезды и окутавшей ее по кругу, окоему, едва зримое движение которому теперь предала рдяная искра, вырвавшаяся из ядра будущей системы и промелькнувшая повдоль самой плоской поверхности туманности. Еще малая кроха времени и обе искры-Боги, рдяная и серебристо-розовая принялись кромсать тот медлительно коловращающийся туманный диск на отдельные кольца. Засим, также скоро, кромсать кольца на отдельные туманные сгустки, в каковых по большей частью плоских комках наново закручивать движение, а значит сталкивать, слипать в планеты материю космического вещества, газы, пыль, разнообразные элементы, создавая тем самым новую, юную систему…