Ночи нет конца - Алистер Маклин

В наступившей тишине Корадзини отнес личные вещи пассажиров в угол.

Джосс вскинул на меня глаза.

— Во всяком случае, одно обстоятельство стало ясным.

— Ты имеешь в виду взрывчатку? — спросил я, досадуя на себя за то, что не обратил должного внимания на громкое шипение возле корпуса авиалайнера.

Какой-то умник установил взрывное устройство близ топливной магистрали, баков с горючим или карбюраторов. — Совершенно верно.

— О какой это взрывчатке вы толкуете? — вмешался сенатор Брустер. Он до сих пор не успел прийти в себя: так его напугал Джекстроу.

— Кто-то похитил детонаторы, чтобы сжечь самолет. Кто именно, не известно. Может, даже вы. — Видя, что государственный муж готов шумно возмутиться, я предостерегающе поднял руку. — Возможно, любой из остальных семерых. Не знаю. Я знаю одно: лицо или лица, совершившие убийства, совершили и кражу. Они же разбили радиолампы, украли конденсаторы.

— И сахар сперли, — добавил Джосс. — Только на кой бес он им понадобился?

— Сахар! — воскликнул я. Слова застряли у .меня в горле. Я посмотрел на низенького еврея, Теодора Малера, и заметил, как тот вздрогнул, бросив нервный взгляд на Джосса. Ошибиться я не мог. Прежде чем он увидел выражение моего лица, я отвел глаза в сторону.

— Последний мешок, — посетовал Джосс. — В нем фунтов тридцать было.

Было да сплыло. На полу туннеля я обнаружил лишь горсть сахару, да и тот смешан с битым стеклом от ламп.

Я покачал головой, но промолчал. Зачем кому-то понадобился сахар, этого я не мог понять.

Ужин в тот вечер был скудным: суп, кофе и пара бисквитов. Суп жидкий, бисквиты на один укус, а кофе без сахара, по крайней мере, я пил через силу.

Трапеза прошла почти в полном молчании. Время от времени то один, то другой пассажир поворачивался к соседу, чтобы что-то сказать, но мгновение спустя закрывал открытый рот, так и не произнеся ни звука. Каждый думал о том, что его сосед или соседка может оказаться убийцей, или, что ничуть не лучше, считает тебя убийцей. Царившая за столом атмосфера была просто невыносимой. Особенно в начале ужина. Потом меня стали заботить более серьезные проблемы, чем умение вести себя за столом.

Поужинав, я поднялся из-за стола. Надел парку и рукавицы, захватил фару-искатель. Велев Джекстроу и Джоссу следовать за мной, двинулся к выходному люку.

— Куда направляетесь, док? — раздался голос Зейгеро.

— Не ваше дело. Вы что-то хотите сказать, миссис Дансби-Грегг?

— А разве... вы не возьмете с собой винтовку?

— Не беспокойтесь, — усмехнулся я. — Все будут следить друг за другом, как наседка за цыплятами. Так что винтовку никто не тронет.

— Но ведь... А вдруг кто-нибудь схватит ее? — занервничала леди. Будете спускаться по лестнице, вас и застрелят...

— Вряд ли кому-то придет в голову застрелить нас с мистером Нильсеном.

Без нас никому и мили не пройти. Наиболее вероятной мишенью станет кто-то из вас. Для убийц вы не представляете никакого интереса. Вы для них — лишние рты.

Подкинув своим гостям столь утешительную мысль, я оставил их. Пусть исподтишка наблюдают друг за другом.

Ветер стих, и чашки анемометра почти не вращались. На северо-востоке виднелись догорающие останки самолета, похожие на груду тлеющих углей.

Снегопад прекратился, сквозь редеющие облака проглядывали первые звезды.

Такова Гренландия. Погода здесь меняется в одночасье. Утром или уже ночью термометр начнет падать. А часов через двенадцать похолодает не на шутку.

При свете фары-искателя и фонарей сверху и снизу мы осмотрели каждый дюйм трактора, волокуш. Будь там спрятана даже булавка, мы бы ее непременно нашли. А уж пару пистолетов и подавно. Поиски оказались безрезультатными.

Выпрямившись, я повернулся в сторону зарева, осветившего восточную часть неба. Моему примеру последовали Джосс и Джекстроу. Над далеким горизонтом поднималась огромная луна в третьей четверти, заливая плоскогорье мертвенно-бледным светом. К нашим ногам легла прямая как стрела, выложенная тусклым серебром дорожка. Не произнося ни слова, целую минуту мы наблюдали это зрелище, затем Джекстроу сделал нетерпеливое движение. Не успел он и рта открыть, как я понял, что он хочет сказать.

— Уплавник, — произнес он. — Завтра отправляемся в Уплавник. Но сначала, как вы сказали, надо хорошенько выспаться.

— Вот именно, — отозвался я. — При луне и ехать веселей.

— Веселей, — согласился Джекстроу.

Конечно, он был прав. В арктических широтах во время зимних походов поводырем служит не солнце, а луна. В такую лунную ночь, какая выдалась сегодня, путешествовать одно удовольствие: чистое небо, ветер стих, снегопад прекратился. Повернувшись к Джоссу, я его спросил:

— Не возражаешь, если мы тебя одного оставим?

— Нет проблем, — ответил он хладнокровно. — А может, с собой возьмете?

— Лучше оставайся здесь и не болей, — возразил я. — Спасибо, Джосс.

Ведь надо же кому-то присмотреть за станцией. Буду выходить на связь по расписанию. Возможно, ты наладишь рацию. Бывают же чудеса.

— На сей раз чуда не будет. — Круто повернувшись, Джосс стал спускаться в нашу берлогу. Джекстроу направился к трактору: мы понимали друг друга без слов. Я последовал за Джоссом. Насколько я мог судить, никто из гостей не сдвинулся с места ни на дюйм, но при моем появлении все подняли глаза.

— Вот и прекрасно, — резко проговорил я. — Забирайте свои вещи, наденьте на себя все, что сможете надеть. Мы сейчас отправляемся.

Мы тронулись в путь лишь через час с лишним. Больше недели трактор стоял без движения, завести его оказалось чертовски трудным делом. Но в конце концов завести «Ситроен» удалось. Раздался оглушительный треск и грохот. Все даже вздрогнули, будто подпрыгнули, и переглянулись с убитым видом. Я легко угадал мысли своих пассажиров: неизвестно сколько дней им придется слушать эту адскую музыку. Однако сочувствовать им не стал: сами-то они укроются в кузове, а я окажусь без всякой защиты.

Мы попрощались с Джоссом. Он протянул руку нам с Джекстроу, Маргарите Росс и Марии Легард. И больше никому. Причем демонстративно. Он стоял возле люка. На фоне освещенного бледным светом восходящей луны неба еще долго вырисовывался его одинокий силуэт. Мы двинулись курсом вест-тень-зюйд.

Пунктом назначения был Уплавник. Нам предстояло пройти триста долгих стылых миль пути. Доведется ли нам увидеться с Джоссом? О том же наверняка думал и наш товарищ.

Я задал себе вопрос: вправе ли я подвергать Джекстроу опасностям похода? Он сидел рядом со мной на сиденье. Искоса поглядывая на своего спутника, я поймал себя на мысли, что, несмотря на широкие скулы, он с его худощавым волевым лицом походит больше на средневекового викинга, и опасаюсь я за него напрасно. Официально Джекстроу был моим подчиненным, датское правительство любезно откомандировало его в числе других гренландцев для участия в работе станций, выполняющих программу МГГ, в качестве научного сотрудника. Он окончил геологический факультет Копенгагенского университета и давно забыл то, что мне когда-либо удастся узнать об условиях жизни на ледовом плато. Однако в экстремальных условиях, особенно когда будет затронуто его самолюбие (а он чрезвычайно самолюбив), Джекстроу поступит так, как сочтет нужным, вопреки моему мнению или словам. Если бы я даже велел ему остаться на станции, он бы меня не послушался. Признаюсь, в душе я был рад, что он таков, что он рядом — друг, союзник, готовый подстраховать невнимательного или неопытного товарища, которого на каждом шагу подстерегают ловушки. Однако хотя я всячески пытался успокоить свою совесть, из памяти у меня не выходила его молоденькая жена-учительница, смуглая, живая; их дочурка, сложенный из красного и белого кирпича дом, в котором я две недели гостил у них летом. О чем думал сам Джекстроу, не знаю. Лицо его было неподвижно, словно изваяно из камня. Жили лишь глаза. Они не упускали из виду ничего. Мой спутник замечал и неожиданные уклоны, и внезапные изменения в снежном покрове — словом, все, что может сулить беду. Действовал он как автомат, повинуясь интуиции, и не случайно — иссеченная трещинами поверхность ледового щита тянулась на добрых две с половиной сотни миль. А там ледник круто сбегал к морю. Правда, Джекстроу утверждал, будто Балто, вожак упряжки, чутьем угадывает, где проходит трещина. Куда до него человеку.