Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса - Jamique

- Что?…

В голосе Вейдера на этот раз прозвучала столь явная ненависть, что принять её за сожаление о содеянном и печали о лучших временах не представлялось возможным. И в этот момент его мысли были полностью гармоничны с его словами.

- Но она была беременна…

- Вот именно.

- Ты убил бы своих детей?

Вейдер зафиксировал на нём взгляд и не отпускал до тех пор, пока Люк сам не опустил голову. Тёмный лорд терпеть не мог таких разговоров.

- Сразу хочу предупредить: то, что я сейчас скажу, ни в коем случае не следует принимать за оправдание. Я не знал, что эта стерва беременна моими детьми. А теперь вы – не мои дети.

- Но…

- Извини, - холодно спросил Тёмный лорд, - ты хочешь сказать, что вы оба росли со мною, воспитаны мною, испытываете ко мне нечто большее, нежели бесконечное изумление перед тем фактом, что вас породила машина для убийств? Не приписывай мне отцовских чувств! Я их себе выдумал. Вы мне такие же дети, как Кеноби – учитель.

- Папа, но я не виноват…

- Быть может, - угрюмо ответил Вейдер. – Но ты вырос там, где вырос, воспитан теми, кем воспитан, и прожил двадцать три года своей жизни отдельно от меня.

- Я понял…

- Что?

- Что я упустил время.

- Да?

- Да, - заторопился Люк. – Там, на Беспине. Если бы я тогда отозвался…

- А-а-а…

Этот протяжный, неуловимо издевательский возглас заставил Люка замолчать.

- Что такое? – спросил он по прошествие некоторого времени неловко, когда понял, что Вейдер не собирается как-то комментировать или продолжать.

- Ничего, - ответил Вейдер. – Жизнь такова, мой мальчик. Упустишь минуту – упустишь жизнь… - он замолчал и глубоко, невесело задумался.

- Теперь ты меня не любишь?

Тут же почувствовал, что более идиотский вопрос было задать сложно.

Маска повернулась к нему.

- Теперь я к тебе равнодушен, - ответил Тёмный лорд. – Я переболел своими детьми, как когда-то переболел женой. Привязанность к тем, кто только кажется своим, надо переживать. Сама женитьба на вашей матери была ошибкой. Она чуть не убила меня. А потом её порождения чуть не убили нас обоих.

Это было больно. Это было слишком больно. Лорд Вейдер бил, и даже не старался смягчить удар. Люк задохнулся. Вздохнул. И почувствовал, что у него нет слов. Он отвернулся и попытался сглотнуть слёзы.

- Плачь, - сказал за его спиной Вейдер спокойно. – Я своё отплакал.

- Можно, я полечу с тобой?

- Зачем? Мешаться под ногами и отвлекать рассуждениями о добре и свете?

- Нет, - он повернулся обратно и взглянул Вейдеру в самые линзы. Не видно за ними глаз… - Я хочу получше узнать тебя. Я просто хочу быть рядом и наблюдать. Можно?

- Я подумаю, - медленно кивнул Тёмный лорд. – И это ещё не ответ, учти, - добавил он, видя радостный порыв сына.

- Я в чём-то виноват? – спросил Люк.

- Да, - ответил Вейдер. Ответил резко. Он хотел ещё промолчать – но слишком накопилось. За все безрезультатные годы. Когда единственное, что он получал взамен –спину убегающего сына. Стыдные, безрезультатные, тупые. Имеющие итогом безумье его учителя.

- Виноват, - сказал он. – В том, что ты – болван, который верит всему, что ему говорят. И верит настолько, что использовать тебя в своих целях – вещь столь элементарная, что только ленивый не пойдёт на это. Замечательный блок. Транслятор. Без тех помех лжи, которые присущи самим источникам информации. Ты так исступлённо доверяешь тому, что тебе говорят, что это становится явью. Если ты поверишь чему-то – заставишь поверить всех вокруг. Находка для дезинформатора. Легко внушить любую дезу, а на выходе она, окрашенная твоей идиотской верой, окажется такой правдой, что не подчиниться ей будет нельзя.

- Но при чём!…

- При том, - Вейдер тяжело смотрел на него. – Невинный убийца – слышал такое определение? Вот это ты. Тебя накрутили. И переложили исполнение на твои плечи. А потом бы тебя даже обвинить было нельзя…

Он замолчал так внезапно, что Люк воспринял тишину, как провал. Тёмный лорд перестал замечать его.

“…Если б император тогда так внезапно не сошёл с ума, я бы убил и его и себя, - отстранённо скользнула мысль, и скользким холодом проникла в душу. – Он бы не принял моего сына, а я, как всегда, упёрся рогами и зубами, и никто бы из нас не уступил друг другу, и тогда… И тогда бы всё сработало. Я бы его убил. И сам умер”.

И кто ж у нас умный такой в галактике оказался? Такой, что прекрасно и точно знал, что происходит в голове у меня и в голове у императора? А ещё – у мальчишки восемнадцати – двадцати трёх лет? И кто прекрасно знал об истинных наших с императором взаимоотношениях? Не тех, которые мы демонстрировали миру. Тех, в которых ни капли декларируемой подчинённости ученика учителю, а только мой традиционный по любому поводу взбрык?…

Другое время, другая галактика…

- Пап, ты что?!…

- Что ты орешь? – сумрачно ответил своему отпрыску лорд Вейдер. Он успел взять себя в руки. И как-то по-новому, оценивающе, пристально взглянул на Люка. – Я думать иногда пытаюсь. Если мне, конечно, под слуховым аппаратом никто не орёт.

- Слуховым аппаратом?

- Шутка, - сказал Вейдер и почти сумел от души позабавиться, глядя на отвалившуюся челюсть командира Скайуокера. – Да, иногда я шутить умею. Мы с императором как раз сегодня об этом вспоминали. Что ж, - он одарил своего отпрыска ещё одним оценивающим взглядом. – Может быть, я и возьму тебя с собой. Но только после того, как переговорю с учителем относительно этой идеи.

Вейдер и Палпатин.

Палпатин выслушал его молча. Осознав эту стандартную фразу, Вейдер успел ей удивиться. А как ещё можно выслушивать человека? Напевая при этом популярные шлягеры?

Когда Вейдер только вошёл, он застал странную картинку в апартаментах своего учителя: Палпатин ходил по своим апартаментам, взметаясь балахоном и с чашкой кофе в руке. Что-то искал. Вещи перед отлётом паковал, что ли?…

Теперь он стоял посреди комнаты и молча слушал. Всё так же продолжая держать чашку с кофе.

Вейдер, как мог, изложил ему невнятицу своих мыслей и определённость своих ощущений. С ним всегда было так. Он остро чувствовал. Но очень долго не мог подобрать слова.

Когда он закончил свой краткий обзор, Палпатин продолжал молчать. И смотреть на него. Долго. Под взглядом своего учителя Вейдер почувствовал себя молодым и сопливым джедаем, впервые представшим перед очами настоящего ситха.

Таким Вейдер не видел своего учителя очень давно. Двадцать… пять? семь лет?

- О-о-о, - только и сказал Палпатин. Когда изволил что-то сказать. Это “о-о-о” было вполне достойно его собственного недавнего с Люком “а-а-а”. Только теперь на месте Люка оказался он, Тёмный лорд, главнокомандующий вооружённых сил Империи и Повелитель ситхов. Ощущения были не из приятных.

- Молодец, - произнёс император. – Дошло. Медаль за сообразительность я тебе обеспечу.

- Повелитель?…

В ответ он получил недобрый прищур вернувших себе прежний цвет глаз.

- Умные мысли иногда тебе приходят в голову, мой верный ученик, - усмехнулся Палпатин. – Главное – вовремя. Это меня умиляет.

- Простите?

- И не собираюсь, - ответил император сухо. – Ты мне мозги выворачивал несколько лет. И для чего? Чтобы сейчас придти и сказать мне это?

- Я… не понимаю, - с полной искренностью ответил Тёмный лорд.

- А-а… Даже ещё не понимаешь…

Император подошёл к маленькому столику и оставил чашку с кофе на нём.

- Унеси, - сказал он дроиду. – Остыл уже…

Дроид, пиликая, обхватил чашку гибким манипулятором и укатил прочь.

- Сила не обделила тебя умом, - сказал император, стоя к своему ученику спиной. – Жаль, что он у тебя не работает в унисон с моим.

- Учитель?

Палпатин повернулся.

- Учитель, - кивнул он. – А учитель должен направлять своего ученика. Но тебя разве направишь? Дурью ты маялся все эти четыре года, Вейдер, - сказал он спокойно и неагрессивно. – Да и до этих четырёх лет у тебя были свои заскоки. В те-то, давние, я даже не вмешивался. Они были безобидны. Да и тебе необходимы для самореализации. А вот последнее время…

Палпатин ощутил его эмоцию.

- Я тебя не ругаю, - ответил он на неё. – Я хочу, наконец, с тобой объясниться. Это очень трудно, Вейдер. Делиться своими мыслями, подозрениями и логическими выводами только с собой. И знать, что любой другой в нашей галактике, даже твой собственный ученик сочтёт твои мысли признаком старческого маразма.