Истинная на двоих, или Краденая невинность (СИ) - Билык Диана

Арман оглянулся и, убедившись, что я держусь, вихрем сорвался с места. Побежал, петляя между деревьями, а когда оказался на широкой тропе, ускорился до предела.

В какой-то миг темнота вокруг меня сгустилась и резко потянула на черное дно. Я билась в истерике, пыталась вырваться из липких объятий, но мглистая патока всасывала и жрала по живому, отрывая плоть по кусочку. Кажется, я кричала, звала маму, просила отца посидеть рядом, обнять меня и не отпускать.

И он обнимал, качал на руках, как в детстве, когда я болела, а потом пел песню на незнакомом мне языке.

А позже оставил меня одну. В темноте, в мертвом холоде… И не попрощался.

— Пожалуйста, папа… — шептала я, словно обезумевшая, бросалась за ним, отбивалась от нападающих на меня бесформенных монстров с желтыми глазами и, срывая связки, кричала: — Папа, ты не можешь меня оставить! Прошу, не уходи! Я стану такой, как ты хотел, сильной, справедливой королевой, но без тебя не могу… я не справлюсь.

Сколько длилась эта агония, не знаю. Последним был сон с двумя волками, которые загнали меня в угол и рвали по очереди на куски. Я подкинулась в кровати с криком, когда один из них бросился со спины и, сломав мне позвоночник, вырвал зубами сердце.

— Тише, тише, — коснулся моего лба Арман и надавил на грудь, укладывая обратно в постель. Голова гудела, резко бросило в жар, а ладони вспотели. — Лекарь сказал, что завтра будешь, как новенькая. Тогда и выдвинемся в Ветрону. А сейчас отдыхай. Я принесу тебе поесть, — оборотень встал со стула у изголовья кровати, взглянул на меня и улыбнулся.

— Нас не найдут? — тихо спросила я, стянула немного одеяло и проверила ногу. — Не откусил, — вяло заулыбалась. — Хоть что-то радостное, — и, прикрыв глаза, устало откинулась на подушку.

— Рэйдена здесь нет. Хозяина я знаю лично. Он нас не сдаст, но даже если брат объявится, выбора нет. Я не стану рисковать твоим здоровьем.

Я повернула голову в его сторону и через силу заулыбалась.

— Конечно, страшно ведь умирать молодым, — и увела взгляд. Окна были пыльные с заметными трещинами, а в воздухе отчетливо слышался запах плесени и браги.

— Язва, — рассмеялся Арман и вышел из комнаты.

Я закрыла ладонями лицо и, злясь на себя, зарычала.

Вскоре оборотень вернулся с подносом в руках, остановился у кровати и кивнул на спинку.

— Приподнимись. Ты должна поесть. Заведение далеко не элитное, но готовят вкусно.

— А… — к щекам прилила краска. — Уборная есть?

Арман кивнул на дверь в дальнем углу комнаты. Поставил поднос на прикроватный столик и со словами «не буду мешать» направился к выходу. Остановился у порога и вдруг обернулся.

— Если станет легче, можешь спуститься в таверну. Выпить лурийского крепкого, — игриво подмигнул.

Я осторожно опустила ноги на пол, попыталась подняться, но покачнулась.

Оборотень вмиг подлетел ко мне и подхватил на руки, как пушинку. Наши взгляды встретились. Зазвенели, будто битое стекло.

— Я помогу? — прижал меня к груди, затянутой черной рубашкой с глубоким вырезом. Обдал жаром дыхания лицо и посмотрел в глаза будто бы с надеждой.

Если буду упираться, то банально опозорюсь, потому что сама не доберусь до уборной.

Я все-таки кивнула, и по телу от загоревшейся зелени в глазах Армана пошли мурашки.

Он принёс меня к отхожему месту и, аккуратно спустив с рук на здоровую ногу, подставил локоть для опоры.

— Я тебя позову, — закусив губу, я покраснела еще гуще. Невыносимо оказаться немощной рядом с ним.

Коротко кивнув, оборотень отвернулся и мягко выскользнул за дверь.

Было стыдно, но и как-то… интимно. Будто эта маленькая забота сделала нас ближе и роднее. Я понимала, что это обманчиво, но все равно почему-то улыбалась. Надеюсь, лекарь не напоил меня настойкой от грусти. Для профилактики, так сказать, чтобы умерла счастливой.

Справившись, допрыгала до ужасно древнего бронзового умывальника и покрутила ржавый кран с водой, но умыться не смогла. Здоровая нога внезапно поехала на влажном полу и я, вцепившись в рукомойник пальцами, с трудом устояла, но зря потревожила больную ногу. Вскрикнув от дикой рези в голени, хотела податься к стене, но побрезговала — она была немыслимо замызганной, даже не хочу представлять чем, потому не удержала равновесие и выпала в проход, прямо в подставленные руки Армана.

— Похоже, пить мне придётся сегодня здесь, — улыбнулся оборотень и ловко оторвал меня от пола. Перенёс к кровати и осторожно усадил. Пододвинул стол и расположился на стул напротив. Потянувшись к графину, наполнил один из двух стаканов желтоватой жидкостью. — Будешь? — посмотрел на меня с зависшей в воздухе рукой.

— Что это?

— Лурийское десертное вино. Популярно у эртинцев. Попробуешь?

— Нельзя, наверное… Из-за ноги. Не хочу задерживать нас еще больше, спиртное может вызвать рецидив воспаления. Ты можешь идти, если хочешь. Я справлюсь.

— Можно и даже нужно, оно не крепче компота, — рассмеялся зеленоглазый, окинув меня оценивающим взглядом. — Зато в напитке много витаминов, а ты очень бледная, — наполнил второй стакан. — Останусь с тобой, — отсалютовал и залпом осушил сосуд.

— Арман, — сильно прикусила губу от стыда. Ненавижу быть слабой, а перед врагом… тем более. — Я руки так и не вымыла, — и слабо улыбнулась. Он не обязан меня таскать, но я не дойду.

Облизнувшись, оборотень снова подхватил меня на руки и легко, будто я ничего не весила, понес к уборной. Открыл кран и пригнулся так, чтобы мне было удобно.

От него приятно пахло: цитрусовыми фруктами и мятой, чувственные губы изогнулись в чувственную линию, а зрачки сузились до незаметных точек, почти утонув в сочной зелени радужек.

Холодная вода потоком хлынула на ладони, и я заставила себя оторвать взгляд от Армана. Нельзя так. Я привязываюсь ко врагу и это жестоко.

Я охладила пальцы, напиталась немного магией. От слабости все резервы опустели почти до дна.

Пользуясь тем, что в люльке мужских рук было безопасно, я поднесла ладони к лицу и старательно умыла глаза, губы и шею. Немного намочила волосы и расстроились, что они снова жутко спутались. Дома меня всегда расчесывала компаньонка, часто жалуясь, что густота моих прядей — для нее настоящее мучение. Но и восхищалась в конце работы, что красивей моих чуть завитых черных локонов она в жизни не видела.

— Я все, — перевела взгляд на Армана. Зря тянула, у него же рука больная.

Через намокшую от брызг тряпицу просочилось несколько капель крови, но оборотень не подал вида, что ему больно.

Понёс меня обратно, а когда проходил мимо двери, в неё постучали.

Быстро усадив меня на кровать, ринулся к выходу.

А когда Арман исчез в коридоре, до меня донёсся мужской голос:

— Ваше вы…

Дверь со скрипом захлопнулась, и я осталась одна. Я бы вскочила, послушала, что там происходит, но не рискнула.

«Ваше вы…» — что пришедший имел в виду?

Может, там «и»? Ваше вино? Или «ваше выстиранное белье». Нет, вряд ли…

«Ваше Высочество?»

Тоже нет. Арман ведь не из интеллигентной родовитой семьи. Не похож. И он заикался, что воспитывал его отчим.

Оборотня не было так долго, что я успела умять тарелку супа, пирожок и запить это все кружкой вина. Арман называл его лурийским десертным, хотя на вкус этого не скажешь. Сладковатое и немного терпкое оно мигом ударило в голову. Боль в ноге притупилась, а щеки запылали.

Раздалось три коротких стука. Я метнула взгляд в приоткрытую дверь, и в комнату заглянула совсем ещё юная девушка.

— Простите, что тревожу, — задрожал её тонкий голосок. — Мне приказали навести порядок в уборной. Позволите? — и посмотрела на меня большими щенячьими глазами.

— Конечно, — я укуталась в одеяло, легла на бок, проводила взглядом прислугу и, вытянув ногу, внимательно рассмотрела рану.

Лекарь хорошо поработал: вычистил мертвые ткани, зашил прозрачной нитью и убрал воспаление. Явно без магии справился, потому что кожа под скобами прилично ныла и чесалась.