Тьма и Хаос - Денис Владимиров

— Это еще почему? — не скрывая раздражения, спросила.

— Потому что тебя, как и всех вокруг, обманули! Цинично, нагло, жестоко…

— Кто? — собеседница даже вперед подалась.

Клин вышибают клином, дурость еще большей дуростью.

— Все, кто пытается доказать, что прошлое в прошлом и никак не связано с настоящим! На самом деле прошлое — наш фундамент, и все ответы есть там. Возьми любой Кодекс. Что там прописано?

— Там много всего прописано, — с нетерпением ответила та.

— Именно! Много! Но лишь в одном они все сходятся — владетелем, читай наместником на землях Империи, который имеет право судить, казнить и миловать, а не просто владельцем собственности, может быть только мужчина, как и Императором. В остальном везде «аристо»! Кто такие аристо? Совокупность полов. И нигде не сказано, что мужчины выше или женщины ниже!

— Подожди, подожди, ты хочешь сказать, что этот замшелый пень из Академии, был прав? — в глазах разгоралась ярость. Она даже не подумала, что я мог и не знать о ее противостоянии с «пнем».

— Не так.

— А как тебя понимать? — в голосе появились угрожающе-холодные нотки.

— Он прав в частных картинах, и не прав в глобальных. Здесь ты ближе к истине, но… и ты ее не знаешь… А со мной говорили боги! Клянусь кровью! — пламя заставило заткнуться.

— Тогда ничего не понимаю, — подула та на челку, которой и в помине не было, старая привычка. Сделала еще два больших глотка вина.

— Сейчас поймешь, потому что ты умная. Так вот, недавно я сошелся в смертельном поединке с лэргессой Лидией, которая мало того, что была опасным противником, но еще и главой Дома! С болью в сердце убил замечательную смелую девушку, которую ввели в заблуждение, скорее всего, Паскли, такие же интриганы, как Имберли, — побольше эмоций и печали, — Она не оставила мне выбора, вызвав на Поединок чести. И если со смертью можно примириться, и даже где-то пожертвовать собой, то с честью — нельзя! Это Закон! Повторюсь она была воительницей и главой Дома, при этом она не нарушила ни один из Кодексов! Понимаешь? — мадам явно пыталась свести что-то с чем-то, но получалось пока плохо, — Далее, посмотри вокруг! Сколько замечательных представительниц прекрасной половины разумных каждый день совершает подвиги, сколько их было в прошлом? Но сегодня сложилось мнение, из-за неопределенной группы лиц, что женщины не имеют никаких прав… — сделал многозначительную паузу, дождался: «но ведь это именно так и есть, потому…», дальше слушать не стал, бесцеремонно продолжил, — Думаю, специально так сделано, что сегодня дамы фактически, обладая всеми правами, не знают о них, соответственно, не пользуются! Понимаешь, в чем парадокс⁈ В чем успех этих детей Эйдена? — погрозил я пальцем неизвестному злодею, — Могут, но не пользуются! И у большинства даже мысли не возникает воспользоваться! Твоя борьба справедлива и должна идти каждую минуту, каждый час, каждый день, но ты бьешь не туда! Потому что тебя ведут по ложному следу! Начни с простого вопроса, раз все есть, но никто не знает, кто виноват, что разъяснительная работа не ведется?

— Это ведь… это ведь… Заговор! — завороженно прошептала та, а мне вспомнился анекдот от деда про логику: «раз коробка квадратная, значит, в ней находится нечто круглое. Раз круглое, следовательно, оранжевое», — Замшелый Найл дер Брин был прав… Старый козел! Да, и ведь, верно, по закону мы имеем право! Но… Но… Иметь-то имеем, но кто об этом знает?

Мир журналистки начал переворачиваться в правильную сторону.

— Именно! Маг же нигде не подтасовал факты, он честно провел опрос. О чем говорит его результат? — внимательное молчание, глоток вина, я победно ответил, — Что сознание женщин изменили вопреки их воле! Тайное насилие! — с жаром выдохнул я, тыча указательным пальцем в потолок, и, понизив голос до заговорщицкого, продолжил, — Их заставили думать, что верх их мечтаний быть послушной игрушкой мужчин! Подстилкой! Они даже помыслить не могут об иной участи! И тот, кто это сделал, он опасен. Чрезвычайно. Коварен. Подл. Там Эйден рядом не стоял… Только представь, враг медленно, по чуть-чуть внедрял день за днем, год за годом, десятилетие за десятилетием мысли о вашей ничтожности! Действуя, как книга «Жизнеописания Улентия Синеуса»! И злодей смог достучаться до многих… Да, что до многих⁈ До большинства! И проникнуть в сами мысли, в сердца… И преуспел настолько, что вы сами поверили в это! — обличительно ткнул в нее пальцем, — А кто у нас больше всех ненавидит человеческих женщин и женщин аристо? — она опять захлопала глазками, — Не такие ли, как глэрд Страйк из Дома Лунных тигров? — несколько утвердительных кивков, еще пара глотков вина, — Чем он отличается от остальных? Я тебе скажу — он обожает эльфов! Возьми любого женоненавистника, и ты увидишь закономерность — любит остроухих, ненавидит девушек! Так кого славит Страйк и над кем глумится?

— Эльфы. Над нами, — завороженно повторила та.

— Если ты начнешь изучать историю, то увидишь, — продолжал вещать я, — Раньше такого не было! Тогда было лучше! Попрание прав женщин началось после Закатных войн, когда мы втоптали эту остроухую мразь в нечистоты, а она решила взять реванш на другом направлении. И они надеются на победу. И не без оснований!

— Почему? Пусть только попробуют, Империя…

— В том-то и соль, они не пробуют, они уже делают! — перебил я с экспрессией, — Разве ты не понимаешь, что сила аристо в единстве⁈ Ты умная девушка, которая может беспристрастно взглянуть на явления и факты, видевшая многое в этой жизни, чего другие никогда — это кровь, грязь и вонь людоедских поселений… Сама подумай, мы сильны тогда, когда рядом с честными мужами стоят такие же честные равноправные женщины, когда плечом к плечу мы сталкиваемся с угрозой, то вместе ее мы уничтожаем, ради наших детей, ради нашего будущего. А если женщины унижаются, лишаются фактически прав, как можно надеяться на них в трудную пору? Ведь они отомстят! Предадут! Подведут в лихие годины! И эта будет их справедливая месть. Налицо разлад! Этот заговор не только против твоего пола, он так же направлен против мужчин, соответственно, против всех аристо, против всего человечества! Понимаешь масштабы⁈ Осознаешь⁈

— Да…

— Теперь тебе понятно, почему я долго думал, стоит