Одиночество мага (Том 2) - Ник Перумов

Аркин. Значит, это Аркин. Сколько же времени провёл он без сознания? Никак не меньше нескольких дней, если не неделю, пока корабль шёл из Салладора на северо-запад, наискось через Море Призраков.

А тем временем некроманта, деловито прикрутив ещё и к толстому бревну, аккуратно снесли по сходням на берег и без долгих колебаний деловито загрузили на покрытую полотняным пологом телегу. Десятка три серых мгновенно окружили подводу, возница хлопнул вожжами, и четвёрка откормленных коней влегла в постромки.

Здесь властвовала полноправная зима. Бухта Аркина не замерзала, но воду покрывала шуга, с серого неба сеял редкий снежок, и мачты с реями застывших у причала кораблей покрывали белые снежные чехлы. Под колёсами телеги чмокала и хлюпала жидкая грязь, месиво из растаявшего снега, песка, размокшей глины и конского навоза. Инквизиторы угрюмо тащились по обе стороны телеги, низко надвинув капюшоны и глубоко засунув ладони в широкие рукава. Никто не смог бы и заподозрить, что на грязной телеге везут самого страшного врага добра и света, когда-либо топтавшего землю Эвиала.

Фесс, разумеется, не видел ничего, кроме одного лишь заваленного соломой дна телеги. Её почти не трясло – Аркин отличался великолепными мостовыми. Богатый и когда-то – весёлый город, ныне он, увы, предстал бы некроманту унылым и мрачным, под стать гнилой зиме, царившей вокруг.

Конечно, архитектурными красотами Аркин дал бы фору любому другому городу Старого Света, исключая разве что Эбин, имперскую столицу. Здесь трудились лучшие зодчие, собранные со всех стран. Правда, возводили они в основном церкви… Весь город, казалось, состоит из сплошных монастырей, подворий, епископских и митрополичьих покоев, и так далее и тому подобное. Ордос жил магией; Аркин – верой в Спасителя.

Телега скрипела, мерно, не торопясь, шагали кони. И ни на миг не отпускала Фесса давящая тяжесть талисмана Этлау. Сам преподобный ни разу так и не показался, так и не пришёл потешиться унижением пленника.

Потом телега остановилась. Послышались приглушённые голоса, и полог откинулся. В висок и щёку некроманта ветер швырнул пригоршню снега – за время пути тучи сгустились, белые мухи летели куда гуще, вдобавок принялся дуть пронзающий, липкий и мокрый ветер. Ёжась, инквизиторы принялись сгружать с телеги связанного врага. Делали они это без всякого пиетета; правда, не чувствовалось и злобной радости. Монахи словно были заняты обычной своей работой, давным-давно надоевшей, которую они исполняли лишь в силу природной своей добросовестности. Четверо дюжих служек в серых рясах подхватили Фесса и рысью потащили через широкие железные ворота куда-то вниз по пологому спуску, словно предназначенному для въезда тяжело гружённых возов. Здесь горели многочисленные факелы, и заморённого вида монашек в не слишком чистой коричневой рясе как раз занят был тем, что менял их в железных кольцах, прикрученных к стенам. Он даже не повернул головы в сторону Фесса.

Ниже, ниже, ниже. Вот выровнялся пол, вот остановились монахи. Никто из них так и не произнёс ни слова. Бревно со связанным Фессом втащили в небольшую каморку, вдоль глухих стен почему-то тянулись деревянные перила. Правда, это тут же и разрешилось – что-то заскрипело, заскрежетало, и брусчатая площадка плавно поехала вниз. Подъёмник опускался сейчас на подземные уровни Аркина, о которых даже самые твёрдые духом и самые вольнодумные студиозусы Ордоса дерзали упоминать лишь намёками и непременно шёпотом.

С некромантом осталось лишь четверо латников – как раз тех самых, ещё с корабля. Эти не расстались с тяжёлыми доспехами, они ни на миг не сводили глаз со связанного Фесса, но на их лицах некромант не мог прочесть ни торжества, ни ненависти – лишь облегчение, словно у доброй артели древоделов, только что поставивших славный сруб, ещё даже не предвкушающих проставленного хозяином угощения.

Деревянная платформа опускалась вниз. Тут тоже горели факелы, медленно проплывая мимо Фесса, каждый – словно кусочек тающей надежды. Факелов становилось всё меньше, и из каждого угла наползали облака тьмы.

Опускались долго. Трижды Фесса деловито и без лишней суеты перетаскивали из одного подъёмника в другой, и спуск продолжался. Наконец его выволокли из клети в низкий коридор, освещённый совсем уже скупо.

Эти тоннели прорыли, похоже, очень давно и с тех пор едва ли озаботились хоть раз отремонтировать. Грубая кладка, из швов которой сочилась вода; растрескавшиеся плиты пола, мох, какие-то серые лишайники и тому подобное. Дверей не было, и это место не походило на тюрьму.

Тащили его по этому коридору, по самым скромным подсчётам, около часа, одолев за это время лиги полторы. Тоннель чуть загибался, описывая широкую петлю, и непонятно было, почему его создатели не проложили прямого пути, если уж так хорошо умели строить подземные переходы.

Впрочем, ответ на этот вопрос пришёл довольно быстро. Коридор огибал громадный осколок вросшей в землю скалы, чёрный базальт вдруг сменил рукотворные стены тоннеля, и тут нёсшая Фесса четвёрка остановилась.

Ещё одни двери. Совсем низкие и узкие, латникам пришлось пригибаться и протискиваться боком. В лицо Фессу пахнуло жаром, запахом раскалённого металла и, как ни странно, ладаном.

Его затащили внутрь и отвязали от бревна. Впрочем, как и следовало ожидать, ни рук, ни ног ему не освободили.

Камера была высечена прямо в чёрной скале. В дальней, противоположной от входа стене в громадном очаге горело жаркое пламя. Остальное место занимали всевозможные пыточные устройства и приспособления, выполненные с размахом и не без некоего налёта изысканности – так, большой пыточный стол с тисками для пальцев рук и ног весь был покрыт изящной и тонкой резьбой.

В глубине, возле самого очага, стоял уже обычный стол, длинный, за которым восседали семь человек. И стояла конторка для письма, на каковую небрежно опирался восьмой – сам достопочтенный и преподобный отец Этлау, инквизитор, экзекутор, и прочее, и прочее, и прочее… Стоял, не поворачивая головы в сторону доставленного узника, а что-то сосредоточенно черкая в пергаментах на своей конторке. Семеро за длинным столом негромко переговаривались, также передавая друг другу какие-то свитки. А возле самого огня пощёлкивали клещами и поскрипывали винтами своих хитроумных пыточных устройств аж четверо палачей в красных колпаках с узкими прорезями для глаз, полностью скрывавших лица.

– Сюда его, – негромко сказал Этлау, не поднимая глаз от пергаментов. Сказал сухо, буднично, даже с какой-то ленцой, словно речь шла не об ужасном некромансере, а о проштрафившемся монашке, застигнутом за интересным общением с особой женского пола.

Фесса толкнули в спину, ему стоило немалого усилия не упасть, не растянуться постыдно на брюхе перед трибуналом. Палачи в красных колпаках надвинулись со всех сторон, вцепились в узника, ловко и быстро сковали наручниками руки ему за спиной и ноги в щиколотках. Короткая цепь соединяла ножные и ручные кандалы, так что некромант при всём желании ничего не мог сделать.

– На решётку, – по-прежнему не глядя на Фесса, распорядился Этлау.

Некромант ощутил, как по вискам и лбу начинают катиться крупные капли пота. Это место внушало ужас и отвращение; ясно было, что, если не случится чуда, ему отсюда не выбраться. Инквизиторы не остановятся уже ни перед чем. Ни перед чем.

Фесс закрыл глаза, плотно смежил веки, пока его волокли к широкой бронзовой решётке. Откуда-то появился пятый палач, точнее – подпалачик, на две головы ниже остальной команды, далеко не столь же крепкий и кряжистый, и принялся деловито поливать позеленевшие прутья решётки маслом.

Скрученный, словно каплун, Фесс никак не мог противиться своим мучителям. Его повалили на решётку, приковали к ней дополнительными наручниками, руки остались заломленными за спину, и в них уже начинала нарастать боль. Пока ещё только от неудобного положения…

– Жаровню, – продолжал распоряжаться Этлау. – Господа следствие, прошу вашего внимания. Господин секретарь, доложите суть дела, пожалуйста.

Краем глаза Фесс увидел поднявшегося инквизитора – он сидел с самого края, ближе всего к Этлау.

– Преподобные господа следствие, вашему высокому суду предлагается дело за номером один из категории «Преступления против Веры, Добра и Мира»…

– А что, до меня никого не было?.. – прорычал Фесс со своей решётки. Никто не повернул голов, его реплика словно вовсе и не прозвучала.

– И Мира. Обвиняемый: Неясыть. Род занятий: маг. Специализация: некромантия. Образование: высшее магическое, факультет малефицистики Академии Высокого Волшебства, Ордос. Вменяемые преступления: основное – посредством значительного напряжения злой и осознанной воли привлекал сущность, Западной Тьмой именуемую, через творение поступков, характеризовать , ои также предстоит преподобным господам следствию, вменяемые побочные преступления: творение запрещённой Договором волшбы, очернение Святой Веры, соблазнение посредством лживых чудес демонстрации простых рян, сеяние преступного сомнения в оных, равно как и ийство добрых чад Святой Матери Церкви, особливо – в рядах Святой Инквизиции состоявших.