Само совершенство - Джудит Макнот

– Похоже, вы закончили, – сказала Джулия, подойдя к нему. Она протянула ему бумажный стаканчик, и он взял его обеими покрасневшими от холода руками. Что-то в его манере держаться мешало Джулии предложить ему деньги, но, поколебавшись, она все же сказала: – Я бы хотела заплатить вам за то, что вы поменяли мне колесо. – Он решительно мотнул головой, и тогда она добавила: – В таком случае, я могла бы вас подвезти. Я еду на восток с эстакады.

– Буду вам признателен, если вы меня подбросите, – с вежливой улыбкой сказал он и наклонился, чтобы вытащить сумки из-под машины. – Мне тоже надо на восток.

Когда они сели в машину, он сказал ей, что его зовут Алан Олдрич. Она представилась как Джулия Мэтисон, но чтобы ясно дать ему понять, что она готова его подвезти и ни на что большее не подписывалась, обращаясь к нему в первый раз после взаимного представления, она назвала его «мистер Олдрич». Он понял ее намек и тоже стал обращаться к ней «мисс Мэтисон».

И тогда опасения Джулии развеялись окончательно. Алан сразу принял установленные ею правила, признал границы дозволенного и, судя по всему, не намеревался их переступать. Но вскоре Джулия уже пожалела о том, что установила такие жесткие границы и задала столь формальный тон их общению. Воцарилось неловкое молчание, и в машине словно повеяло холодом. Джулия подумала, что он, вероятно, понял ее в том смысле, что она указала ему на его место. Она решила, что нанесла ему обиду. Нужды в том никакой не было, он не сделал ей ничего плохого, наоборот, он оказал ей любезность тем, что поменял колесо.

Глава 17

Они ехали уже минут десять, когда Зак почувствовал, что внутри его словно отпустило сжатую пружину, и впервые за несколько часов он смог вздохнуть с облегчением. Нет, пожалуй, так легко ему не дышалось уже много месяцев, даже лет. Гнев и ярость от ощущения полной беспомощности так давно жили в нем, что сейчас, избавившись от того, что годами угнетало его, Зак испытывал странную головокружительную легкость. Мимо них с ревом пронесся красный автомобиль и подрезал их на перекрестке. На скользкой дороге машину занесло, развернуло, казалось, столкновения не избежать, но девушка за рулем синего «блейзера» смогла увернуться от столкновения. Она удивительно хорошо водила машину, но, к несчастью, ехала чертовски быстро. Манера вождения у нее была не по-женски агрессивной. Впрочем, насколько помнилось Заку, все техасцы отличались любовью к быстрой езде.

Если бы только он мог каким-то образом уговорить ее дать ему вести машину… Не успел Зак об этом подумать, как она сказала чуть насмешливо:

– Вы можете расслабиться. Я сбавлю скорость. Извините, я не хотела вас напугать.

– Вы меня не напугали, – ответил Зак несколько резче, чем ему хотелось.

Она искоса взглянула на него и многозначительно улыбнулась:

– Вы обеими руками вцепились в приборную доску и тем себя выдали.

Зак усмехнулся и подумал о том, что годы тюрьмы не прошли бесследно и он практически разучился разговаривать с людьми по-человечески. И о том, что у Джулии Мэтисон потрясающая улыбка. Эта улыбка зажигала ее глаза и превращала ее лицо, которое без улыбки было просто хорошеньким, в лицо красавицы. Поскольку мысли о Джулии были однозначно приятнее тревожных и навязчивых мыслей о том, что изменить не в его силах, Зак стал думать о Джулии. На лице ее не было косметики, если не считать почти прозрачной помады на губах, густые темные волосы были убраны в незатейливый хвост. Это и непередаваемое обаяние юности заставляли его думать, что ей лет девятнадцать-двадцать, не больше. С другой стороны, в ней чувствовалась спокойная уверенность в себе, которой не могло быть у двадцатилетней девушки.

– Сколько вам лет? – не подумав, спросил он и поморщился, осознав бестактность своего вопроса. Если, конечно, его не поймают и не посадят в тюрьму вновь, ему нужно будет заново учиться многим вещам. Таким, например, как элементарная вежливость и умение соблюдать определенные правила этикета в беседах с женщинами.

Но, похоже, его вопрос не вызвал у нее раздражения. Она ослепила его еще одной обезоруживающей улыбкой и ответила совершенно нормальным тоном:

– Двадцать шесть.

– Вот это да! – словно со стороны услышал собственное восклицание Зак и закрыл глаза, испытывая жгучий стыд за свою неуклюжесть. – Я хочу сказать, – пояснил он, – что вы на двадцать шесть не выглядите.

Кажется, она почувствовала его дискомфорт, потому что тихо рассмеялась и сказала:

– Возможно, потому, что мне исполнилось двадцать шесть всего несколько недель назад.

Зак больше себе не доверял и, боясь ляпнуть что-то невпопад, стал молча смотреть в ветровое стекло, на котором «дворники» описывали полумесяцы. Теперь, прежде чем задать очередной вопрос, нужно вначале произнести его про себя, а то вдруг снова ляпнет какую-нибудь бестактность?

– А кем вы работаете? – спросил Зак, не найдя в этом вопросе ничего предосудительного.

– Учительницей в школе.

– Вы совершенно не похожи на учительницу.

Неожиданно в ее глазах заплясали искорки смеха. Он видел, что она прикусила губу, чтобы не расплыться в улыбке. Окончательно растерявшись, сбитый с толку ее непредсказуемыми реакциями, Зак с резкостью, которая была явно излишней, спросил:

– Я сказал что-то смешное?

Джулия покачала головой и ответила:

– Так говорят почти все те, кто старше меня.

Зак не знал, причислила ли она его к старшему поколению потому, что он действительно выглядел как мастодонт, или она так тонко подшутила над его неуместными замечаниями по поводу ее возраста и внешности. Зак продолжал думать над разгадкой этой дилеммы, и когда она спросила его, чем он зарабатывает на жизнь, он ответил первое, что пришло ему в голову и вполне соотносилось с тем, что он уже успел ей о себе рассказать.

– Я строитель.

– Неужели? У меня брат строитель, он – главный подрядчик. И какую именно работу вы выполняете?

Зак не знал и того, какой стороной молотка следует гвозди забивать, и теперь он горько сожалел о том, что не ответил более уклончиво или, что было бы еще лучше, не оставил ее вопрос без ответа.

– Делаю стены, – туманно сказал он.

Джулия повернулась к нему, перестав смотреть на дорогу, и это не на шутку встревожило Зака.

– Стены? – озадаченно повторила она. – Нет, – пояснила она, решив, что он ее не так понял, – я хотела спросить, какая у вас специальность?

– Я же вам ответил. Стены! – отрезал Зак, начиная злиться на себя за то, что завел этот дурацкий разговор. – Я делаю стены.

Джулия решила, что, должно быть, неправильно поняла его в первый раз.

– Вы каменщик! Вы делаете кладку?

– Ну да.

– В таком случае я удивлена, что у вас проблема с поиском работы. Хорошие каменщики обычно весьма востребованы.

– Я плохой каменщик, – без обиняков заявил Зак, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.

Джулия подавила смешок, глядя прямо перед собой на дорогу. Ее пассажир был весьма необычным человеком. Она не могла решить, нравится он ей или нет. Она не могла избавиться от навязчивого ощущения, что он ей кого-то напоминает. Если бы только он снял свои очки. В зеркале заднего вида пропала панорама города, и небо над трассой грозно насупилось, сделавшись серым. Надвигались сумерки. В салоне автомобиля повисло молчание, снег крупными хлопьями прилипал к ветровому стеклу, «дворники» едва справлялись. По краям, за полумесяцами выметенного «дворниками» пространства стекло было все в налипшем снегу. Они успели проехать около получаса, когда Зак посмотрел в зеркало заднего вида со своей стороны, и у него в жилах застыла кровь. Примерно в полумиле от них он увидел патрульную машину с красно-синей мигалкой, которая приближалась к ним на большой скорости.

Еще секунда, и он услышал вой полицейской сирены.

Девушка тоже услышала этот вой и убрала ногу с педали газа. «Блейзер» притормозил и съехал на обочину. Зак сунул руку в карман куртки, инстинктивно сжав рукоять пистолета, хотя в эту секунду он не представлял, что сделает, если коп остановит машину. Патрульная машина была сейчас так близко, что он успел заметить, что в ней не один коп, а два. Машина обогнула их «блейзер»… и поехала дальше.

– Должно быть, там, впереди, произошла авария, – сказала Джулия, когда им пришлось остановиться из-за многокилометровой пробки. Еще мгновение, и их обогнали две машины «скорой помощи».

Адреналиновая буря улеглась, оставив после себя дрожь и слабость во всем теле. Зак чувствовал себя так, будто исчерпал весь имевшийся у него запас эмоций и больше не способен реагировать ни на какие внешние раздражители. Вероятно, это произошло из-за предельного напряжения двух последних суток и ожидания того момента, когда он сможет наконец приступить к выполнению столь долго вынашиваемого им плана побега. Плана, который, как Зак считал, был обречен на успех в силу хотя бы своей предельной простоты. И все бы прошло гладко, если бы Хэдли не отложил поездку в Амарилло. Все пошло не так именно из-за этой чертовой задержки. Теперь Зак не мог быть уверен даже в том, что похожий на него человек по-прежнему находится в отеле Детройта и ждет звонка от него, чтобы сразу после этого взять напрокат машину и отправиться в Винсдор. А не отъехав на приличное расстояние от Амарилло, Зак не решался воспользоваться телефоном. Более того, хотя Колорадо и находился всего в ста тридцати милях от Амарилло, отделенный от него узкой полоской, принадлежащей Оклахоме, чтобы попасть туда, надо ехать на северо-запад. А он двигался на юго-восток. Подумав, что на карте Колорадо может находиться и небольшой участок штатов Оклахома и Техас, Зак решил продуктивно использовать время в пробке, изучив карту и поискав новый маршрут проезда от Амарилло в Колорадо. Поерзав на сиденье, он сказал: