Свобода от воспитания - Дима Зицер

Но и это еще не все. После неминуемого нарушения этого навязанного и манипулятивного «договора» следует апелляция: «Как же так, мы же договаривались!» Кто? С кем? О чем? Единственное, что человек способен понять из такого «диалога», это то, что он вновь оказался повержен, что его мнение ровным счетом ничего не значит, что сильные в очередной раз победили.

Именно так мы и обучаем детей обману, манипуляции, праву сильного измываться над слабым. Обучаем осознанно – со знанием дела и апломбом. И вскоре (общее место: дети талантливы – все ловят на лету) они начинают возвращать нам долги, отвечая манипуляцией на манипуляцию, противопоставляя насилию насилие.

Да, соблазн манипулирования велик. Очень велик. Тем более что манипулятивные модели предлагаются нам постоянно – родственниками, политиками, коллегами. И вот нам уже кажется, что манипуляция и есть кратчайший путь к успеху. Чуть изменим правду, выдадим желаемое за действительное, поднажмем на чувства – и готово. Увы… Результатом такого поведения гарантированно станет подмена человеческих отношений той самой манипуляцией. То есть, говоря простым языком, моделью «кто кого переврет».

Зачем же мы идем таким странным путем? Неужели желание, чтобы все было по-нашему, настолько перевешивает удовольствие от честного человеческого общения с любимыми? Быть этого не может! Наверное, мы просто подзабыли, как это делается. Вот и давайте вспоминать.

ПРОДОЛЖАЕМ РАЗГОВОР

Многие психологи и педагоги, давая советы родителям, говорят о том, что нужно не приказывать ребенку, не требовать исполнения родительской воли, а договариваться. Легко сказать, а как это сделать в реальной жизни?

Договор в своей основе предполагает обмен мнениями. Значит, нам необходимо создать такие условия (задать такие рамки), когда ребенок может, не опасаясь, поделиться с нами тем, что он думает и чувствует, чего он хочет. Только после этого можно начинать договариваться, приходить к компромиссу. Что это означает на практике? В первую очередь то, что нужно запастись терпением и не спешить. Договор не может состояться по принципу «будет так-то и так-то: правда ведь, все согласны?». Необходимо понимать, что вашему партнеру может понадобиться время и на осознание ситуации, и на формулирование своей позиции. Мы же очень часто торопимся, словно участвуем в каком-то забеге на время. В таких условиях договор попросту невозможен, и мы раз за разом будем пользоваться соблазном применить силу и подавить волю слабого. Изредка приправляя горькую пилюлю чем-то вроде «мы же договаривались». В данном случае такая приправа – не более чем поблажка собственной совести…

Часто приходится наблюдать такие ситуации: мама зовет ребенка домой с детской площадки, а он ни в какую не хочет уходить. «Нам пора идти», «Мы уже опаздываем», «Дома нас ждет папа» – ничего не помогает. И тут звучит коронное: «Все, тогда я ухожу одна, а ты оставайся!» Ребенок удрученно плетется за мамой. Это манипуляция, мы уже поняли. А что делать, если он не идет?

В качестве ответа предлагаю вашему вниманию замечательную смешную историю, которую мне рассказали друзья о своем сыне двух с небольшим лет от роду.

Играли они как-то с бабушкой (она, поверьте, милейшая и достойнейшая женщина – мы знакомы лично). Играли, получая огромное удовольствие.

И вот в процессе игры ей понадобилась какая-то из игрушек. А он – хвать и ни в какую, не дам, и все тут. Она и так и эдак, и «Давай вместе», и «Жадничать нехорошо», и «Увидишь, тебе понравится». Ничего не помогает. И тогда с ее уст срывается такое известное нам с детства: «Ну что ж, раз ты со мной не играешь, я ухожу». Мальчик останавливается, явно взвешивая все за и против. После этого откладывает за спину игрушку, берет бабушку за руку, с сожалением подводит ее к входной двери, подает ей шапку… Бабушка теряет дар речи. А он никак не может понять, почему она не соблюдает ею же самой предложенный договор и не уходит.

Что тут прикажете делать? Да ничего. Ведь очевидно, что мальчик поступает честно – намного честнее, чем бабушка по отношению к нему. Остается только посмеяться, объяснить ему, что ее (бабушкино) поведение было ошибкой, и отказаться от манипуляций раз и навсегда. Происшедшее – отличный повод!

А ведь дети сами отлично умеют манипулировать, не так ли?

О, это взрослое заявление о детях-манипуляторах, как же я его люблю!..

Дети могут начать манипулировать только при одном условии: если кто-то их этому научил. Равно как и в любых других поведенческих проявлениях, в манипулировании нужен пример – и пример внятный. Поэтому когда мы видим так называемого ребенка-манипулятора, напрашивается очевидный вывод…

Итак, мой ответ: нет, дети не умеют манипулировать, пока вы их этому не обучите. Хотите, чтобы они разучились? Разучитесь сами.

Часто дети обращаются с просьбой к тому из родителей, кто с большей вероятностью ответит на нее положительно. Значит ли это, что родители должны заранее договориться о том, что можно и чего нельзя?

Недавно один мой приятель искренне удивился протесту с моей стороны в ответ на его фразу: «Мы с женой должны быть едины в наших требованиях к ребенку».

Оставим в стороне формулировку и взглянем на заявление по сути.

О, это единство педагогических требований! Сколько бессмыслицы может породить один ложный принцип!

Это на войне партнеры по коалиции должны быть едины, а отношения-то человеческие тут при чем? Ну откуда, скажите на милость, возьмется это самое единство, если мама и папа – совсем разные люди? И думают они по-разному, и живут по-разному. Вместе, одной семьей, но по-разному! Это ведь и есть отношения, разве нет? Совокупность индивидуальностей…

Природа родительских опасений понятна, ведь кажется, что если мама и папа говорят разное, это может спровоцировать манипуляцию как раз со стороны ребенка. Просит мама собрать игрушки, а папе все равно – вот он и пойдет к «доброму» папе. И конец так называемому маминому авторитету. Да, такое, конечно, может быть. Но только при условии, что люди живут в системе «разрешать – запрещать», в парадигме противостояния, которая провоцирует постоянный поиск «доброго следователя». В остальных случаях, должен вас заверить, это совсем не так. Ведь отношения с мамой не менее значимы, чем с папой (и наоборот). Любят ее как раз такой, какая она есть. Иногда немного вздорная, иногда ласковая, тихая и громкая. Да мало ли этих «иногда»! И если речь не идет о борьбе за статус и власть в семье, мы можем позволить себе быть восхитительно разными. И думать наконец-то не об авторитете, а о любви.

А можно ли использовать формулировки вроде «сделай это ради меня»? Или это тоже манипуляция?

Мне кажется, в данном случае ответ очевиден: конечно, манипуляция. Что значит «ради меня»? Давайте вдумаемся: почему вдруг одному человеку важно, чтобы другой носил определенную одежду, делал уроки, ел определенную еду и т. п. Представление ситуации таким образом («Если ты этого не сделаешь, мне будет плохо») – это попытка насильственного вторжения в чужую жизнь. Насильственного! Даже не стану применять эту жуткую формулу к другим ситуациям – читатели сами справятся.

Напоминаю: чтобы распознать собственную манипуляцию, часто достаточно представить ситуацию-перевертыш, когда именно ребенок говорит вам: «Сделай это ради меня».

«Купи», «Дай», «Прекрати меня ругать»… Представляете? А мне известны такие случаи – дети оказываются очень хорошими учениками…

О чем говорит родитель, произнося фразу: «Мы пописали»

Рассказать, как проще всего организовать человеку проблемы с общением во взрослой жизни? С этой задачей (вероятно, все-таки не формулируя ее) с легкостью справляются многие родители. Достаточно всего лишь регулярно отвечать, когда кто-то задает вопрос не вам, а ребенку. Например, вопрос: «Сколько тебе лет?» Ответ (ваш): «Нам уже четыре», или «Ну скажи дяде, сколько тебе лет», или «Почему же ты молчишь, тебя же спрашивают?» К этому же методу нужно отнести и многочисленные публичные «Что нужно сказать?», «До-сви-да-а-а…» и т. п. Еще один яркий пример того же явления – встревание взрослого в чужой разговор со вставками типа: «Помнишь, мы были…», «Я тебе рассказывал(а)…», «Мы это учили…» и прочие.

Таким образом, мы раз за разом мешаем ребенку строить свои отношения с другим человеком, постоянно прерывая, развивая в направлении, которое кажется правильным нам, навязывая банальные общественные модели, делая заложником наших собственных комплексов.

Отчего это происходит? Все очень просто: мы испытываем самый настоящий ужас от одной идеи о своей родительской неуспешности. В условиях оценочной системы координат это чувство в разы обостряется, когда рядом появляется кто-то, кто «обязательно станет нас судить и оценивать». Вот тут-то и включается вышеописанный механизм. Нам непременно нужно продемонстрировать собственную значимость и успешность. И объект под рукой…