Сквозь огонь - Александр Владимирович Мазин

Глава 16

Олег Киевский и Великий Новгород

– Лжа! – с искренней обидой провозгласил соцкий Своежир.

Соцкий – это серьезный ранг. Без малого боярский. Если под «князем» подразумевать демократическое сообщество «Господин Великий Новгород».

– Все есть поклеп! Врут людишки облыжно! Не было такого, чтоб я княжьих людей убивать велел! Даже хоть и князя белозерского!

Хотел соцкий добавить обидный эпитет к Стемидову титулу, но удержался.

– Выходит, моя это вина, – демонстративно вздохнул Олег. – Я гостей позвал, мой и ответ. Так получается, Своежир?

– Так выходит, княже, – соцкий старательно изображал сожаление. Ловкий гад. Все подозрения от себя отвел. Мол, не велел он ничего холопу своему. Тати с ним не ведались, его именем только прикрылись. А что разных уважаемых людей при допросе назвали, так оно и понятно. Когда железом прижгут, еще и не в том сознаешься. Всем ведомо, что, к примеру, у Грудяты недавно с князем белозерским раздор вышел. Обидел его князь жестоко, имения лишил и жита, причем совершенно безосновательно. Попросту взял и отнял, чтобы своего любимчика порадовать. Вот его!

И указал на Сергея.

Потому, мол, и захотели тати с себя вину снять да на других повесить.

Сказал – и оглянулся на уважаемую новгородскую старши́ну. Старшина поддержала своего лидера-соцкого дружным одобрительным гулом.

– Так что тут и рядить нечего! – завершил удовлетворенный Своежир. – Ясно все!

Хотя не совсем все. Воров казнить, это понятно. А вот к Стемидову любимчику, то есть Сергею, есть у общества солидная претензия. Ибо тот не только в чужом доме живет, но и людей новгородских на дороге попросту обирает. В чем у него, соцкого, и свидетели имеются. Уважаемые новгородские граждане, несущие службу на этих самых дорогах, денно и нощно жизнью рискуя ради безопасности этих самых дорог.

Красиво завернул. Очень торжественно.

На плечо Сергея легла рука стоявшего рядом Ререха. Не спеши, мол. Сначала пусть папа скажет.

Сергей покосился на Стемида. Стемид изучал соцкого. С очень нехорошим прищуром разглядывал. Но пока молчал.

– Что-то я не понял, кто кого обобрал? – громогласно поинтересовался присутствовавший на судилище в качестве зрителя князь полоцкий Веремуд. – Кого обобрали-то, новгородец?

– Так людей наших! – охотно пояснил Своежир. – Вот он, – пальцем на Сергея, – и обобрал!

– А бережет дороги кто? – спросил Веремуд.

– Так они же и сторожат!

– Вот теперь узнаю новгородцев! – ухмыльнулся Веремуд. – Как прохожих обирать, так – уважаемые люди, а как самих по сусалам, так «грабят» орут!

– А ты, полоцкий… – начал было соцкий, но Олег перебил:

– Я тебя услышал, Своежир. Теперь других послушаю. Вартислав!

– Я уже сказал, великий князь, добавить нечего. Только повторить: тати признались, что действовали по наущению. И обещано им было за злодейство полторы гривны серебром. Полгривны сразу, остальное…

– О тех татях я уже слышал, – отмахнулся великий князь. – Они – в твоей власти. Все, что на них возьмешь, твое. По тому, в чем тебя Своежир обвинил, что скажешь?

Сергей нахмурился. Не ожидал он от Олега такой подставы. Главное: непонятно, зачем это ему? Подольститься к новгородцам? Показать себя беспристрастным судьей?

– Могу рассказать, если тебе интересно.

Дерзко. Так с великими князьями не разговаривают. Но Сергей – не его подчиненный. Он – старшая гридь Стемида. И не судиться пришел, а за справедливостью. Да не просить, а требовать. И Олег должен понимать, что обострять отношения с воинской элитой ему сейчас невыгодно. Или он обиделся, что Сергей не перешел под его знамя?

– Могу рассказать.

И рассказал. В подробностях.

Как его десятник Копыл сначала под стражу взять пытался, потом согласился коней на лыжи сменять. А потом, когда Сергей передумал отдавать лыжи, согласился и с этим.

– Я ему потом с оказией кипу беличьих шкурок отправил, – завершил Сергей свой рассказ. – Знал: не даст ему ничего Грудята, ибо жаден сверх меры. По мне, так кипа шкурок – хорошая цена за дюжину пар лыж.

– За лыжи – хорошая, – согласился великий князь.

– Так он у них не лыжи, а коней увел! – воскликнул Своежир.

– При чем тут кони? – удивился Сергей. – Я ж их на лыжи сменял.

– Отнял! – закричал соцкий при шумной поддержке новгородской братии.

– Прокуй, это о твоем человеке речь? – повернулся Олег к скромно стоявшему наместнику.

Тот покачал головой:

– Копыл не мой, он из городской дружины десятник. Тысяцкий Неревского конца Хвалибор над ними в этом году старший.

– Ты здесь, Хвалибор? – поинтересовался Олег.

– Нету его! – закричали из толпы. – Отъехал!

Ясно, что нет его. Такой персоне положено на важном месте восседать. А если уж в толпе – то в первом ряду и на виду.

– За Хвалибора – я! – радостно сообщил Своежир.

– Опять ты, – покачал головой Олег. – Неужели у вас, новгородцев, достойных людей не осталось?

Вот сейчас он обидно сказал. Для новгородцев. А в особенности для Своежира.

Но тот, хитрая тварь, сделал вид, что не понял.

– Послать за Копылом, великий князь?

Олег проигнорировал, повернулся к наместнику:

– Прокуй, давай обоих сюда. Копыла и этого… Грудяту. И за другими тысяцкими пошли. А то, если на этих глянуть, так в Новом Граде и нет никого, кроме неревских.

Грудята не пришел. Сказался больным. Зато представители других концов явились, и в изрядном количестве. На тысячи счет пошел. И, как водится у новгородцев, все сразу начали шуметь, да так, что трем глашатаям не переорать. Даже подраться ухитрились.

Драку, впрочем, быстро разняли. И тишину установили. Относительную. Потому что всем было любопытно, для чего собрали. Может, великий князь что интересное предложит? Раздачу халявную или дело какое доходное? Или казнь какую-нибудь изощренную?

Допрос десятника Копыла ни в одну из перечисленных категорий не попадал. Ну да. Остановил. Ну да, подозрительным показался.

– Почему так? – спросил наместник Прокуй, которому Олег поручил вести дознание.

– Ну так бронь на них больно хороша, – простодушно сообщил десятник. – А сами молоденькие и всего четверо. Подумалось сперва: ограбили кого.

Развеселил. Особенно гридь.

– А потом? – поинтересовался Прокуй.

– А потом другие подошли, – столь же простодушно ответил Копыл. – Много. Да еще и нурманы с ними. И понятно стало: даже если и разбойники, то нам не совладать. Но обошлось. Не убили, не ограбили, только коней отняли.

– А вот он говорит, – кивок на Сергея, – не отняли, а сменяли. На лыжи. И ты согласился.

– А как тут не согласиться? – пожал плечами десятник. – Их вдвое против нас. Да еще и нурманы. Да и лыжи они нам тоже не дали. Хорошо, дорога укатана была.

– А скажи мне, Копыл, назвал ли себя этот воин, когда