Ты, я и море - Алина Горделли

— просто клушка. Вся беда как раз в том, что их, как полных дур, бросили в постель к мужу, вот все и пошло наперекосяк! Минни почувствовала прилив энергии, уверенность. Если все так плохо или, в лучшем случае, обыденно, то о чем же писали Шекспир, Гёте, Дюма? Версальские тайны и романы? Все эти влюбленные великосветские дамы? А ей в нос тычут закоснелой, засохшей как прошлогодняя корка хлеба моралью британского среднего класса? Нет уж, дудочки! У нее с Артуром все будет по-другому! Только она, Минни, должна будет в этом ему помочь — и ему, и себе.

И все же, все же… От чего отталкиваться она теперь знала, но где же узнать о том, как должно быть? Минни снова улеглась животом на кровать и подперла подбородок двумя кулачками. Ее охватил азарт: неужели она ничего не сможет придумать? Минни стала перебирать в уме подруг и родственников, но, обжегшись дважды, не смогла бы довериться никому из них… И тут ее осенило — тетя Элис! Как же она не подумала о тете Элис!

Тетя Элис была младшей сестрой Эдит и черной овечкой в семействе Хэксли. Даже на старых пожелтевших дагеротипах было видно, какая она была красавица. Дагеротипы эти любопытная Минни выудила из самого далекого угла комода гостиной несколько лет назад, когда о них вскользь упомянули в разговоре Макс и Эдит. Минни и сама помнила, хоть и смутно, тетю Элис — веселую, пахнущую ландышем, всю какую-то звенящую и задорную. Но, когда ей было лет пять, тетя Элис внезапно исчезла. Как это часто бывает с детьми, Минни о ней долго не вспоминала, но обнаруженные уже в двадцатилетнем возрасте дагеротипы ее заинтересовали. И не в последнюю очередь потому, что она оказалась очень похожей на тетю Элис, кареглазую брюнетку. Минни долго преследовала Максвелла, с которым была особенно близка, несмотря на разницу в возрасте, вопросами про Элис, пока он не сдался и не рассказал ей все, что было ему известно, а известно было немного.

Оказывается, красавицу Элис Хэксли рано выдали замуж, в восемнадцать лет, от греха подальше, за бравого полковника-кавалериста, и, конечно же — неудачно. Муж был на двадцать лет старше, изнурял жену ревностью, дело доходило до рукоприкладства. Элис долго терпела, но в конце концов, не вынесла унижений, и, через три года сбежала к родителям. Те ее не приняли, опасаясь скандала и попытались отправить обратно к мужу. Полковник Бриттон приходил с повинной, родители Элис пытались ее уговорить, в переговорах участвовала и обремененная семейством Эдит, которой было уже сорок лет, но Элис категорически отказалась возвращаться к мужу и пригрозила покончить с собой. Чтобы как-то смягчить скандал, Элис некоторое время жила у Стоттертов, но Эдит опасалась ее негативного влияния на подраставших дочерей, и Элис это чувствовала. У нее был прекрасный врожденный вкус к нарядам и украшениям, и она скоро нашла себе работу модистки во французском доме моды, небольшую квартирку и съехала, к вящему облегчению Эдит.

Через некоторое время полковник Бриттон, пьяный, свалился с лошади во время любительских скачек и умер. Элис официально стала вдовой и, таким образом, ее социальный статус выправился, хотя Джеймс Бриттон оставил ее без копейки наследства, что, в общем-то, никого не удивило. Семейство Хэксли и Стоттерты стали было приглашать Элис на семейные обеды и торжества, как она выкинула еще одно коленце, почище первого.

Элис задумала открыть свое собственное ателье моды и обратилась за ссудой в банк. И Хэксли, и Стоттерты, были предпринимателями, так что этот шаг Элис они только приветствовали, втайне надеясь, что им не придется содержать ее в старости. Элис было всего двадцать пять, как сейчас Минни, и она была страсть как хороша. Ссуду ей утвердили, и она пришла в Национальный Банк Ливерпуля, чтобы подписать контракт. Ее пригласили к старшему менеджеру банка Джорджу Хэйвуду, и тот немедленного потерял от нее голову. И не только голову, но и место.

Дело было в том, что Джордж Хэйвуд был женат. Правда, уже лет десять как они не жили с женой, дочерью американского угольного магната. Мало того, его благоверная вернулась к себе в Штаты, и чем она там занималась, Джордж Хэйвуд не имел ни малейшего представления. Детей у них не было.

Элис влюбилась — в первый раз в жизни, и, таким образом, вляпалась во второй скандал, хуже первого. А хуже он был потому, что Джордж Хэйвуд был не просто менеджером, но и младшим братом владельца банка, то есть фигурой в Ливерпульском обществе довольно известной. Хэйвуд снял особняк в центре Ливерпуля, в котором Элис устроила ателье мод и наняла несколько мастериц и швей. Но из-за скандала дело застопорилось и шло ни шатко ни валко. Несмотря на семейные связи, Джорджу Хэйвуду пришлось уйти в отставку, собственных средств у него было мало, отец вычеркнул его из завещания. Через пять лет он умер от сердечного приступа, и тетя Элис в возрасте тридцати лет осталась горевать совершенно одна.

Однако, по мере того, как этот скандал выцветал из памяти «людей общества», дела модного дома Элис пошли в гору. Она обладала отменным вкусом, и у нее шили наряды по самым свежим парижским выкройкам. Ее клиентура постепенно обрастала известными в обществе именами и, казалось, тетя Элис в зрелом тридцатипятилетнем возрасте, наконец-то, добилась респектабельности. Ее собственная семья и Стоттерты стали время от времени включать ее в списки приглашенных на семейные торжества, но тетя Элис снова всех удивила.

Правда, жизнь ее многому научила, так что ее последняя экстравагантность была известна лишь узкому семейному кругу, но этого было достаточно, чтобы приглашения родственников мгновенно иссякли: Элис «завела роман» со своим садовником. Мало того, что это был человек не их круга, так он еще был на десять лет моложе! Единственное, что как-то облегчало положение, так это то, что тетя Элис оставалась бездетной вдовой. Но даже и это смягчающее обстоятельство оказалось неприемлемым для строгой Эдит, и общение Стоттертов с тетей Элис ограничивалось рождественскими открытками и пирогом с корицей.

И вот теперь именно к этой скандальной тетушке и решила отправиться Минни за недостающей информацией. Она уже поняла, что за день перед свадьбой и, самое главное, обручением Макса, никто ей дома перечить не будет. Поэтому, приняв решение и успокоившись, несмотря на пережитое, Минни мирно уснула в ожидании завтрашнего дня,