Своенравная красавица - Сильвия Торп

После долгой паузы он поднял голову и посмотрел вверх и вокруг — на обуглившиеся балки и растрескавшиеся камни, на листву, что проросла сквозь щели в стенах. Он содрогнулся всем телом.

— Я не представлял! — хрипло произнес он. — Хотя ты и прислала мне весть о том, что произошло, и я знал, что все лежит в развалинах, но правда, которую я нашел здесь, оказалась страшнее воображения.

— Знаю! — прошептала Черити. — Дорогой ты мой друг, я знаю! Я бы жизнью пожертвовала, чтобы предотвратить этот кошмар и сдержать свое обещание.

Пораженный страстной серьезностью этих слов, Даррелл посмотрел на нее — и словно впервые увидел. Он разжал объятия и немного отстранился, чтобы вглядеться в ее лицо, и Черити ответила ему столь же напряженным взглядом. Оба заметили изменения, привнесенные прошедшими годами.

Черити сразу поняла, что узнала бы его где угодно, хотя юноша, которого она помнила, превратился в мужчину, стал выше ростом, шире в плечах и выглядел старше своих двадцати четырех лет. Схожесть с отцом проявилась ярче, но на лицо сына легла суровая печаль, чего никогда не было в старшем Даррелле Конингтоне. Даррелл-младший многое пережил, и горечь таилась в его красивых глазах и линии губ. Потом он улыбнулся ей и с внезапной нежностью остро напомнил Черити о том мальчике, которого она знала.

— Моя милая маленькая сестренка, — тепло сказал он, — неужели ты думаешь, что я не знаю, как непоколебимо ты держала обещание? Даже если бы у меня появились сомнения, чего, Бог свидетель, никогда не было, то эта ночь в деревушке Конингтон-Сент-Джон открыла бы мне, что я ошибался. И если бы я не знал, что найду тебя здесь, едва ли у меня хватило бы мужества возвратиться и увидеть воочию то… то, что увидел.

— Даррелл! — Черити положила руки ему на плечи и заговорила очень серьезно. — Эта деревня все еще твой дом, и люди здесь любят и уважают тебя, как было всегда. Ты многое потерял, но это осталось. Сегодня у них радость, потому что сквайр вернулся домой.

Легкая морщинка появилась на мгновение у него на лбу, и что-то странное мелькнуло в глазах — она не смогла себе объяснить. Вдруг над их головами раздался шорох, и несколько обломков с шумом посыпались вниз, подняв небольшое облачко пыли и нарушив тишину этого заброшенного места. Даррелл быстро осмотрелся вокруг и нахмурил брови.

— Здесь опасно, — сказал он отрывисто. — Эти стены вот-вот рухнут. Пошли!

Обняв ее за плечи, Даррелл повел ее назад к дверному проему, потом на террасу. Взглянул на одичавший сад, и лицо исказила боль.

— Я сражался во многих графствах Англии и знаком с жестокостью войны, — сказал он тихо, — но мне не приходилось видеть ничего подобного. Здесь нечто большее, чем ярость вражеских солдат. Что-то уж запредельное, как будто было намерение стереть Конингтон с лица земли.

— Возможно, так и было, — серьезно ответила Черити. — Ненависть такого рода должна уничтожить то, чем не может обладать.

— Неужели Джонас так сильно ненавидит меня? — Даррелл изумился, даже не поверил. — Помилуй бог, Черити! Почему?

Она покачала головой:

— Не знаю! А, да он всегда завидовал тебе, а когда ты разоружил его и бросил в реку его шпагу, то поклялся, что заставит тебя пожалеть об этом. Думаю, именно поэтому он привел круглоголовых в Конингтон. И все-таки, когда я оглядываюсь назад, в тот день, мне кажется, что было что-то еще. Он ведь примчался вслед за нами в Маут-Хаус, а уходя оттуда, вел себя как одержимый.

— И тогда он возвратился сюда — грабить и разрушать, — произнес Даррелл со вздохом. — Что ж, видит бог, теперь его ненависть должна быть удовлетворена! Мне говорили, он процветает, богатеет, приобретает вес, а я… — Даррелл издал короткий смешок, — я потерял все.

В какое-то мгновение Черити готова была сказать ему правду о Джонасе, но сочувствие взяло верх, и она удержалась. Потом, это потом. Будет достаточно времени, чтобы остеречь его. Этот день и так уже лег тяжелым грузом на его плечи.

— Нет, Даррелл, не все — нежно сказала она. — У тебя есть самое бесценное сокровище — твой сын! Он ждет тебя в гостинице. — Она протянула к нему руку молящим жестом. — Ты пойдешь к нему?

Даррелл взял ее руку в свои и несколько секунд стоял, молча глядя в ее глаза. Потом вдруг склонился и прижался губами к ее пальцам.

— Какой же я неблагодарный — рассуждаю так, будто твоя преданность и верная дружба ничего не стоят. Но это только слова, малышка, на сердце у меня иное. Абигейл рассказала мне, кому ребенок обязан жизнью. Да, идем!

Они возвращались в Конингтон-Сент-Джон не теми тропками, которыми пришла Черити, а направились по заросшей аллее парка к главным воротам. Даррелл вел в поводу коня, они шли медленно: им многое нужно было сказать друг другу. К тому времени, когда они ступили на деревенскую улицу, большинство мужчин ушли в поле, женщины хлопотали по дому, так что только старики, дремавшие у дверей домов на солнце, или ребятишки, игравшие на улице, видели, как шли эти двое. А также еще один человек. Из окна дома приходского священника преподобный Малперн наблюдал, как идет рука об руку пара, занятая серьезной беседой: стройная смуглая девушка в пуританском платье и высокий кавалер с гордой осанкой.

Они дошли до «Конингтон-Армс» и оказались в прохладном коридоре с побеленными стенами, который тянулся от парадной двери до кухни, находившейся в глубине дома. Дверь в том конце была открыта, и оттуда доносился чистый детский голосок. Черити коротко помолилась в душе, чтобы малыш, обычно робкий и пугливый в присутствии посторонних, не испугался собственного отца, и двинулась вперед.

Малыш стоял рядом с Абигейл, она месила тесто, а он обеими руками вцепился в край стола, который был как раз вровень с его подбородком. Поднятая вверх мордашка покраснела от напряжения, большие серые глаза широко распахнуты и сосредоточены, как будто он постигал какую-то очередную детскую тайну. Черити почувствовала, как у Даррелла перехватило дыхание. Он прошептал:

— Элисон!

Малыш посмотрел в сторону двери и с криком восторга бросился к Черити, но вдруг внезапно остановился, с подозрением косясь на ее спутника. Черити сама поскорей подскочила к ребенку и взяла его за руку.

— Вот, радость моя, разве я не обещала тебе, что ты увидишь сегодня своего отца?

Вцепившись в ее руку, малыш тесно прижался к Черити, исподлобья разглядывая высокого мужчину, одетого в кружево и бархат. Черити затаила дыхание, а у Абигейл руки замерли в воздухе, пока она с такой же опаской наблюдала за происходящим. Лицо Даррелла исказилось от волнения, и на мгновение он, похоже, лишился дара речи. Потом он опустился на колено и протянул руки к ребенку.