Портальеро. Круг второй (СИ) - Артемьев Юрий

Ну а я наконец-то приступил к тому, из-за чего я и обратил внимание на это место. Поиск клада.

Искать долго не пришлось. Изъяв тело НКВДшника из-под корней, я понял, почему волки не смогли его вытащить наружу.

К левой руке трупа был пристёгнут наручником большой железный ящик. Нет. Скорее это был чемоданчик. А второй такой-же, обнаружился чуть глубже под корнями.

Находясь в бестелесном виде, было трудно представить, насколько тяжёлые это были чемоданчики, но это было не главное. Я не стал обыскивать промёрзший и частично растерзанный труп, а просто изъял с тела планшетку, плюс револьвер в кобуре с портупеей вместе. Всё это вместе с железными чемоданчиками я отправил в хранилище. А тело военного я решил захоронить. Не хочу его здесь оставлять. Снова волки придут, или другие какие падальщики на мёртвое тело позарятся. Пусть погибший парень спит спокойно.

Заморачиваться долго не стал. Изъял из земли пару кубометров грунта. Опустил на дно тело погибшего, а потом сверху вернул вынутую землю. Получилось неказисто, но зато надёжно. Теперь звери точно до него не докопаются…

Ну, вот и всё. Больше мне здесь делать нечего. Я расслабился, и открыл глаза уже будучи в своей землянке. Тишина. Лишь потрескивают угольки в моей самодельной печи… Дрова почти прогорели, и я подбросил новых. Дымоход работает исправно дымом пахнет, но только здесь, возле печки. А в спальном помещении, куда я заглянул, тепло, но вроде бы не задымлено. Машка спала, по-прежнему завёрнутая в несколько слоёв ткани. Лежит себе, сопит в две дырочки.

Ну и пусть себе спит. А я пока делом займусь. Жрать хочу…

Приняв во внимание, что тут в округе волки всё-таки водятся, и как минимум двое из них живы и здоровы, я решил, что стоит обезопасить вход в землянку, из которой я вышел, чтобы набрать снега в качестве воды для варки мяса. Отойдя подальше от места недавнего строительства и проведённых мною земляных работ, я нашёл сугроб свежего нетронутого снега, и набрал полный котёл, да ещё и утрамбовал его в котелке, чтобы побольше снега вошло.

А потом взял, да и положил поверх входа в землянку пару брёвен, свежеизъятых из растущего поодаль дерева. Да. Так будет лучше. Через эту преграду волки внутрь не проберутся. Нет, они, конечно, могут подкопать, но я по крайней мере услышу их возню…

Убрав брёвна в хранилище. Я спустился в землянку, и вернул брёвна на место.

Подбросив в печку ещё пару поленьев, я разместил котёл со снегом сверху, проверив, чтобы он стоял устойчиво. Печка-то самодельная. А мне, для полного счастья. Не хватало ещё, чтобы котёл с едой завалился на бок в самый неподходящий момент.

Снег стал медленно превращаться в воду. Я порылся в «закромах». Соль ещё оставалась, а вот со специями и приправами у нас беда. Какие-то травки есть, но я понятия не имею, что это такое. Это покойная Мирослава разбиралась в этих сушёных пучках травы. Нет, ни на что знакомое мне — это не похоже. Так что экспериментировать не буду. Вдруг это какое-нибудь слабительное? На фиг, на фиг… Этого нам только тут не хватало. Там, снаружи, минус двадцать, не меньше. А удобства у нас во дворе. Да и удобств никаких я не построил пока что, а надо бы этим заморочиться. Ну да ладно. После еды об этом подумаю.

Сыпанул соли в котелок и закинул несколько кусков мяса. Приготовил ложку. Через некоторое время надо будит пену снимать.

Думаю, что варить придётся часа два не меньше. Так что мне пока есть чем заняться. Первым делом я стал изучать содержимое командирской планшетки. Бумаги были промокшие. А после слипшиеся и промороженные. Я положил этот монолитный комок бумаги возле печки и решил, что расклеивать листы буду, когда они немного оттают. Но сверху была сложенная примёрзшая к остальным бумагам газета. Я не видел от какого числа эта газета. Но знакомый профиль усатого человека не узнать я не мог.

И похоже, что это был один из первых номеров газеты «Правда», вышедший сразу после нападения германии на СССР. Вряд ли это газета от двадцать второго июня. Помнится, что про войну объявили только в двенадцать часов дня. А номер газеты готовят к печати заранее. Так что это либо от двадцать третьего, либо от двадцать четвёртого июня сорок первого года.

Этого нам с Машкой только и не хватало для полного счастья. Без зимней одежды, да в зимнем лесу…

Стоп… Зима… Труп НКВДшника. Если бы это был прошлогодний труп, то он бы выглядел похуже. А этот… Нет, он был, конечно, проморожен и запахов я никаких не чувствовал, будучи вдали от своего тела. Если он погиб летом, то мог ли он сохраниться в более-менее приличном состоянии до наступления холодов? В принципе, мог. Если был присыпан землёй, если тут шли бои и от грохота взрывов и выстрелов всё зверьё разбежалось куда подальше… Да. Как вариант. Но это означает, что сейчас зима с сорок первого на сорок второй год. И если память мне не изменяет, то лето сорок первого было слишком сухим, а зима слишком суровой… То-то немцы вымерзли на хрен под Москвой, а хорошо одетые сибирские дивизии их остановили, да и погнали обратно…

Жаль, что я не историк. Про войну знаю только то, что в кино показывали, да в книжках писали. А там не всегда была дана правильная информация. Ведь у каждого своё видение. Один видел войну из окопа, через прицел винтовки Мосина, а другой из маленького окошка на продовольственном складе. Ну а третий сидел в штабе и печатал наградные листы для героев, не забывая время от времени ставить и своё имя в наградных списках.

Я не знаю, какое сегодня число и какой месяц. Может декабрь. А может и январь. Значит и про год мне пока что ничего не известно. Ясно только что мы с Машкой опять попали не туда куда надо. А если учесть, что моё тело принадлежит этническому немцу максиму Шварцу, а Машка у нас тоже немка по фамилии Кнопке. Вот не думаю я, что стоит об этих подробностях сообщать партизанам или бойцам Рабоче-крестьянской Красной Армии. А особенно всяким там особистам, типа того, труп которого я отбил у волков.

Ладно. Пусть бумажки сохнут. А я пока посмотрю, что в ящиках лежит.

Возможно, ключи от железных чемоданов были у погибшего в кармане, как и ключ от наручников, которым военный был прикован к одному из чемоданов. Я же, изымая железный чемоданчик, просто убрал его в своё хранилище вместе с наручником. Так что про замки на самих чемоданах я как-то и не подумал. Не мудрствуя лукаво, просто изъял замки, и чемоданчик оказался открыт.

Ну, что сказать? Ценный груз был у военного в так хорошо упакованной таре. Бумажные советские деньги. Пачки были с купюрами разного номинала. Но в основном, крупные. Я таких и не помню даже.

Как-то раз я видел у одного коллекционера мелкие советские деньги. С шахтёром, с воином красноармейцем и с лётчиком. Но там были простые деньги, рубль, три, пять…

А тут, в этом железном чемоданчике, были пачки, где на всех купюрах был всем известный вождь мирового пролетариата Владимир Ильич Ленин, а номиналы были указаны, как один червонец, три червонца, пять червонцев и даже десять червонцев. Я, конечно же, сразу умножил и перевёл для себя, как десять, тридцать, пятьдесят и сто рублей. А я и не знал, что раньше вместо четвертного билета в СССР были тридцатирублёвки.

Но этот вопрос меня никогда особо не волновал. Потому что для того, чтобы собирать старые и старинные денежные знаки, надо было хорошо зарабатывать современные деньги. А у меня по жизни с этим всегда были проблемы.

И сейчас, разглядывая пачки с купюрами, у меня была только одна мысль, что если бы мне все эти пачки да в моём будущем, то я бы их мог продать за вполне ощутимые деньги того периода, в котором буду находиться. Раритет всё-таки, как никак… Пересчитывать пачки я не стал, просто вынул из чемоданчика, обнаружив, что там были не только бумажные деньги. Под ними были тяжёлые «колбаски» из вощёной бумаги. Вскрыв одну из них, я там обнаружил небольшие жёлтые монетки с профилем последнего русской царя Николая с номером два. Попадались мне такие в будущем. Но я не ожидал тут такие увидеть…