Планета Берсеркера (Планета Смерти) - Фред Саберхаген

Андреас и остальные четверо, выполнявшие обряд жертвоприношения, начали совершать привычные поклоны и петь литаний, в то время как жертвы, как обычно, наблюдали это с неуверенностью и нарастающим страхом. Берсеркер давно заметил, что применяемые в этих ритуалах слова и действия несколько изменялись, пока шли стандартные столетия и долгие планетарные годы. Однако постепенно они становились все более замысловатыми. Сейчас он был спокоен. Он давно понял, что чем меньше он говорит во время церемонии, тем лучше. Тем самым он не только уменьшает риск смутить своих почитателей и нарушить их иллюзии, произнеся что-то, не совпадающее с их непостижимым психологическим настроем, но и увеличивает свою важность и значительность, которую так ценят люди и тем выше, чем реже он высказывается.

Двое жрецов взяли музыкальные инструменты и теперь ритм барабана и завывание трубы смешались с песнопением. Музыка воздействовала и изменяла ритм альфа – волн мозга, а также ритмы других биологических процессов у всех присутствующих людей.

– Гус, помоги мне! Помоги! О, боже! Нет, нет не-е-е-ет!

Так закричала женщина, полностью разглядев, наконец, покрытый пятнами алтарь, расположенный как раз перед ней, и, очевидно, осознав его назначение, как раз в тот момент, когда два жреца, которые не играли на инструментах, приблизились, чтобы сорвать с нее венки и одежды и приковать ее цепями на камнях. Берсеркер спокойно взирал, не смогут ли Гус или Боже (кем бы ни были эти объекты) прийти на помощь женщине, хотя из опыта, насчитывающего семнадцать тысяч двести шестьдесят один случай подобных воплей о помощи, он знал, что такая вероятность была исчезающе малой. Женщину прикрепили к алтарю и помощь не пришла к ней. Ее пронзительные крики не прекращались, когда Андреас вытащил острый инструмент и удалил из ее живого тела наиболее близко связанные с воспроизводством жизни и питанием младенцев органы. Он бросил их перед берсеркером, демонстрируя символический и подлинный триумф смерти над самими источниками жизни. Затем более глубоко было произведено вскрытие ее живота и из ее организма извлечен центральный кровеносный насос, после чего женщина почти мгновенно прекратила функционировать.

Теперь наступило время второй жертвы лечь на алтарь.

– Нет. Послушайте, друзья мои, я с вами. Нет, нет. Только не я. Ну как это так? Подождите. Давайте поговорим, вы делаете ошибку. Я буду за вас! – И вслед за этим бессловесный, безнадежный крик, когда его ноги были выдернуты из под него и его голого швырнули на камни.

Зачем должен мужской организм продолжать такую отчаянную борьбу, когда он должен ясно понимать, что шанс благоприятного результата такой борьбы уже астрономически мал? Но вот, наконец, мужчина прикован цепями.

– Я буду вам помогать! Я сделаю все, что вы захотите. О! А! Нет! Пожалейте меня, пожалуйста... – Еще один крик и его органы воспроизводства также удалены и брошены в кровавое месиво женских частей и затем ткани его живота разошлись под острым ножом в руках Верховного жреца, а затем его сердце, еще пульсирующее, протянуто в дар богу Смерти.

– Это хорошо, это приятно, – произнес берсеркер, обращаясь к пяти покрытым кровью и сияющим от счастья мужчинам, умиротворенно стоявшим перед ним.

Стихли барабан, труба и голос. В комнате воцарилась тишина. Пятеро, продолжавших нести на себе груз жизни, постепенно переходили в состояние эмоционального расслабления.

– Я удовлетворен, – повторил берсеркер. – Теперь ступайте и подготовьте перемещение звездолета ко мне сюда, чтобы мы смогли начать подключение моих проводов к его системам управления. Только когда это будет сделано, сможем мы начать перестройку его двигателя.

– Сегодня или завтра, О, Смерть, мы доставим тебе звездолет, – сказал Андреас. – Как только мы убедимся, что Лашез может уверенно управлять им, мы опустим его в эту шахту. Завтра мы также приведем сюда новую человеческую жертву.

– Это будет хорошо. – В этот момент берсеркер обнаружил вероятность новой проблемы. – Многие ли из ваших людей удивлены или любопытствуют относительно корабля? Есть ли беспокойства из-за его появления?

– Некоторое любопытство замечено, о, Смерть, но я с этим разберусь. Сегодня в полдень произойдет событие, после которого люди не смогут ни о чем другом ни думать, ни говорить. Торун выйдет в город и проявит свою силу.

Берсеркер попробовал вычислить возможные результаты такого события и обнаружил, что не может успешно справиться с многочисленными абстрактными фактами. – В прошлом ты всегда с осторожностью выпускал Торуна напоказ.

– Лорд Смерть, толпа не сочтет божественным созданием никого, ежедневно появляющегося на улице. Однако будущее Торуна в любом случае недолговечно. Самое большое – одна тридцатая жизни старого человека – и народам этого мира больше не будет нужен никакой бог, вернее никакой бог, кроме тебя.

Берсеркер решил в этом вопросе довериться своему доброму прислужнику. До сих пор он никогда не подводил своего бога. – Пусть будет так, верный Андреас. Продолжай служить Смерти так, как считаешь лучше.

Андреас низко поклонился и вслед за этим люди начали ритуал прощания, куда входила и уборка сотворенного им беспорядка.

Берсеркер привычно рассчитал, что за сегодняшний день прибавились две смерти, что было хорошим, хотя и скромным достижением. Однако, как обычно, при этом затраты времени и энергии на ритуальные жертвоприношения были значительными, а это было уже нехорошо.

Берсеркер никогда не требовал ни боли, ни страха. Убийство, простое убийство без конца, до тех пор, пока жизнь еще существует – вот все, что он хотел. Он совершенно не требовал, чтобы кому-то причиняли боль, которая по сути была проявлением жизни и, следовательно, для него была злом.

Он позволял проведение пыток только потому, что причинять другим боль так нравилось людям, которые служили ему.

XII

Два финалиста турнира все еще продолжали ждать за городскими воротами.

– Томас, почему с нами так обходятся? Совсем не обращают внимания. Почему мы должны здесь ждать, словно торговцы или музыканты, или актеры, без всяких почестей? Разве мы не стали теперь почти богами или же это просто какая-то последняя стадия испытания?

– Мой глупый высокородный друг! – произнес Томас с симпатией и продолжил после долгой паузы. – Ты еще всерьез думаешь, что там есть боги?

– Я – Фарли давно уже не мог усидеть на месте от беспокойства, а тут он вообще вскочил на ноги от мучившей его мысли. – Помоги мне, Торун! Я уже ничего не знаю. – Его признание в сомнениях надолго повисло в воздухе, для Фарли время тянулось бесконечно, но и за это время, насколько он мог судить, Торун ничего не сделал.

– Эй, вы, там! – Внезапно заорал Фарли на жрецов, которые все еще разглядывали их из-за стены. Изумленные глаза повернулись к нему. Жрец Елгир ушел недавно в город, обещая вскоре вернуться.

– Что? – неуверенно откликнулся один из них.

– Мы теперь равные богам или же нет? Какую встречу вы подготовили для нас? Лерос узнает обо всем и сам Верховный жрец тоже! – Тут он замолчал, как будто внезапно наткнулся на невидимую стену и его пылающий гнев сгорел так же быстро, как и вспыхнул.

– Томас, – прошептал он. – Ты слышал, что я сейчас сказал? Не Торун узнает, а Верховный жрец узнает. Я теперь знаю, в кого я верю. – И опять его лицо стало гневным, но на этот раз спокойным и горестным. – И зачем я тогда здесь?

Его громкий протест произвел некоторый эффект на жрецов и один из них начал говорить успокоительно, чуть ли не извиняясь. Но Фарли не желал слушать. Продолжая обращаться к Томасу, он спросил: – Скажи-ка, а что будет, если мы с тобой решим не драться? Повернемся к ним спиной и займемся каждый своим делом?

Томас был охвачен страхом и смотрел злым взглядом, покачивая головой в молчаливом осуждении. Но Фарли прорвало. С нарочитым презрением он повернулся спиной ко всем и начал удаляться. Томас бросил быстрый взгляд на жрецов и прочитал в их глазах желание того, чего они хотели. Фарли не прошел еще и десяти шагов, как Томас догнал его и преградил ему путь. Уже не в первый раз Фарли удивился тому, как легко передвигается такой тяжеловесный человек.

– Томас, давай мирно уйдем отсюда. Но тот опустил копье и покачал головой. – Этому не бывать!

– Да брось ты! Если тебе еще не надоело сражаться, то, несомненно, нам еще предстоит заниматься этим по дороге. Эти добренькие дяди, изображающие из себя богов, пошлют за нами своих солдат и вряд ли мы доберемся до подножия горы живыми. Но мы умрем в настоящем бою, как подобает мужчинам, и не станем умирать на потеху обманщикам. Пойдем!

В Томаса все еще не было злости, однако настроен он был решительно. – Фарли, я собираюсь остаться живым и доказать этим людям, что я – самый сильный воин в нашей стране. Если же я не одолею тебя, то мое доказательство будет неполным. Вперед! Давай сразимся!