Диверсант - Михаил Болтунов

В ту зиму в Динарских Альпах выпал большой снег. Приходилось идти где по колено, а где пробираться и по пояс в снегу.

На пятый день пути, когда разведчики решили сделать привал в одной из босанских деревень, произошел случай, который потом долго со смехом вспоминали офицеры.

Группа Патрахальцева сидела у стены какого-то разрушенного дома. К ним с опаской подошла старая женщина — селянка и спросила, правда ли что среди них есть русские большевики? Кульков перевел вопрос, и Николай Кириллович с улыбкой указал на радиста Лихо, мол, он и есть русский большевик.

Старушка подошла к Георгию, сняла пилотку и стала ощупывать его голову. Переводчик спросил, что она ищет? «Рога, — ответила босанка, — ведь все большевики с рогами. Нам так говорили».

Весьма показательный случай. Такова была пропаганда в довоенной Югославии и отношение властей к Советскому Союзу.

По пути в Словению группа разведчиков побывала в Главном штабе в Хорватии, и потом через железную и шоссейную дороги Загреб-Карловец вышла к реке Куна. Закончился полуторасуточный переход, и разведчики были у цели — в Словении, в городке Метлика.

Резидентура расположилась в Черномеле. Георгий Лихо установил связь с Москвой и Верховным югославским штабом.

«Дней через десять, — вспоминал Георгий Леонидович, — я приступил к подготовке первых двух разведчиков-радистов. Опыта в их обучении у меня не было, поэтому все приходилось делать на ходу.

Готовность разведчика-радиста к самостоятельной работе полковник Патрахальцев определял просто: когда я докладывал о завершении подготовки, он давал радиограмму в Центр. В ней говорилось, что в обусловленный сеанс на радиосвязь выйдет ученик, которого надо проверить и дать заключение о его готовности.

Моя обязанность заключалась в выдаче радиостанции и необходимых радиоданных. Обучаемый самостоятельно разворачивал радиостанцию, вступал в связь, вел радиообмен, переговоры. Из 14 подготовленных мною разведчиков-радистов все были проверены, подобным образом и ни один из них не получил отрицательную характеристику».

Через некоторое время в резидентуре осталось всего два человека — сам Патрахальцев и радист Лихо.

Богомолов ушел на север к австрийской границе, переводчик Кульков возвратился в главную миссию.

Теперь всю работу приходилось делать вдвоем: принимать самолеты с грузом для словенских партизан, подбирать площадки для десантирования, готовить посадочные полосы для самолетов.

Случалось всякое. Как-то на площадке для сброса грузов услышали звук приближающегося самолета, зажгли костры и получили две бомбы. Немцы неоднократно пытались бомбить площадку, но вражеские самолеты удавалось отгонять огнем зенитных установок.

В ноябрьские праздники 1944 года радиостанция резидентуры «Патрас» замолчала на три дня. Стало известно, что фашисты спланировали карательную операцию на территории Словении.

И действительно, 7 ноября они начали наступление на освобожденную словенскую территорию, бросив против партизан пехотную дивизию. Фашисты быстро продвигались к Черномелю, и партизаны были вынуждены уйти в горы. Вместе с ними ушли и наши разведчики.

Двое суток немецкие каратели упорно преследовали партизанские подразделения. И только умелые действия батальона, состоявшего из бывших советских военнопленных, которые устроили фашистам засаду и уничтожили 250 человек, заставили немцев остановиться и отступить.

Партизаны, а вместе с ними и резидентура «Патрас», возвратилась в Черномель, радиосвязь была восстановлена, работа продолжена.

Война есть война, и задачи у резидентуры «Патрас» были самые разные. Вот как об одной из них вспоминал сам Николай Патрахальцев: «Начальник 2-го управления ГРУ "потерял" танковую армию. Немецкая танковая армия не иголка в стогу сена, но тем не менее это случилось.

Мне была поставлена задача найти эту армию. Видимо, руководство предполагало, что ее могли передислоцировать на мое направление — в Италию, например, или в Австрию.

Таков приказ. Надо выполнять. Осторожно провентилировали вопрос через американцев. Те ничего не знают.

Начал раскручивать своих информаторов среди югославов. Один партизан доложил, что видел, как 26 немецких грузовиков проехали в направлении Австрии. Это уже кое-что. Доложил в Центр. Но сам понимаю, а вдруг это какие-то другие грузовики.

Послал своего человека в Австрию, посмотри, мол, как дела в Вене, приглядись к немецким солдатам. По форме видно — с фронта они или тыловики, новенькие, чистенькие.

Вернулся мой человек. Да, действительно, говорят что танковая часть прибыла с фронта. Солдаты и офицеры бродят по бардакам. По обмундированию видно — фронтовики. Потертые, поношенные…

Так-то оно так, а как проверить, правду ли докладывает информатор? Может, он и вовсе не был в Австрии? Ну, что ж, говорю, хорошо, ты принеси мне трамвайный или автобусный билет, австрийский.

Билет он не принес, а вот газету австрийскую мне подарил. Интересная газета оказалась. Я ее внимательно, до мелкой заметки изучил. А в газете той было написано, что в ближайшее время в городском парке играет военный оркестр.

Запросил Центр: хочу съездить на праздник в Вену, послушать военный оркестр. Центр выезд запретил и попросил сообщить фамилию дирижера оркестра.

Проверили по картотеке информационного управления ГРУ и оказалось… маэстро был дирижером одной из дивизий той самой пропавшей армии.

Вот такое не совсем обычное задание пришлось выполнять моей резидентуре».

Командировка Николая Патрахальцева закончилась в апреле 1945 года. Закончилась неожиданно. Он был вызван в Москву для нового назначения — помощником главного резидента в Югославии. 12 апреля новое задание утвердил заместитель начальника 1-го управления ГРУ полковник Мильштейн, и Патрахальцев был готов возвратиться обратно.

Однако в это время произошел провал нашего оперативного работника Сульта, и на задании Патрахальцева начальник 5-го отдела генерал-майор Мельников сделал надпись: «В связи с провалом Сульта поездка Патраса в Югославию решением начальника ГРУ отменена 25.04 1945 года».

В Югославию на имя резидента ушла телеграмма:

Сообщение Центра Канту. 26.04. 1945 г.

«Провал, возможные последствия и перспективы работы вы оцениваете в основном правильно, хотя провал явился результатом недопустимого просчета.