Десантник на престоле. - Михаил Ланцов

24 июня 1858 года великий князь Александр Александрович вернулся вместе с принцессой Еленой Августой Викторией из Царского села и принял активное участие в целой плеяде встреч и званых вечеров, посвященных ее отъезду. Везде они являлись "под ручку" и вели себя как вполне законная пара. Впрочем, прощальные приемы шли намного дольше, чем те, которыми ее встречали. Лишь 2 июля Александр с огромным удовольствием усадил девушку на корабль, предвкушая возвращение в Москву к давно неконтролируемым им делам. Но незадолго до отъезда с ним возжелал приватно побеседовать император.

- Пап #225;, вы звали меня? - Саша вошел в один из кабинетов, где на кушетке сидел император и перечитывал какие-то листки, исписанные довольно корявым почерком.

- Да, присаживайся. У меня к тебе серьезный разговор по поводу Елены.

- Что-то не так? Лена вроде бы выглядела довольной.

- Довольной? Да она просто без ума от тебя. Даже истерику закатила в день отъезда - не хотела уезжать.

- Ого!

- Именно. Что ты с ней делал?

- Немного пофлиртовал: поцелуи, объятья, приятные слова, немного внимания. Ничего особенного.

- Вы не…? - император слегка закашлялся и вопросительно посмотрел на Сашу.

- Нет.

- Это хорошо, а то после Натальи тебя могло потянуть на приключения.

- И давно о моих с ней отношениях известно? - Император усмехнулся:

- С первого дня.

- Левшин?

- Да. Тебя это беспокоит?

- Нет. Все нормально. Мне было любопытно, где я допустил ошибку. Я же хотел выдержать наши с ней отношения в тайне, чтобы никто не знал и не мог создать для нашей фамилии проблем.

- Разумно. И хочу тебя обрадовать - действительно никто посторонний о твоих любовных похождениях не знал, только самые доверенные люди Левшина и я.

- Даже мама?

- Конечно.

- Хорошо. Но… Елена. Я так понимаю, ты хотел поговорить со мной не только об ее истерике?

- Да. Обстановка сложная. Партия сторонников Британии, безусловно, поддерживают это дипломатическое начинание, однако существуют и другие. Мы проиграли войну, в которой понесли поражение от Великобритании. Не все дворяне, да и далеко не вся общественность понимает наше желание заключить с Туманным Альбионом династический брак. Со стороны это выглядит так, будто Елена стала условием заключения мира.

- Это естественно. Мне самому не по себе. Но разве у нас есть варианты?

- Да, вариантов немного, - Александр Николаевич несколько задумался и отложил листки с бумагой в папку, что лежала рядом.

- Дания?

- Точно так. Младшая дочь Кристиана.

- Какое-то неинтересное предложение. Без огонька. А если попробовать увести у сына Виктории Александру?

- Нет. Даже не думай. Это породит грандиозный скандал с Великобританией.

- И что? Если я возьму в жены Тиру, то будет похоже на то, что мы подбираем крошки после чужого обеда. Это еще более унизительно, чем брать в жены Елену. Только не будет давать ровным счетом никаких преимуществ в дипломатическом ключе, так как Никса и без того женится на Дагмаре. Зачем складывать все яйца в одну корзину?

- Ты желаешь скандала?

- Он будет в любом случае. К чему бояться неизбежного?

- То есть ты считаешь, что с Еленой брак выгоднее?

- Конечно. Он на несколько лет даст относительно доброжелательное отношение Великобритании в том случае, если мы не будем влезать в ее интересы. Этим можно будет воспользоваться. А если найти способ действовать с ними заодно, то даже получить неплохую выгоду. Если же мы откажемся от старых договоренностей и оставим Викторию без жениха, то старая добрая Англия приложит все усилия к тому, чтобы вставить нам не то что палки, а целые оглобли в колеса во всех наших делах.

- А народ?

- Нужно приглашать Елену жить в Россию и стараться сделать ее своей, чтобы эту английскую девочку стали таковой принимать. Свободная русская речь и какой-нибудь громкий, положительный поступок, оный будет подан через газеты как проявление истинно русской души. Ну и так далее. И потом, мы же всегда можем придумать сказку.

- Сказочник… все-то у тебя легко получается, - император потер лоб, - ладно, пускай остается Елена. Надеюсь, ее влюбленность в тебя позволит ею нормально манипулировать.

- Но она нужна мне в Москве, где влияние в ненужном ключе настроенного общества будет сведено к нулю.

- Так в Москве наоборот хуже, там больше простых людей в твоем окружении.

- В том-то и дело. А вредное влияние не от простых людей, а от англичан и англофилов. В большой деревне мы ее живо на наш фасон перекроим.

- В смысле?

- В самом обыкновенном. Что есть наш нынешний двор? Подражание иным: либо французскому, либо английскому, либо австрийскому двору. Что нам надо? Чтобы девочка стала русской. Потому ее и надобно поместить в среду, где обитают русские нравы и взгляды, а никак не западноевропейские.

- Ты хочешь вырастить из нее простушку или крестьянку?

- Я хочу вырастить из нее такую женщину, которая не будет пытаться влиять на мужа по ночам в пользу заграничных родственников. Ее дом и Родина должны оказаться здесь, для чего ей надобно начать воспринимать себя как неотъемлемую часть нашего могущественного государства. А не как вынужденную заложницу политических интересов, которая рожает детей местным варварам только ради выгоды ее стране.

- Однако! - Александр Николаевич был искренне удивлен Сашей. Он встал, взял его за плечи и продолжил: - Ты меня удивляешь, сынок. Впрочем, я попробую ее пригласить на постоянной основе к нам. Хотя Виктория будет сопротивляться подобному шагу, ссылаясь на то, что Елена не завершила своего образования.

В Москву великий князь прибыл лишь 9 июля 1858 года, так как Наталья Александровна смогла ему организовать приятную во всех отношениях встречу с Алексеем Толстым, которая, впрочем, носила глубоко прикладной характер. Во-первых, Алексей, очень живо отреагировал на то начинание, что стал развивать Александр, а во-вторых, решил организовать в Санкт-Петербурге аналог презентации, посчитав, что это очень разумный ход. Помимо этого, в имперской столице в те годы имел место своего рода бум юмористических и сатирических изданий самого разного масштаба, а потому, понимая необходимость создания серьезного коллектива, граф вызвался поискать подходящих кандидатов из числа карикатуристов, журналистов и литераторов. По большому счету журналисты были не нужны, но идея выхода на мировой рынок требовала более серьезной проработки. Нужен был профильный юмор, выраженный в понятных сюжетах и образах для жителей западноевропейских стран. А это как раз область деятельность журналистов "международников", как их сейчас называют. В общем, на одного талантливого и одаренного человека стало больше в пропагандистском проекте "Искра".

На Николаевском вокзале Александр получил свежее письмо от Елены, которое она отправила в день отъезда. Листки были исписаны довольно крупными буквами с обширными вольностями в графике, а строки плясали, то есть, она сильно нервничала, когда писала. Местами были следы от слез. Да и само содержание получалось совершенно неожиданным для этикета того времени, особенно если учитывать, что корреспонденция подобного уровня проходит через службы безопасности. Страсть, эмоции, желания, бушующая сексуальность - все это переплеталось на этих строчках в крепкий и основательно смешанный клубок. Елена не хотела уезжать. Это было очевидно. Она была влюблена в Александра настолько, что творила совершенно непотребные поступки, кои с большим трудом удавалось скрыть от широкой публики. Великий князь явно перестарался. У этой молодой девушки с нарушенным гормональным фоном откровенно сорвало крышу. Впрочем, это понимал не только Саша. Левшин, вручивший ему это письмо, подождал окончания чтения и сказал:

- Ваше императорское высочество, вы разбудили этот вулкан. Мой коллега от британского королевского дома, когда передавал мне письмо, был весьма озадачен данным обстоятельством.

- По поводу Елены?

- По поводу ее поведения. Он боится, что девочка начнет бросаться на мужчин и нечаянно опозорит весь королевский двор своим распутным поведением. В Англии не любят столь страстные натуры.

- В конце концов, у нее есть я. Если переживают, пусть отсылают ко мне. Я ее жених, и, думаю, никто сильно не станет возражать, если я попробую утолить ее страсть традиционными способами. Мы, конечно, юны, но если выхода иного более нет, то подобный подход будет в самый раз.

- Это разумно, но тогда Виктория потеряет над ней контроль. Она боится этого.

- Тогда ждем, пока Лена не набросится на какого-нибудь библиотекаря или гувернера. Британский королевский дом хочет подобного позора?

- Легкий шантаж? Это любопытно. Как скоро вы будете отвечать на это письмо?

- Позже. Я не представляю, что ей можно сейчас ответить. Она в настоящее время несколько ненормальна.