Ковчег - Владимир Шатов

 Он, не стесняясь, по–детски заплакал, и жгучие слёзы стекали в латексную ловушку на дряблом подбородке. Счастливый человек лежал на спрессованном до звона снегу, а вокруг, сколько хватало глаз, простиралась мёртвая и равнодушная равнина. Сверху на него подозрительно смотрело и хмурилось, чем-то вечно недовольное небо…

31

 День триста шестьдесят пятый.

 Сегодня с большим трудом подняли перископ. Снег не прекращается ни на мгновении, хотя постепенно слабеет. Он создаёт нам дополнительные трудности и заставляет проявлять чудеса изобретательности.

 Перископ приходиться постоянно наращивать снизу и подогревать его металлическое тело, чтобы пробить выпавший объём снега. Я вижу, как люди недовольны напрасным расходом драгоценных материалов и энергии. Часто слышу слова о бесполезности дорогой игрушки. Категорически не соглашаюсь и верю, что когда-то увижу в линзах прибора людей. Не можем мы остаться единственными представителями человечества, не имеем права…

 Вчера я описывал главные события, случившиеся за год жизни в Убежище.

 Времени, как всегда не хватило, поэтому дописываю сегодня.

 От многого из нашей прошлой жизни пришлось отказаться. Болезненный опыт Восстания показал, что от семьи в классическом понимании нам пришлось отказаться. Слишком много интриг, зависти и распрей повлекло первоначальное расселение по семейному признаку. Недавно мы на общем Собрании приняли единогласное решение разделить две зоны проживания. Мужская отдельно от женской. Детская тоже выделяется в специальную зону.

 К сожалению, за неполный год в Убежище не родилось ни одного ребёнка. С начала мы думали, что дело в неуверенности женщин в завтрашнем дне. Потом испугались, что после Дня репродуктивная способность исчезла. Только когда мы начали жить по новым правилам общежития ситуация изменилась. Теперь каждая женщина с созревшей яйцеклеткой обязана в нужный день явится в комнату свиданий. Любой готовый для оплодотворения мужчина, инкогнито занимается с ней сексом. Всё происходит в темноте, чтобы никто не знал кто отец потенциального ребёнка. Все дети Общины отныне общие. Не знаю, то ли новая система стимулировала людей, то ли повышенное разнообразие генетического материала, привели к демографическому взрыву. На сегодняшний день десять женщин беременны и мы ждём рождения здоровых малышей.

 Кстати детям мы уделяем повышенное внимание. Уже сейчас чувствуется острая потребность в образованных людях. К счастью в горе макулатуры нашлись учебники по всем необходимым предметам. Вообще, казавшаяся на первый взгляд абсолютно лишней, макулатура оказалась жизненно необходимой. Мы не только смогли наладить нормальное обучение детей, но и черпаем нужные сведения по химии, биологии и зоотехнике. Техническая энциклопедия помогла ремонтировать оборудование. В старых тетрадях, между строк, дети решают домашние задания. Часть ненужной макулатуры мы научились перерабатывать в салфетки для гигиены.

 Эта находка оказалась одной из самых ценных для жизни Общины.

 Мы решали всевозможные проблемы жизнеобеспечения людей одну за другой.     

 Проблему с водой мы решили, когда перспектива умереть от жажды грозно повисла над Общиной. Угроза остаться без горючего для работы дизель–генератора казалась не такой острой, но только на первый взгляд. Зашедший в мою комнату Жиров обречённо сказал:

 - Всё, приехали!

 - Куда?

 - Залили последнюю солярку.

 - Спасибо обрадовали…

 - Сегодня последний раз увидим свет, сможем подзарядить инструменты, а потом лёд придётся вырубать вручную.

 - И всё оставшуюся жизнь придётся провести в полной темноте…

 Последние недели мы и так в большей части суток сидели впотьмах. Перспектива казалась пугающе мрачной. Поэтому я спросил с рокой надеждой:

 - Что можно придумать?

 - Что тут придумаешь?

 - Вы же всё знаете Иван Петрович!

 - Так уж и всё, - откликнулся потерянный Григорьев. - Скажете тоже!

 Он помолчал, вежливо покашливая в сжатый кулак. Насколько я его знал он, собирался сказать что–то важное, поэтому я не выдержал:

 - Ну же Иван Петрович, не томите!

 - Ну что Вы всегда торопитесь! – Возмутился Григорьев. - Вечно Вы давай, давай…

 - Не время сейчас препираться…

 - Иван Петрович предлагает пробивать туннель в южном направлении. – Не выдержал Жиров. - Под землёй, через найденный Вами ранее продуктовый склад.

 Честно скажу, я тогда буквально замер от изумления и еле выдавил из себя закономерный вопрос:

 - Зачем?

 - Чтобы выжить! 

 - Вы понимаете, каких усилий нам это будет стоить?

 - Понимаем, – они ответили синхронно. - Но это единственный выход.

 - Но почему?

 Григорьев погладил остатки редких волос на затылке и наконец, решился:

 - За территорией завода, с южной стороны раньше располагалась база нефтепродуктов.

 - Ну и что? – удивился я. - При бомбёжке она сгорела, я сам видел столбы пламени, когда отступал к Убежищу!

 - Подождите, не перебивайте. – Попросил тактичный Григорьев. - Не совсем так…

 Он начал путано, и жарко рассказывать нам, о свойствах дизельного топлива. Мол, оно не горит и сразу замерзает на плотном морозе.

 - К чему Вы клоните? – опять не понял я.

 - А то, что на базе имелось несколько подземных хранилищ для солярки и они возможно целы.

 - Не может быть. – Не поверил я.

 - Хорошо, пускай она не сгорела при пожаре, но ёмкости наверняка повредили при обстреле.

 - Может быть, – вмешался, в разговор Жиров. - Только ударившие морозы привели солярку в желеобразное состояние и её застывшую массу можно резать как масло.

 - Вы оба сошли с ума!

 Мы спорили больше часа, а уже на следующий день всё население Общины пробивала  туннель, напрямую ведущий к свету. Надо ли говорить, что весь последующий месяц мы в кромешной темноте, последнее топливо тратили только для подзарядки батарей, рубили проход. Фактически у нас был один шанс на тысячу, что мы попадём на мифические цистерны. Без приборов, без точного направления наша затея выглядела обречённой авантюрой.

 - Пускай люди, будут увлечены какой–либо идеей. – Успокаивающе думал я, глядя на титанические усилия мужчин и женщин. - Лучше погибнуть в бою, чем сидеть, сложа руки и ждать смерти!

 Недаром говорят, что безумцам везёт. На двадцать девятый день отчаянной схватки с матушкой–землёй, лопата Кости Шахтёра ударилась обо что–то металлическое.

 - Осторожнее, не торопись! – предостерёг я его, хотя мне хотелось кричать другие слова. -Какой-нибудь случайный обломок?

 - Кажись, нет… - ответил Костя, яростно орудуя штыковой лопатой. - Больно объём большой… Точно бок цистерны!

 - Не может быть!

 - Капаем дальше…

 Ещё один день потребовался, чтобы убедиться в правильности первоначального диагноза. Мы действительно нашли огромное подземное хранилище солярки! Действительно она каким–то чудом сохранилась и мы резали её на  небольшие трясущиеся куски. Грузили в приспособленные для этого ванны и оттаскивали в Убежище.

 - Будем с топливом. - Позднее мы усовершенствовали добычу, и целые колонны самодельных вагонеток ежедневно сновали по полукилометровому туннелю. Израсходовав за год значительную часть найденного богатства, мы недавно нашли по соединительным трубам ещё три ёмкости. Наученные горьким опытом, мы теперь экономим каждую каплю горючего. Надеюсь, нам точно хватит его до окончательного освобождения.

 Совершив настоящий подвиг, мы смогли, наконец, обеспечить электричеством население Общины. А значит насытить энергией жизнь. Впервые  мы могли свободно есть, учиться и передвигаться при свете.

 - Вы не представляете, какое это блаженство, просто видеть собственными глазами!     

 Правда, за это счастье пришлось заплатить завышенную цену. Полгода назад, при устройстве одного из поисковых туннелей, рухнувшая кровля, насмерть завалила Костю Шахтёра, которого потом назвали Первый…

 32

 Старик валялся ничком на ровном, словно масленичный блин, лежалом снегу. Полный упадок сил не позволял ему даже перевернуться для относительного удобства, хотя бы на спину. Удивительно, но холодно ему не было. Возможно благодаря прорезиненному комплекту химической защиты, который не пропускал оставшееся тепло тела.

 - Странно, – удивился очарованный человек. - Я думал, на поверхности лютует сильнейший мороз…

 Его мысли странно путались. Казалось, он временами впадал в короткое и красочное забытьё. Вот так вдруг он почему–то заново увидел вчерашний день.

 Вот он читает последнюю страницу своего затасканного дневника. Написанные второпях, кривые строчки настойчиво отзываются в заиндевелой душе всплеском забытых эмоций.