Две серьезные дамы - Джейн Боулз

головой стояла перед домом. Оттуда, где остановилась она, между деревьев виднелась дорога. Лицо у нее было очень белым, а глаза припухли, потому что она горько рыдала. Рыдала же она потому, что впервые в жизни кто-то ее физически ударил. Чем больше она об этом думала, тем серьезнее у нее в уме становилось это дело, и, замерев перед домом, она вдруг впервые в жизни испугалась. Как же далеко забралась она от собственного приюта! Дважды начинала она складывать вещи и дважды передумывала – лишь из-за того, что не могла заставить себя покинуть мисс Гёринг, поскольку, хоть и сама едва отдавала в этом отчет, по-своему она глубоко привязалась к ней. Когда мисс Гэмелон зашла внутрь, уже стемнело.

Мисс Гёринг ужасно расстроилась, потому что Арнолд еще не вернулся, пускай даже ей он теперь и был неприятен больше, чем поначалу. Она тоже почти целый час провела снаружи в темноте: тревога ее оказалась так велика, что она не в силах была сидеть в доме.

Пока мисс Гёринг еще оставалась на улице, мисс Гэмелон, сидя в гостиной перед пустым камином, чувствовала, что на ее голову обрушился весь гнев Господень. Мир и люди в нем внезапно ускользнули от ее понимания, и она ощутила великую опасность потерять все это раз и навсегда: трудно объяснить такое чувство.

Стоило ей только оглянуться через плечо в кухню и увидеть, что темный силуэт мисс Гёринг все еще торчит перед дверью, как сердце еще чуточку подводило ее. Наконец мисс Гёринг зашла в дом.

– Люси! – позвала она. Голос ее звучал очень ясно и чуточку выше обычного. – Люси, пойдемте искать Арнолда. – Она села напротив мисс Гэмелон, и лицо у нее выглядело необычайно ярким.

Мисс Гэмелон ответила:

– Определенно не стану.

– Ну, в конце концов, – произнесла мисс Гёринг, – он живет у меня в доме.

– Да, это так, – отозвалась мисс Гэмелон.

– И это правильно, – сказала мисс Гёринг, – чтобы люди из одного дома приглядывали друг за дружкой. Они всегда так и поступают, не правда ли?

– Они тщательней относятся к тому, кто попадает с ними под одну крышу, – проговорила мисс Гэмелон, вновь возвращаясь к жизни.

– Вообще-то я так не думаю, – сказала мисс Гёринг. Мисс Гэмелон глубоко вздохнула и встала.

– Ничего, – вымолвила она, – скоро я вновь окажусь среди настоящих людей.

Они двинулись через лесок по тропинке, по которой минут за двадцать пешком можно было напрямик добраться до ближайшего городка. Всю дорогу мисс Гёринг взвизгивала от малейшего постороннего шума и цеплялась за свитер мисс Гэмелон. Та супилась и предлагала на обратном пути пойти кружной дорогой.

Наконец они выбрались из леска и немного прошли по шоссе. По обе стороны дороги стояли рестораны, обслуживавшие в основном автомобилистов. В одном мисс Гёринг и увидела Арнолда – тот сидел за столиком у окна и ел сэндвич.

– Вон Арнолд, – произнесла мисс Гёринг. – Пойдемте! – Она ухватила мисс Гэмелон за руку и чуть ли не вприпрыжку ринулась к ресторану.

– Глазам своим не верю, – произнесла мисс Гэмелон; – он снова ест.

Внутри было до ужаса жарко. Они сняли свитеры и подсели к Арнолду за его столик.

– Добрый вечер, – произнес мужчина. – Не ожидал вас здесь увидеть. – Это он сказал мисс Гёринг. В сторону мисс Гэмелон смотреть он избегал.

– Что ж, – вымолвила мисс Гэмелон, – вы намерены ли объясниться?

Арнолд только что крупно откусил от сэндвича, поэтому ответить ей не сумел. Но повел в ее сторону глазами. С такими набитыми щеками невозможно было определить, сердитый у него вид или нет. Мисс Гэмелон это чрезвычайно раздосадовало, а мисс Гёринг сидела и улыбалась им обоим, поскольку радовалась тому, что оба они снова с нею.

Наконец Арнолд проглотил кусок.

– Не обязан я объясняться, – сказал он мисс Гэмелон с действительно весьма брюзгливым видом, что стало ясно, когда он прожевал. – Это вы должны глубоко передо мной извиниться за то, что ненавидите меня и рассказываете об этом мисс Гёринг.

– Я вполне в своем праве ненавидеть того, кого мне угодно, – проговорила мисс Гэмелон, – а кроме того, раз уж мы живем в свободной стране, я могу рассказывать об этом хоть на перекрестке, если мне захочется.

– Вы недостаточно хорошо меня знаете, чтобы ненавидеть меня. Все равно вы меня превратно оценили, чего самого по себе достаточно, чтобы кто угодно впал в ярость, а я – в ярости.

– Так и убирайтесь тогда из дому. Вас тут все равно никто не желает.

– Это неверно; мисс Гёринг, я уверен, хочет, чтобы я остался, разве нет?

– Да, Арнолд, конечно, – отозвалась мисс Гёринг.

– Нет никакой справедливости, – промолвила мисс Гэмелон; – вы оба возмутительны. – Она выпрямилась на стуле, и как Арнолд, так и мисс Гёринг воззрились на ее бинты.

– Что ж, – произнес Арнолд, вытирая рот и отталкивая от себя тарелку, – я уверен, что отыщется такой способ, каким мы можем договориться, чтобы жить в доме вместе.

– Да чего вы так привязались к этому дому? – возопила мисс Гэмелон. – Вы же там лишь растягиваетесь в гостиной и засыпаете.

– Дом мне сообщает некоторое ощущение свободы.

Мисс Гэмелон посмотрела на него.

– Вы имеете в виду возможность потакать вашей лени?

– Ну посмотрите, – вымолвил Арнолд, – предположим, мне позволено занимать гостиную после ужина и поутру. Тогда вы можете ею пользоваться все остальное время.

– Хорошо, – ответила мисс Гэмелон, – я согласна, но будьте любезны днем туда ни ногой.

По пути домой и мисс Гэмелон, и Арнолд казались вполне удовлетворенными, поскольку у них выработался план. Каждый считал, что обставил в этой сделке другого, и мисс Гэмелон уже намечала себе несколько приятных способов проводить день в гостиной.

Дома она отправилась наверх в постель почти сразу же. Арнолд улегся на кушетку полностью одетый и укрылся вязаным покрывалом. Мисс Гёринг сидела в кухне. Немного погодя из гостиной она услышала всхлипы. Вошла и обнаружила, что Арнолд плачет себе в рукав.

– Что случилось, Арнолд?

– Не знаю, – ответил тот, – совершенно неприемлемо, если тебя кто-то ненавидит. Я, право слово, уже думаю, что мне, возможно, лучше уехать и вернуться к себе в дом. Но мне это не нравится так, что хуже не придумаешь, и я ненавижу торговлю недвижимостью, и меня бесит, что эта вот злится на меня. Вы не можете ей сказать, что это для меня период приспособления, – чтобы она любезно подождала чуточку?

– Разумеется, Арнолд, я ей об этом скажу первым делом поутру. Может, если завтра вы отправитесь на работу, она и отнесется к вам получше.

– Вы думаете? – спросил Арнолд, в нетерпении своем садясь