Рассказы о детстве - Kaтя Коробко

Аля бросила взгляд на раскладушку.

— Боливар не выдержит двоих. Мы окажемся на полу, и будет грохот на весь дом.

— Я улажу это. Не волнуйся. Мне нужно насмотреться на тебя.

Два стройных тела без движения? Возможно. Вариант о сексе в Алиной голове не возникал, не было такого предмета в школе. Удивительно, но раз его не было, то она о нем и не задумывалась. Даже в такой момент.

Дом был тих. Аля опустилась на раскладушку без сил, тревожно настороженная. Вовка опустился рядом. Раскладушка жалобно скрипнула, но не рухнула. И снова сильные руки, обнимая, обволакивали нежностью и убаюкивали.

— Нежная моя!

Аля застеснялась своей наготы под тонким ситцем ночной рубашки, слишком большой для ее тонкого тела.

Тело с мыслями разошлись в отношении к Володиным горячим рукам. Тело приветствовало его прикосновения и пело от них, тогда как голова пыталась догнать какие-то пробегающие мимо мысли и опасения. Аля натянула на себя одеяло. Володя касался ее обнаженных рук, и от телесного контакта по коже пробегало электричество. Близко, близость.

Между ними расстояние — два тонких слоя ткани. Володя лежал рядом с ней одетый, от него исходил тепло и даже жар. Чувственный жар начал распространяться и на ее тело. Его умелые руки скользили по ней, возбуждая. Казалось, тонкий ситец воспламенится.

В теле проснулись невиданные доселе чувственные ощущения. Новое измерение ощущений полностью захватило и выключило напрочь голову. Думать невозможно ни о том, что дом полон молодых мужчин, ни о том, что кто-то может услышать их перешептывание, ни о том, что именно может случиться от такого лежания двух тел рядом. Закрытые глаза позволяли не вылететь из чувственной счастливой мечты. Как будто первый раз узнала свое тело, отставив взбудораженную голову. Святая неопытность! Чего нельзя сказать о Владимире.

Просто горячих прикосновений стало недостаточно, и он начал ее целовать — жадно, жарко. Аля ответила ему. Они погрузились в забытье страсти. Его руки начали опускаться ниже, чем позволяли себе раньше. Ласкали грудь и спустились вниз по бедрам. Ее тело стало пульсировать, вести себя непредсказуемо, по-новому. Вдруг начали выделяться соки любови. Электричество шло уже не только по коже, но охватило всё тело, которое билось в конвульсии, как будто проводило через себя грозу.

Тело в физическом круговороте из робкого ручейка превращалось в мощный водопад. Из него исходили запахи, звуки, стоны и соки.

Звуковые эффекты отрезвили Алю. Она открыла глаза, и ей не понравилось то, что она увидела. На подушке рядом с ней — серое лицо Бажкова. Вовка зачарованно смотрел на нее. Такого взгляда она еще не видела. Тело, как турбина, завелось, заработало, и стало понятно, что что-то необратимо изменилось.

Время, тем не менее, стремительно проносилось, и уже птички начали притихать, оповещая конец раннего утра. Солнечные лучи пронизывали ванную комнату, смело и безапелляционно освещая сцену событий.

Чувственные чары развеялись. Она привстала на раскладушке. Не отрывая от него взгляда, тихо сказала:

— Тебе надо идти, Вовка.

Он, конечно, и сам это знал. Раскладушка отчаянно скрипнула, но выстояла. Он поднялся.

— Мне надо идти.

— Да.

— Я так тебе ничего не сказал. Не знаю, есть ли слова для этого. Я люблю тебя.

Слезы стояли у него в глазах. Аля к этому не была готова. Буря внутри, а тут еще и буря у него?!

— Иди, Вовка.

Она открыла дверь. Он в последний раз страстно приник к губам. Нет, она не будет снова поддаваться. Ромео какой-то!

Он выскользнул из комнаты.

Лицо и тело горели.

Аля погрузилась в раздумья. Хотелось полежать и послушать свое тело. С ним происходило что-то очень странное. Несмотря на то что дверь запиралась, ощущение безопасности испарилось. Захотелось быстро убежать домой, закрыться в своей ванной, отмыться в своем душе, вытереться своим полотенцем и переодеться.

Захотелось закрыть за собой все двери, которые только можно, отгородиться, не пускать, затаиться. Остаться наедине со своими чувствами и попытаться разобраться во всём этом.

Аля дала деру — благо, транспорт проснулся. Некоторые обитатели квартиры сонно блуждали по кухне и начинали свои утренние процедуры и чаепитие. Никого не удивил ранний уход Али.

В общественном транспорте мысли набросились на нее, как дикие звери, и грозили разорвать. Аля была низвергнута из рая своих романтических и сексуальных ощущений в реальность. Без сенсорики реальность тяготила и не оставляла места фантазиям. Змей искусил ее яблоком. Але хватило запаха яблока, чтобы выпасть из режима рая. Не хотелось существовать вне рая, но вариантов остаться не было.

Это было прозрение и взросление. За какие-то несколько часов в ней произошла кардинальная трансформация. В свой дом Аля зашла уже женщиной, которая знает, чего хочет и чего не хочет. Она не готова была к физической близости и была благодарна, что ее не произошло. В ней созрела готовность расторгнуть отношения, в которых физическая близость была бы следующим этапом, а ее чувства не приняты во внимание. Вовка — не ее герой.

Захотелось ясности, открытости, честности. Открыться, как цветок солнцу, а не прятаться, как мухомор в тени леса. Она так стремилась и ждала любви. Не может быть, что судьба ей подсунула фальшивку! Надо принимать другие решения, если так. Уже не развидеть.

Она видела любовь очень близко — у сестры и подруги. Она существует.

Ох, как горько и больно! И сказать никому нельзя.

«Вот тебе и взрослая жизнь», — сказал внутренний голос.

«Заткнись, и так тошно», — нагрубила в ответ Аля.

«Неумелая женственность наказуема», — без заминки парировал внутренний голос.

«Почему, когда не просят, у него всегда есть что сказать? Значит, Любовь — не для меня или пока не для меня? Не убедила меня классическая литература в зыбкости женского пути. Вот и наглядный примерчик», — думала удрученно Аля.

Быть молодой женщиной уже не хотелось.

В своей ванне она отмывалась горячей водой, как будто водой можно смыть этот новый опыт и взрослую женщину отделить от девочки. Но горячая вода была ее единственным инструментом, и она пользовалась им на полную катушку.

Это утреннее свидание навсегда изменило отношения Али и Володи.

Первая решимость развязать узел отношений прошла. Аля скрывалась от Бажкова, но не слишком очевидно, чтобы не нарываться на вопросы. Пыталась уделять как можно больше времени другим отношениям своей жизни. Круг друзей играл большую роль в ее жизни, и отказаться от друзей бажковской компании она не могла.

Встречи у него дома были краткими, она уходила рано и в компании. Его отношение обожания не исчезло. Оно