Уиллоу - Линда Миллер

– Где…

После почти недельной тряски по бесконечной дороге, ведущей на Запад, Дафна ужасно устала от Хильды, но старалась быть милосердной. В конце концов, если бы не Хильда, ее бы сопровождал отец. Господи, какое это было дурацкое предприятие – ехать туда! Гидеон женат, и теперь уже не было никакого смысла устраивать из-за этого скандал. Кроме того, она пропустит пикник у Андерсонов и велогонки. И как теперь можно ожидать от мисс Милисент Паналт, что она успеет закончить ее наряды к оперному сезону, если Дафна не сможет прийти на примерку?

Она сердито вздохнула и откинулась в жестком кресле, собираясь притвориться, что спит, чтобы не пришлось выносить болтовню Хильды. Однако как только она закрыла глаза, поезд остановился, дернувшись, и снаружи послышалась стрельба.

Хильда, которая от толчка ударилась о спинку сиденья, грубо фыркнула и пыталась поправить шляпку, край которой оказался у нее на носу.

В этот миг дверь в вагоне распахнулась и появился человек в маске, поигрывая пистолетом.

– Леди и джентльмены, это ограбление, – вежливо сказал он, – и я был бы вам признателен, если бы вы положили деньги и драгоценности в эту сумку.

– Разбойник! – Двойной подбородок Хильды задрожал.

– Ш-ш-ш, – прошептала Дафна, уже снявшая с запястья браслет. – Хочешь, чтобы тебя пристрелили из-за нескольких безделушек?

Бандит молча пошел вдоль прохода, вытряхивая содержимое кошельков и саквояжей. Дафна порадовалась, что предусмотрительно зашила большую часть дорожных денег в подол одной из ночных рубашек, лежавшей в багажном вагоне в чемодане, В самом деле, это было весьма колоритное происшествие; она будет рассказывать о нем на вечеринках всю свою жизнь.

Но разбойник вернулся и остановился в проходе рядом с Хильдой; его темные голубые глаза с бесстыдством остановились на Дафне, от чего она забыла все очарование и драматизм положения. Он протянул руку в перчатке, взял в пальцы прядь ее черных, как вороново крыло, волос, потом выпустил ее, и волосы упали ей на плечо.

Дафна сидела совершенно неподвижно, пытаясь не показать, как сильно она испугалась.

Трудно сказать, что бы случилось дальше, если бы в этот миг через боковую дверь не ворвался человек. От стука все пассажиры, кроме Дафны, повернули головы.

– Брось пистолет, Галлахер! – хрипло заревел мужчина средних лет.

Вместо того чтобы повиноваться, разбойник нацелил оружие в грудь мужчины. Дафна заметила значок в форме звезды, сверкнувший у того на груди, прежде чем пистолет выстрелил и он упал лицом в проход.

Несколько женщин завизжали, а Хильда, потеряв сознание, повалилась на Дафну, чуть не задавив ее. Преступник повернулся и побежал, зажав в руке сумку с награбленным.

Сделав три-четыре глубоких вдоха и освободившись из-под Хильды, Дафна встала с места и поспешила в конец вагона, посмотреть, чем можно помочь шерифу.

Гидеон хлопнул по столу Девлина испачканной кровью шерифской звездой.

– Приведите меня к присяге! – крикнул он. Девлин бросил взгляд на значок и откинулся в своем скрипучем кресле.

– Митч Крубер? – спросил он.

– Шериф мертв, – ответил Гидеон, – и я собираюсь занять его место.

– Что случилось? – спокойно настаивал Девлин. Гидеон попытался успокоиться, но был слишком взбешен, чтобы справиться с такой задачей. Черт возьми, он заключил со Стивеном Галлахером честную сделку, и вот что получил за это. «Сентрал пасифик» ограбили, и хороший человек, шериф Крубер, мертв. Сделав над собой огромное усилие, он рассказал, что произошло прямо за городом меньше часа тому назад.

Девлин выругался, по его лицу пролегли глубокие морщины.

– Думаешь, это Стивен? – выдохнул он после долгой паузы.

– Я знаю, что это был Стивен. Все пассажиры во втором вагоне слышали, как Крубер назвал преступника Галлахером.

Судья вскочил со стула и отвернулся к окну, занавески на котором трепетали от ветерка.

– Господи, Гидеон, это не доказательство!

– Для меня это достаточное доказательство – Крубер узнал бы Стивена, если бы увидел его. Теперь вы приведете меня к присяге или мне придется просить губернатора сделать это?

– Это не твое дело! – в беспомощности возразил судья.

– Мое, Девлин, – настаивал Гидеон, но голос его смягчился от жалости к стоявшему перед ним человеку. – Это мой поезд.

В голубых глазах Девлина Галлахера, когда он повернулся к Гидеону, читалось страдание.

– Ты приведешь его живым?

Гидеон подумал об Уиллоу, и у него сжалось сердце.

– Если смогу, – пообещал он.

Галлахер посмотрел на значок, потом поднял глаза и посмотрел в лицо зятя.

– Подними правую руку, – пробормотал он.

После того как она устроила потрясенную Хильду в гостинице и дала в Нью-Йорк телеграмму, извещавшую отца об их благополучном прибытии, Дафна собралась исполнить самую неприятную обязанность. Встретив Гидеона и поговорив с ним, она могла бы сесть в поезд и вернуться домой чуть меньше, чем через неделю.

Она шла по мостовой грубого городка Вирджиния-Сити. Повсюду ей встречались ковбои, бизнесмены в пыльных костюмах и котелках, бледные вечерние леди, выбравшиеся на солнечный свет. Возбуждение и новизна этого местечка заинтриговали Дафну; она ожидала увидеть более примитивную обстановку – деревянные хижины, возможно, даже перебежчиков из числа индейцев.

Она поежилась, и между лопатками выступил пот. В телеграмме отцу она не упоминала об ограблении поезда, конечно же, но воспоминания об этом будут преследовать ее до последних дней. Пока она не услышала рокового выстрела и не увидела воскового, безжизненного лица шерифа, это было просто приключением.

На извозчичьем дворе Дафна наняла коляску и расспросила о том, где живет Гидеон Маршалл. Она знала, что он купил землю к югу от города, и направилась прямо туда.

Отмахнувшись от неприятного чувства, вызванного откровенно оценивающим взглядом, которым смотрел на нее хозяин двора, Дафна взобралась в коляску, уверенно взяла поводья и приготовилась к ссоре, которой она нисколько не желала.

Уиллоу с какой-то бешеной аккуратностью вытирала пыль с пианино, зная, что, когда она закончит, ей нечем будет занять себя на весь оставшийся день. Несмотря на ее любовь к Гидеону, она устала от переставливания побрякушек и мытья безупречно чистых полов только ради того, чтобы что-то делать.

Она ездила в город, когда могла, но и там возможности были весьма ограниченны. Она не осмеливалась заходить к Дав Трискаден, а отец днем редко бывал дома – у него была контора при тюрьме, и ему частенько приходилось вести дела. Кроме Марии, которая была занята своими делами по дому, у Уиллоу не было подруг, и она чувствовала себя одинокой. Оставалось только ходить по магазинам и в который раз рассматривать ленты и ткани, умудряясь оставаться в здравом рассудке.