Мафусаиловы хляби - Ольга Рубан

да! Но Дарье казалось, что гроза ее октябрятского детства ни чуточки не изменилась. Вот сейчас поднимется из-за стола и гнусавым, заунывным голосом заведет свою шарманку «Только тех, кто любит труд, октябрятами зовут!»

- Я прошу прощения… А Олег Инн…

- Его нет, - перебила бывшая вожатая, - Убыл на семинар в краевой центр. Вернется к концу недели.

- Убыл… давно?

- Давно, - был краткий ответ.

Дарья не стала говорить, что не далее, как вчера, разговаривала с ним в этом самом кабинете. Что-то подсказывало ей, что Анна Геннадьевна сама об этом прекрасно знает.

«Боже», - думала она, разглядывая бывшую пионерку, - «Она словно ревнивая мамаша, охраняющая своего ненаглядного дитачку от поклонниц!».

- Хорошо…, - Дарья закусила губу, - Я зашла просто… попрощаться. Не могли бы вы ему передать привет и благодарность за все, что он для нас с дочерью сделал?

Анна Геннадьевна с крайним подозрением оглядела визитершу и через силу квакнула:

- Передам.

- Скажите, что заходила Дарья…

- Скажу.

Говорить больше было не о чем, да и не хотелось. Дарья вышла в коридор и огляделась. Она очень надеялась, что содержимое этой отвратительной паучьей ямы под личиной общеобразовательной поселковой школы она видит в последний раз. Из столовой доносились запахи готовящегося обеда – перловка и мясо с подливой – и у Дарьи привычно скрутило живот.

«Можно ли верить словам безумной пионерки?», - задавалась Дарья вопросами, пока спускалась на первый этаж, - «Уехал ли на самом деле или просто попросил ее оградить его от навязчивой бывшей ученицы, а сам прятался в это время в шкафу? Будет ли путь свободен вечером или … Зря я к нему ходила вчера…»

…

Поспать ей так не удалось, и к вечеру голова напоминала пустой чугунок, по которому кто-то колотит палкой. У нее было достаточно времени для отдыха после того, как она закончила с делами, но поспать не давали галдящая над ухом Машка, тесное нутро взятой в аренду малолитражки, в которой невозможно вытянуть ноги, даже отодвинув до упора сидение, и страх проспать появление Тамнаргуна.

После школы Дарья сразу поехала в аэропорт. Но, конечно, не за билетами, а за машиной. Еще в прошлый раз она обратила внимание на объявление на стойке регистратора «Прокат автомобилей» и взяла его на заметку. Метель утихла, но снегопад лишь усилился, и ей надо было подумать об укрытии для себя и Машки в ожидании молодого шамана. Алтанай написал, что тот явится на закате, встреча на детской площадке у кромки леса, но закат даже в феврале понятие неопределенное. Не торчать же с ребенком на открытом воздухе у всех на виду. Поэтому из аэропорта Дарья вернулась на малюсенькой машинке. Права она получила почти десять лет назад, но ни разу за это время не садилась за руль. Поэтому, неуверенная ни в собственных навыках, ни в маршруте, ни в давно забытых правилах, дождалась на остановке очередного автобуса и потихоньку двинулась за ним, послушно останавливаясь на всех остановках и отчаянно переживая, что тот может оторваться на одном из немногочисленных светофоров.

Строгое следование поговорке «тише едешь – дальше будешь», сослужило добрую службу. Дарья без приключений вернулась в поселок и кое-как припарковалась в тесноте соседского двора, заняв сразу два парковочных места. Дома, вместо вожделенного сна ее поджидало застолье – дядя Паша с женой зашли попрощаться. Через силу Дарья отсидела положенное время и, отказавшись от «посошка», ушла собирать вещи. Потом были долгие прощания и напутствия. Дарья крепко обняла и поцеловала мать, отстраненно допуская, что видит ее в последний раз, чмокнула дядю Пашу, еще раз поблагодарив за помощь, сердечно пожала руки теть Любе.

А потом они оказались с Машкой в студеных сумерках. Снегопад, наконец, прекратился. Дороги были почти пусты, и Дарья, пренебрегая всеми правилами дорожного движения, вскоре добралась до пункта назначения. Машка, пребывавшая некоторое время в привычной кататонии, встрепенулась и радостно затянула свое любимое «пыр-дыр».

- Скоро вернетесь домой, дорогие Пыр-Дыр, Госпожа Романова и Унылый Гомосек, - пробормотала она, до рези в утомленных глазах вглядываясь в кромку все более темнеющего леса, - И уж можете мне поверить, скучать я по вам не буду…

С последним проблеском дневного света, из леса появилась худенькая фигурка. Дарья едва не упустила ее, решив, что это кто-то из прогульщиков дождался окончания уроков и теперь возвращается домой. Но все же вышла из машины.

Мальчишка тут же направился к ней и забрался в машину, отогревая дыханием озябшие руки.

- Я тебя не узнала, - смущенно произнесла Дарья, оглядывая его вязаную шапку с козырьком, черный пуховик, джинсы, унты и рюкзак, который он скинул и кое-как впихнул в узкое пространство промеж острых коленок, - А где же…?

Дарья умолкла под насмешливым, колючим, как у всякого подростка, взглядом.

- Мое ритуальное облачение? Бубен? Ожерелье из сушеных пенисов? – он нервно хохотнул, - Не переживай, все в рюкзаке.

Дарья неуверенно улыбнулась в ответ. Шутит? Или, не дай бог, говорит правду? Тамнаргун поглядел через плечо на бубнящую Машку. Улыбка пропала из его глаз.

- Сколько их в ней? Ты посчитала?

- Трудно сказать… Постоянно появляются лишь трое. Но раньше было больше десятка. Может… я не знаю… как-то сами вышли?

- Ага, с по́том… или с говном? - мальчишка скривился, - Ты сама то можешь выйти? Думаешь, это так просто? Даже Алтанай, чтобы выйти, месяц морит себя голодом и медитациями! Так что не неси чепухи. Поехали.

Дарью возмутил его начальственный тон, но, приглядевшись, она поняла, что за нагловатым, подростковым нахрапом прячется обычный, человеческий страх. А она ведь даже не представляет, что ему предстоит и насколько это сложно… Он пришел не потому, что мечтал помочь, а потому… что дед его отправил пройти испытание. Скорее всего опасное, быть может, смертельно опасное… Стоит ли ждать от него уважения и терпимости?

Она принялась тыкать во все кнопки на приборной панели в поисках той, что включает фары. Некоторое время он насмешливо наблюдал за ней, а потом навалился на нее и дотянулся до неприметного колесика слева. За лобовым стеклом внезапно вспыхнула детская площадка, и Дарья аккуратно повела машину прочь от таежной стены.

- Ты… шел пешком?