В сердце России - Михаил Иванович Ростовцев

дудку, и, соблазняясь простотой, те же скворцы на первом году пения копируют иволгу превосходно. Скворчиное подражание может приятно позабавить, тогда как подлинная песня волнует и трогает. Умеет петь иволга так, что песня ее становится удивительно созвучной состоянию природы. В предгрозовое затишье она полнит сердце, щемит его тревогой, а в послегрозовой час теплым дождем радует безмятежностью и ощущением полной жизни.

А ручеек тихо журчал, словно кто-то играл на переливчатой флейте, бежал, змейкой изгибался, застенчиво показываясь из травы. Вода вскипала сердитыми струйками, казалась покрытой лаком. Временами вдруг пряталась, потом выбегала посмотреть на солнце и вся искрилась плавленым серебром.

Голосок у ручейка негромкий, а какой призывный! Нет без ручья уюта в лесу. Радуясь обилию света, ручеек продолжал свой путь, обходя стороной камешки. Не спешит он к реке отдать ей свою чистую воду. Может быть, боязно ему: куда бежать, что ждет впереди? А не лучше ли опять под землю — нырнуть в кротовые ходы? Недолго ручейку пришлось раздумывать, с правой стороны к нему спешил на помощь брат-близнец, такой же ручеек. Почувствовав поддержку, наш ручеек вынырнул из тесной норы у большого серого камня. Безмолвный шершавый гранит хотел преградить дорогу маленькому отважному путешественнику. Но не тут-то было…

То совсем беззвучно, то по-разному звуча, прежде чем безвозвратно уйти в тайники реки, струйки ручейка ласкают камешки, заглядывают и забегают в ракушки-теремки, омывают платьица береговых травинок, затихают, кружась колечками, в омутке, чтобы не потревожить, очевидно, прыгнувшего туда от жары лягушонка, играют на песчаном перекате с солнечными зайчиками, бойко проскочившими сквозь ветки ивняка поближе к родниковой свежести. Да разве перечислить все, из чего получается таинство, волшебство журчания! Порой начинает казаться, что это вовсе не струйки звучат, а бессчетные, но кому-то подвластные и послушные струны арфы. Если поначалу кому-то журчание и покажется однообразным, то глубоко он ошибается. Журчание не бывает неизменным, одинаковым. В его мотивах такое великое множество оттенков — во много раз больше, чем в иных симфониях. Напевы родниковой воды в тишине леса — самая прекрасная музыка. На утренней зорьке, под ватником тумана, звуки тише, мягче, более короткие, чем солнечным днем, когда разбавленная небесной голубизной вода становится лазурнее, прозрачнее и, кажется, звонче. Пронесется ветер над лесом — ручеек затихает, затаивается, словно прислушивается и разгадывает, куда он, озорной, полетел и когда вернется. Соловьи защелкают — и ручеек задорно подпевает им. А если водную гладь трогают капли дождя, ручейковую музыку не описать, до того она возвышенна.

Я шел бережком ручья. Когда проходил полянку, увидел незабудки. Ярким голубым пламенем вспыхивали они на солнце. Их видимо-невидимо. Цветки так густо росли, словно их посеяли. Возможно, оно так и было, но только не человек и не птица рассыпали семена. Когда-то, наверно, собралась в былом бочажке вода, и выросли над ней, над тихой влагой, незабудки. В конце лета цветы бросили в эту сонную лужицу свои семена. А весной побежали потоки ручья, и с водой понеслись семена незабудок. Из года в год разносит сна незабудки по лесным ручьям, и стали полянки голубыми. Приятно смотреть на чистый голубой ковер незабудок. Я остановился и долго любовался ими. До чего же правильно дано имя этому цветку — такое нежное, как он сам. Цветок-малютка, чуть больше дождевой капли. В крошечных круглых пяти лепестках его отразилась голубизна чистого неба. А в середине цветка желтое сердечко — солнышко в миниатюре.

Когда глядишь на незабудку, нельзя не улыбаться, не радоваться. Действительно, увидишь — не забудешь. В цветке как бы совмещены и красота, и скромность, и постоянство. Он не выделяется, не выбирает себе лучшего места, не выгорает, не тускнеет на летнем солнце.

В знойные дни я приходил к этому ручейку. Просто так, посидеть, послушать его неумолчный говор. Но вот как-то пришел и не узнал своего маленького друга. Какие-то равнодушные люди, напившись воды из родника, затоптали ногами его песчаное ложе, перебили ему жилку. Родник ушел в землю, исчез. Но не зря говорят, что родниковую воду не заглушить. Упорный родник не отступил, пробился на свет светлыми струями и снова дарит людям радость. Скорее по недомыслию, а не по злому умыслу замутили его. Может быть, завтра придут сюда снова, увидят, что родник по-прежнему чист, и устыдятся, что не заметили раньше земной сокровенной красоты. Сколько людей к родничку придут, и со всеми щедро будет делиться он своей студеной водой, все уйдут от него будто помолодевшими. Сколько их, родничков, на лесных опушках и в укромных чащобах, у подножия холмов и в оврагах, безымянных, щедрых и чистых, не помнящих зла начинателей реки… Нужен всем родник — деревьям, рекам и нам, людям. И неважно, служит ли он истоком знаменитой реки или питает своими водами безымянный ручей, — любое голубое оконце дорого нам.

ПРОЩАЛЬНАЯ УЛЫБКА ЛЕТА

Дни погожие, еще теплые. Даже бывает жарко. Но августовская жара не та, что июльская: она не дышит горячим зноем, не печет и не жжет, а нежно обдает землю ласковым благодатным теплом. Нежен покой безветренного воздуха. Глубокое небо, ближе к горизонту кучевые облака. Чувствуется приближение золотой осени — видны ее приметы — желтизна в цвете берез, яркость в окраске листьев клена; утром холоднее стал воздух, особенно в предрассветные часы. Деревья перестают расти. Седая трава склоняется до земли под тяжестью водяных капель Август — месяц долгих утренних рос и густых вечерних туманов. Убывает день, раньше угасает вечерняя заря ночи все длиннее и прохладнее. За яркие, но холодные зори зовут август в народе «зарев». На глубокой синеве ночного неба виднее и ярче стали звезды. Заметнее стал Млечный Путь — эта звездная дорога с севера на юг. Изредка ночное небо озаряется сполохами далеких зарниц. В реках и озерах вода еще недавно была густо-зеленой от мельчайших водорослей — цвела, а теперь с похолоданием очистилась, стала прозрачной. Такой она уйдет под лед.

Тускнеет утомленная июльским зноем пышная зелень. В природе, как писал Ф. Тютчев, «кроткая улыбка увядания». Заметно пожухло разнотравье, особенно на лугах и на взгорках. В цветовой палитре растений преобладают желтоватые тона. Трава на песчаных буграх выгорела, порыжела, хотя, почувствовав тепло, по-летнему трещат в ней кузнечики. Медленно, будто с чувством собственного достоинства плавают в воздухе стрекозы.

В лесу сейчас другие краски. В зеленых кронах деревьев нет-нет да и появятся золотые островки. Вроде бы и незаметны они, а налетит ветерок, шевельнет листья, и приоткроется золотая краска. Особенно быстро растут