Четыре степени жестокости - Кит Холлиэн

Надзиратель велел оставить это социальным работникам и заняться делом. Фентон ответил: «Так точно» — и попросил разрешения раздать пончики в блоке «Г». Клетка открылась, и Фентон с Джошем прошли внутрь.

Джош толкнул впереди себя тележку, но вдруг что-то попало ему под ногу. Он полетел на пол и перевернул тележку. Кувшины опрокинулись, их содержимое растеклось по полу коричневой жижей. Его колени и руки перепачкались шоколадом. Джош смотрел на беспорядок, который учинил, и с ужасом ожидал последствий. И они не заставили себя ждать. С неба на Джоша обрушился Божий молот, точнее, кулак Фентона — он ударил его по макушке с такой силой, что из глаз у Джоша посыпались искры. Джош сжался в комочек и напрягся, ожидая, что Фентон начнет его пинать. Но Фентон лишь высказал свое презрение к глупому неуклюжему молокососу, который умудрился расплескать целый вагон горячего шоколада.

— Извините, босс, мне жаль. — сказал надзирателю Фентон. — Мы, то есть я сейчас же все здесь уберу. Даю вам слово, этот щенок вылижет весь пол языком, или я сломаю метлу о его задницу. — Он обернулся к Джошу: — А ну поднимайся и живо за работу!

Джош встал. Его щеки покраснели, а место улара горело. Он поставил тележку, подобрал разбросанные пончики и стал искать коробки, в которых они лежали. Фентон нетерпеливо ждал с таким видом, словно в любой момент мог снова наброситься на него. Затем они вернулись в центральный зал.

— С тобой все в порядке? — спросил Фентон.

Джош почувствовал его руку на своем плече.

— Я должен был вести себя так, чтобы все выглядело правдоподобно.

Джош понял, что не оступился, а ему подстроили все это.

— Извини, дружок, что пришлось тебя подставить. Но парочка уродов в блоке «Г» хотят со мной поквитаться, — объяснил Фентон. — Они сделали надзирателю хороший новогодний подарок. И как только мы, ничего не подозревая, зашли бы внутрь, двери в некоторые камеры вдруг сами собой открылись бы.

— Хочешь сказать, он выпустил бы их? — спросил Джош.

— Разумеется, это произошло бы случайно, — сказал Фентон. — Но ты держался молодцом. И так убедительно упал.

— У меня болит голова, — пожаловался Джош.

— Прости, что стукнул тебя. — Фентон рассмеялся.

Когда они вошли в центральный зал, Фентон вдруг остановился.

— Все равно нам нужно возвращаться в столовую. Но я хочу сначала кое с кем повидаться.

— Хочешь, чтобы я один сходил за ведром и шваброй? — спросил Джош.

— Пусть эта жирная свинья сам все убирает.

Минуту назад он с таким подобострастием распинался перед надзирателем, а теперь говорил о нем с полным презрением.

— Хромой сказал, вы с Кроули были хорошими друзьями?

«Ну, вот и он, — подумал Джош, — удар, который меньше всего ожидаешь».

— Мы сидели в соседних камерах.

— Кроули часто помогал мне, но потом решил держаться особняком. Не то чтобы я так уж сильно расстроился, но меня это немного огорчило, если понимаешь, о чем я.

Джош не знал, кивнуть или промолчать. Тревога вернулась, взволнованно заколотилось сердце.

— Я только хочу знать, удалось ли Кроули закончить работу? Рой сказал, что ты помогал ему. Это правда?

У него не было выбора, кроме как признаться.

— Рой сказал, ты можешь нарисовать все, что угодно.

— Наверное.

— Ты ведь помнишь, что ты рисовал для Кроули?

Джош вздрогнул. Он до смерти боялся ошибиться и сказать что-то не то.

Фентон не стал дожидаться ответа.

— Джош, если тебе нужно хорошее жилье, где ты мог бы чувствовать себя в безопасности, попроси, чтобы тебя перевели в блок «Б-3». Я приглашаю тебя как друга. Человек с твоими способностями и твоим умом не должен бояться, он достоин уважения. Взгляни на это место. — Он взмахнул рукой, описав в воздухе круг под стеклянным куполом, словно хотел превратить своим жестом тюрьму в сказочное королевство. — Эти обезьяны сидят в своих клетках. А ты можешь свободно ходить здесь повсюду, смотреть на них, раздавать им угощения. Ты как принц среди воров. Жизнь здесь может показаться ужасно унизительной, но почти все эти псы считают, будто могут что-то изменить. Ты понимаешь? Они все строят планы. Обдумывают их, когда просыпаются и когда ложатся спать, и считают это действительно важным. Но никто даже и не подозревает, что находится у них под ногами. И что они могут получить.

Фентон погремел пустой тарой:

— Иди наполни кувшины. Я подожду здесь, пока ты вернешься.

Джош покатил тележку дальше, но неожиданно Фентон окликнул его.

— Вот, попробуй это. — Он положил что-то ему на ладонь. — И забей на коридор. Иди на кухню через двор. Там сможешь увидеть звезды и представить, что свободен.

18

В последний день года мне пришлось на целый час задержаться на работе из-за того, что у одного зэка начался эпилептический припадок. Пришел дежурный доктор — неприятный тип в запотевших очках. Он с недоверием и презрением смотрел на окружающих его людей. Начал задавать вопросы: «Вовремя ли выдали лекарства?», «Получил ли заключенный все причитавшиеся ему медикаменты?»

Прозвучали и другие завуалированные обвинения, ставящие под вопрос мою профпригодность. В тот вечер я обошла сто шестьдесят восемь камер и раздала девяносто семь порций лекарств. Возможно, я где-то ошиблась или что-то перепутала. И не исключено, что моя оплошность могла вызвать симптомы нездоровья и у других пациентов Доктор недовольно ворчал. Но через пятнадцать минут он обнаружил кровь на внутренней стороне бедра пациента.

— Инъекция, — заявил он. В его голосе не звучало и намека на извинение, лишь нескрываемая гордость за свои способности судмедэксперта.

— Значит, вы напишете в отчете, что негативную реакцию у заключенного вызвали незаконно пронесенные наркотики? — спросила я с откровенным сарказмом в голосе. — И я никаким образом не повлияла на его состояние?

— Похоже на то. — недовольно фыркнул доктор.

«Да пошел ты», — подумала я. Но вслух сказала:

— Ну, так и пишите, доктор. А я ухожу.

До наступлении Нового года оставалось два часа. Я распахнула дверь и вышла на парковку. Черное, как деготь, небо мерцало огоньками звезд, прожекторы на смотровых башнях освещали двор, как спортивную арену. Я направилась к своему внедорожнику, как вдруг заметила человека в куртке чуть поодаль от моей машины. Он будто ждал меня. Сначала я подумала, это Уоллес. Но затем увидела, что мужчина выше и шире в плечах. Он поднял руку и жестом попросил подойти. Я подчинилась. Мне совсем не хотелось этого делать, но я постаралась скрыть волнение. Сердце будто сжалось. Но не от страха, а от предчувствия беды.

— Что тебе нужно? — Я узнала Руддика и даже не пыталась скрыть усталость.

— Как же здесь холодно. — Он говорил так, словно мы стоим на остановке и ждем автобус. — Моя машина не завелась. Но у меня есть кабель. Не возражаешь, если я попробую завестись от твоего автомобиля?

По правде говоря, мне не хотелось это делать.

— Конечно, — ответила я. Кое-кто из моих коллег сейчас, наверное, умер бы со смеху. — Подожди здесь. Я сейчас подъеду.

— Я могу сесть к тебе? А то совсем замерз в своей машине.

Весьма неожиданная просьба от сурового и самоуверенного одиночки.

Мы пошли к моему внедорожнику и забрались в кабину. Мне не хотелось общаться с Руддиком. Но затем я спросила себя: а что, если бы у меня не завелся двигатель? Ведь есть же надзиратели, которые недолюбливают меня. После этого все мои сомнения отпали.

К счастью, мой автомобиль завелся. Я дала ему некоторое время поработать вхолостую, включив кондиционер и ожидая, пока салон согреется. Руддик предложил очистить мои стекла от инея, но я вышла из машины и сделала это сама. Когда вернулась в кабину, мы подождали еще несколько минут, обменявшись за все это время парой фраз. Наконец я решила, что можно двигаться. Руддик показал на свой автомобиль — старенький «дастер». Я не удивилась, что он не завелся. Этой ржавой консервной банке наверняка лет пятнадцать.

— Да, судя по твоей машине, ты не берешь взяток, — буркнула я.

Шутка глупая, но я слишком устала, чтобы упражняться в остроумии.

— Или у меня хватает ума не покупать себе внедорожник за шестьдесят тысяч долларов, не так ли?

Я открыла капот и позволила ему прикрепить кабель. Капоты обоих автомобилей были подняты. Я не видела, что он делает, но решила, что скорее всего закрепляет кабель. Затем увидела Руддика, который жестом показал, что попытается завести свою машину. Я услышала, как стартер заскрипел, а затем двигатель завелся. «Дастер» зарычал, три раза выстрелил, фары моего автомобиля потускнели, когда его машина стала забирать энергию у моей. Наконец двигатель «дастера» заработал стабильно, хотя и очень шумно.

Руддик убрал кабель. Мы с шумом закрыли капоты. Мне хотелось помахать ему на прощание и уехать, но я даже не двинулась с места. Руддик открыл дверь пассажирского места и поблагодарил меня.