Чёрная зима - Каршева Ульяна

Сейчас Астигар, вместе с прилипшей к нему, подражая боевой паре, Таллией, перебегал от одной кузни к другой. Колдо потерялся где-то в снежных завихрениях и мелькающих в них очертаниях мастерских и смутных фигурах, внезапно вырастающих среди метельных порывов, чтобы вновь пропасть.

Для себя эльф отметил, что даже вампиры-поджигатели, а не только их «боевые единицы», стараются не лезть под крыши мастерских. Боятся резкого запаха вечно раскалённого металла и специфичного дыма? Или их отпугивает понимание, что вражеским пришельцам здесь самим могут противостоять огнём?

Время от времени он оглядывался на Таллию, успевает ли она за ним. Может, сказывался рост девушки, может – её поведение, но хоть и было ей лет восемнадцать, однако Астигару постоянно в мыслях хотелось называть её не девушкой, а девочкой. А оглядываться приходилось часто, поскольку Астигар видел в ней теперь свою подопечную. Да и в такой ситуации за ней, как выяснилось, нужен глаз да глаз. Разок она сгинула во вьюжной круговерти. А когда Астигар бросился искать её на том месте, где она только что была, чуть не свалился сам и чудом не сбил с ног её.

- Ты что?! – возмутилась она.

Схватившись за корявый несущий столб кузни одной рукой, а другой удерживая девушку, он еле устоял на ногах. Здесь передвигаться приходилось с большими предосторожностями: полузанесённые снегом, везде лежали мёртвые твари.

- Ты пропала, - объяснил Астигар, укрепившись наконец на ногах. – Только что шла за мной – и пропала.

В ответ девушка подняла два боевых ножа с мёрзлой на них, полуседой от свежего снега кровью.

- Вот из тех вытащила, - сказала она. – Нагнуться пришлось. – И заносчиво добавила, видимо предупреждая выговор или ругань: - Пригодятся!

Астигар отвернулся, скрывая усмешку. Хотя что её скрывать: они с трудом видели лица друг друга из-за лихорадочно мятущегося между кузнями ветра со снегом.

Но Таллия, наверное, почувствовала, что не полностью сумела объяснить своё кратковременное исчезновение. Она догнала его и, схватившись за рукав плаща, уже немного виновато крикнула:

- Отец всегда говорил, что я запасливая, как тот бурундук по осени!

- Ничего! – крикнул он в ответ. – Я тоже, бывает, любитель набирать всего побольше. Особенно – оружия!

- А куда мы идём?

- Туда, где драка!

- Это хорошо! – одобрила она.

А Астигар вдруг заподозрил, что у девушки нет матери. Слишком уж по-мальчишески ведёт себя. Да и интересы явно не девичьи. В обычных семьях дочерей с малолетства приучают к тонкому рукоделию, а у Таллии на уме охота да боевые ножи.

Но ему это понравилось. Особенно сейчас, когда он потерял Колдо, в бою выполняющего при нём службу оруженосца. Хотя какой из Таллии оруженосец!.. Всеми своими мальчишескими ухватками она будто доказывала ему, что не просто самостоятельна, но готова биться с вампирами, как равноправный ему воин.

Судя по тому, что отец не слишком часто беспокоился о дочери: где она и в каком состоянии! – он тоже считает, что девушка может справиться с противником сама? Так несколько обескураженно думал Астигар. Или… нет? Почему теперь и этот мужчина замолчал? Астигар посуровел и отогнал прочь все посторонние мысли.

Оба застыли там, где в угловой части крыши с неё свисал край чего-то драного – часть настила, сорванная вампирами? И всматривались в ту сторону, откуда в последний раз прозвучал голос отца Таллии.

Именно в той стороне раздавался довольно разнообразный шум, то и дело обрываемый воем вьюги: кричали, кажется предостерегая друг друга; визжали-верещали вампиры – однако так тихо, что, казалось, они где-то очень далеко; звенело оружие. Когда стихал сквозной ветер, слышались звуки, похожие на падение с крыш тяжёлых мешков.

Астигар оглянулся на Таллию и, снова сомкнув пальцы, слегка неуклюжие из-за боевых перчаток, вокруг рукояти меча, бросился вперёд. Лишь раз проскочила мысль: «А была бы за моей спиной Ирати? Был бы я так пренебрежителен к её жизни, что позволил бы ей следовать за мной, как Таллии?»

Но далее стало не до посторонних мыслей. Астигар и Таллия пробежали тёмную кузню, которую не освещали даже краски пасмурного зимнего дня. Бросились под крышу соседней, по дороге опять чуть не споткнувшись о замёрзшие тела мертвецов. И ворвались под крышу третьей кузницы, намереваясь пробежать и её.

Их появления не заметили лишь благодаря вою сквозного ветра.

Тихо здесь было так, словно всё живое осталось за невидимыми стенами тёмного низкого помещения. Глубже в кузнице находилась группа эльфов и людей, при виде которой Астигар просто остолбенел. Группа стояла безмолвно, подобно теням странного, неуютного сна.

А перед ними высились сутулые, по-звериному жёсткошёрстные фигуры. Три вампира. Тоже стояли неподвижно. В руках – походные короткие мечи.

Что происходит? Людей и эльфов больше! Почему же они не кинутся на тварей и не убьют их? В руках большинства из странной группы – разглядел Астигар – мечи. У одного – с пояса свисала боевая сеть.

Именно он мог догадаться, что происходит. Но заворожённый внешне непонятной картиной, не сообразил-таки.

А один из трёх вампиров тем временем зашевелился. Он, продолжая выситься уродливым столбом, всего лишь поднял руку, больше похожую на звериную конечность. От группы застывших эльфов и людей отделился высокий эльф в одежде со знаками крепостного стража. Тяжело передвигая ноги, будто только-только научился ходить, он дошёл до вампира и покорно встал перед ним, не дойдя двух шагов.

Вампир, всё так же молча, сжал когтистую лапу так, чтобы лишь один коготь оставался вытянутым. Именно этим когтем он указал на эльфийского стража, а потом быстро опустил конечность, всё с тем же указующим когтем. Будто пытался процарапать невидимую стену. И мгновения не пролетело… Какое там мгновение! Эльфийский страж упал на колени вместе с движением когтя вниз!

Всё ещё ничего не понимая, Астигар ошеломлённо смотрел, как коготь вампира крутанулся перед бесстрастным лицом эльфа. Тот, будто так и надо, спокойно и безропотно развязал шнуровку плаща, открывая шею. Ещё один короткий жест вампира – и эльфийский страж («Он сошёл с ума?!») отогнул верхнюю часть одеяния, обнажая слишком светлую в тёмном помещении кожу шеи и ключиц.

Астигар вспыхнул пониманием, что происходит на его глазах, когда первый вампир, жестикулируя, руководивший неизвестным процессом, опустил руки и замер, а другие двое с шипением, ударившим по ушам, накинулись на коленопреклонённого эльфийского стража.

Свистнул ветер.

Одновременно с его резким шелестом Астигар, как во сне, потому что не следил за своими движениями, а по смазанным впечатлениям – уподобился тому же ветру, очнулся от забытья и начал действовать.

Ветер-Астигар дёрнулся к растерянной Таллии, выдрал из её рук те самые два окровавленных боевых ножа и, не целясь, сильно метнул их с обеих рук в вампиров, согнувшихся над жертвой, лишённой не только воли, но и сознания. На сплошных инстинктах он подкрепил меткость магическим побуждением – свирепым желанием попасть в нужную точку.

Оба ножа жёстко вошли в косматые загривки. Твари без звука, скорчившись, повалились в стороны от эльфийского стража, которому успели разорвать кожу, но не присосаться.

Эльфийский страж не упал, как ожидал Астигар. Он продолжал сидеть на коленях, разве что теперь его голова беспомощно склонилась набок, словно эльф пытался что-то рассмотреть – что-то, что заставляло его скорбеть. Светлой кожи уже не видно. Обагрившая её кровь быстрыми, торопливыми толчками покидала своё всё ещё тёплое, но такое уязвимое пристанище, уходя под одежду.

Третий вампир подпрыгнул на месте. С шипением, но не плотоядным, как у его убитых сородичей, а с угрожающим, развернулся к тем, кто лишил его и двоих других роскошного, а главное – обильного яства.

Астигар в прыжке за боевыми ножами видел потрясённое лицо Таллии, поэтому отчаянно закричал:

- Не смотри ему в глаза, Таллия! Не смотри!