Оживи покойника - (Алексрома) Ромаданов

- Я никуда отсюда не уйду, - сказал Федор. - Ты должен, Федя, должен вернуться, - неожиданно стала его уговаривать Таня. - Если бы у меня была такая возможность, то я бы ей обязательно воспользовалась. Понимаешь, мы здесь как тени!

- Ты действительно хочешь, чтобы я попал обратно на Землю?

- Да. Потому что так лучше будет для тебя, а ко мне ты еще успеешь вернуться.

- Мы так говорим, как будто твой сон вещий, - попытался успокоить себя Федор. - Мало ли чего приснится!

Как бы то ни было, Федор стал чувствовать, что силы уходят из него. Скоро он уже не мог ходить, а только лежал, время от времени погружаясь в забытье. Таня все время сидела рядом и держала его за руку. Страха теперь у Федора не было, а была полная апатия. Он безразлично ждал... Наконец, свет совсем померк в его глазах. "Я вернусь", - прошептал он и провалился в душную темноту.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

1. Август 4-го года

До слуха Федора донесся стук. Стук в темноте. Стук-стук. Сначала стук был очень слабым, будто водяная капля падала из крана на керамическую поверхность железной раковины, но затем стал уверенно набирать силу и мало-помалу перешел в удары кувалды по вгоняемым в шпалы стальным костылям. Внезапно из темноты прорвался крик: "А я вот тебе баян отсушу!". Федор тяжело приоткрыл пудовые веки и увидел перед собой играющих в домино четырех мужиков в линялых голубых пижамах; вокруг стола, за которым они играли, стояло еще пятеро мужчин в таких же застиранных до дыр одеждах. Опустив глаза, Федор обнаружил, что он сам в точно такой же пижаме лежит на железной койке, а из его рта выползает тонкая резиновая шлангочка темно-оранжевого цвета. Перебирая двумя руками, он стал вытягивать из себя эту резиновую змею... Уже на выходе она неприятно прошкрябала своей плохо скользящей шкурой по его пересохшему небному язычку, и он сильно закашлялся...

- Смотри-ка, ожил, жмурик! - обернулся один из мужиков, и все вслед за ним повернули головы к Федору.

- Со счастливым пробуждением вас, дорогой Федор Васильевич! - раздался радостный голос из-под потолка.

Федор поднял глаза и увидел подвешенный к потолку телевизор, перед экраном которого был установлен толстый плексигласовый щит. С экрана смотрел на Федора с улыбкой тот самый бородатый субъект, который в роковой вечер 13 декабря 1985 года уговорил его добровольно отправиться в Ад.

- Рад приветствовать вас в Раю! - бодро вскричал бородатый. - За время вашего отсутствия...

- Сиди тихо, сучара! - мужичок, которому "отсушили баян", запустил этим самым шестерочным дуплем в плексигласовый щит. А то я сейчас точно провод перегрызу, ты меня знаешь!

- С вами, Роман Игоревич, мы еще побеседуем, - обиженно заявил бородач, насупившись и молча выглядывая из ящика телевизора, как сова из дупла.

- Огурчика хочешь? - спросил старичок в очках.

Федор хотел поблагодарить, но язык присох к небу, и получилось лишь неопределенное "му". Старичок внимательно посмотрел на средних размеров огурец, как бы мысленно прощаясь с ним, откусил половину, и оставшуюся часть протянул Федору. Федор взял слабой рукой огурец и медленно, чтобы не промахнуться, поднес его ко рту, разлепил губы и, отправив угощение в рот, с трудом сжал челюсти.

- Хрумкай, хрумкай! - подбадривали мужики. - Пять лет на ряженке сидел, небось, жевать разучился.

Федор ничего не понимал. Где он и что с ним происходит, почему он "сидел на ряженке", да еще целых пять лет? Но тут добрые мужики пришли ему на помощь: они рассказали, что еще на заре перестройки он был крупным комсомольским работником, прикарманивал членские взносы в значительных размерах, а когда во время очередной вакханалии его "пришли брать", дружки по комсомольской линии выбросили его из окна, "чтобы не раскололся и своих не выдал", а потом заявили, что он испугался ответственности и сам выпрыгнул из окна. Летел он с 13-го этажа, но ему повезло: попал в сугроб, вот только голову повредил, задев "башкой за сук", и вследствие этого "впал в кому".

Федор недоумевал: что за чушь? Бред какой-то... В комсомоле он состоял, был грех, но никогда не поднимался выше заместителя комсорга группы по идеологии, а тем более не "прикарманивал" членских взносов. И тут его осенило: это же ведь всего-навсего больничная легенда! Хотя, конечно, должна в ней быть какая-то доля правды... раз уж он здесь оказался. Поразмыслив, Федор решил, что он каким-то образом выпал из окна своей квартиры на третьем этаже.

- Ты хоть как звать себя помнишь? - поинтересовался небритый мужик с перевязанной грязными бинтами шеей.

- Все помню, - сказал Федор. - Вот только как упал и что потом было... Провал в памяти.

- Кхе-кхе... Я извиняюсь... - послышалось из-под потолка.

- Сиди, урод! - рыжий мужик с обвисшей кожей (очевидно, он был когда-то в несколько раз толще) замахнулся тапочком на телевизор.

- Сколько же дней я... проспал? - спросил Федор.

- Дней?! - послышались деликатные смешки.

- Чтобы дни посчитать, молодой человек, калькулятор потребуется, - сказал очкастый старичок.

- Сказал тоже, Стекляшка, как в лужу пернул, - прохрипел тот, что с перевязанной шеей. - Где ты возьмешь свой кулька... куль... тьфу, зараза!

- А тебе только дырки на доминошках считать! - парировал Стекляшка, судя по всему, бывший интеллигент, поправляя очки, привязанные к ушам шнурками.

- Какой же сейчас год? - начал что-то соображать Федор.

- А ну, скажи, какой год сейчас! - крикнул рыжий в экран телевизора.

- Четвертый год Тысячелетнего Рая, - важно заявил бородатый.

- Да ты от рождества Христова говори! - гневно потряс костылем один из мужиков.

- Не понимаю, о чем это вы, - пожал плечами бородатый в телевизоре.

- Тьфу, Антихрист! - плюнул в экран мужик. - Две тысячи первый год от рождества Спасителя нашего, август месяц сейчас.

- Шестнадцать лет, - пробормотал Федор. - А это кто? кивнул он на экран.

- Сам Райский Царь, Всевидящий и Вездесущий...

- Вездессущий и вездесрущий, - прибавил рыжий.

- Враг рода человеческого! - вынес приговор мужик с костылем.

- Что же вы этого царя не скините? - искренне удивился Федор.

- Как же ты его скинешь, если он, вишь, в ящике спрятался?! - затрясся от бессильной злобы тот же мужик. - Мы уже один телевизор разбили, когда он нам, зануда, совсем осточертел, так всего через час новый поставили, теперь вот в цвете его поганую рожу лицезреем... У-у, нехристь! - прокричал он в телевизор.

- Скоро сам все поймешь, - тихо сказал Стекляшка.

В палату вкатился столик на колесиках с погромыхивающими сверху стаканами, а вслед за ними - круглая бабуля в грязно-белом халате.

- Ряженка-заряженка! - объявила она. Мужик с перевязанным горлом опрокинул в рот стакан, поморщился как от высокоградусного напитка, и шумно занюхал рукавом.