Красавчик - Кристен Каллихан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дети одобрительно шумят. Финн мгновенно оказывается рядом и игриво чмокает в щеку. Я чувствую теплое прикосновение губ, словно печать на коже, и ощущаю его еще долго после того, как он отстранился.
ФИНН
ПРОИГРЫШ — ОТСТОЙ. Проигрыш, когда ты квотербек, полный отстой. Плевать, что кто-то говорит, если защита провалилась, это вина квотербека. Чертовы репортеры вцепятся как клещи: неужели Мэннус потерял хватку? Сможет ли он справиться с таким давлением? Это просто неудачный вечер или предвестие чего-то большего?
Я лежу на траве, стотридцатикилограммовая туша лайнмена растянулась на моих бедрах. В голове звенит, а в глазах вспыхивают белые огоньки. Черт, это было больно. Я не могу вдохнуть ни на секунду. Все мое тело вопит: какого хрена?
Дэвис, лайнмен, который врезался в меня, как танк, приводимый в действие нитро, поднимает голову и улыбается, словно я его новая сучка. Хочу встать на ноги и показать, что его усилия не увенчались успехом, но голова все еще кружится, и я не чувствую ног.
— Можешь в следующий раз прихватить газетку к толчку? — легко спрашиваю я.
Его ухмылка быстро исчезает, и он вскакивает на ноги — выпендрежник.
Я не такой резвый, потому что мне капец как больно.
— Хороший удар, братан, — протягиваю ему руку и улыбаюсь, будто в полном порядке. Помоги же мне встать, придурок.
Я уже упоминал, что пудрить мозги сопернику это часть искусства игры в футбол? На самом деле моя любимая часть. Можете повалить меня на газон, но поверьте, в отместку я вышибу почву из-под ваших ублюдских ног.
Слегка смущенный, Дэвис молча помогает мне подняться, а затем со смехом качает головой.
Я тоже смеюсь, не обращая внимания на боль в ребрах, я прочувствую это дерьмо позже вечером, и дружески хлопаю его по плечу, прежде чем он убегает.
Как только меня окружают мои парни, улыбка сползает с лица.
— Декс, — говорю я центру. — Я не знаю, что за жук заполз тебе в задницу, но ты должен собраться и быть внимательным.
Он не в себе с начала матча и всю игру абсолютно неверно толкует защиту соперника. В результате меня вышибли прежде, чем я успел моргнуть. Уверен, дело в прессе, активно копающейся в его личной жизни. Видимо они добрались до него, но мы должны делать свою работу.
Он мрачно кивает.
— Понял.
Я хлопаю его по шлему.
— Давай, парень.
Бесполезно. Происходящее с Дексом распространяется по линии как зараза. И вскоре налажали уже все. Джейк и Ролондо оба пропускают мяч. Норт, мой тайт-энд не может набрать ярдов. Ранингбэк Мурхаус получает травму, и его утаскивают для осмотра раздевалку.
Что касается меня, то я избит, как проклятая пиньята. Пытаюсь сосредоточиться, собраться с мыслями, но с тем же успехом можно пытаться удержать воду в руках. Все это время тренер и координаторы в бешенстве. Их голоса без конца звенят у меня в ушах через микрофон в шлеме.
Это выездная игра, и толпа в полном восторге от нашего поражения, что совсем не помогает.
Отчетливый крик: «Жри дерн, слюнтяй Мэннус!» пробивается сквозь шум толпы. Замечательно.
Как сказала бы Чесс, не игра, а настоящий пирог с дерьмом.
На тот момент, когда мы ковыляем с поля, побежденные и опустошенные, я готов погрузиться в горячую ванну и набить рот обезболивающим. Но не это мне предстоит. Мне предстоит получить разнос от тренера, и затем от прессы.
Я должен стоять на подиуме, подставив лицо прожекторам и отвечать на проницательные вопросы репортеров, вроде: «как думаете, вы могли сделать что-то еще?» Да, блять, выиграть например. Или «считаете ли вы, что проиграли из-за того, что не смогли забить во втором тайме?» Учитывая, что в эту игру выигрывают, набирая очки, я бы сказал, что наш проигрыш как-то связан с тем, что мы не забили.
В сыром, гулком коридоре, ведущем в раздевалку, поворачиваюсь к Джейку, который устало идет рядом.
— Напомни, зачем я это делаю.
Поскольку я задаю этот вопрос каждый раз, когда у нас дерьмовый день, он отвечает, не задумываясь.
— Подписной бонус (Единовременая премиальная выплата игроку при подписании контракта.) в пятнадцать миллионов.
— Отложу денег и куплю новые бедренные суставы, когда мне стукнет сорок.
— Когда стукнет тридцать пять, — легко возражает он. — Надеюсь, они будут из чистого золота?
Я смеюсь.
— Превращусь в киборга. Подумай еще.
Джейк ухмыляется.
— Доступные цыпочки на каждом шагу.
— Я слишком устал, чтобы трахаться.
Он бросает быстрый взгляд.
— Мужик, ты сегодня какой-то унылый отстой.
Так и есть. Моя вечеринка жалости в самом разгаре.
— Сам себя угнетаю, — говорю я.
— Вот почему тебе нужно выпустить пар. Я собираюсь пойти развеяться, как только вернемся. Хочешь присоединиться?
Качаю головой.
— Пойду домой, приму ванну и немного посплю.
— Господи, да ты и правда как дедуля.
Может быть. Но перспектива тащиться куда-то в поисках быстрого перепиха совершенно непривлекательна. Я лучше позвоню Чесс и узнаю, придет ли она на ужин. И именно это делает меня на самом деле унылым отстоем.
Мы подходим к раздевалке и больше некогда зацикливаться на этом, реальность сразу ставит все на свои места.
Я мрачно шагаю внутрь и готовлюсь отстаивать свою игру и парней.
ЧЕСС
Я ХАНДРЮ. Финн играет на выезде, а Джеймс снова в Нью-Йорке с Джейми. Это его второй визит, и полагаю, между ними все становится серьезно.
Джеймс прислал мне два сообщения. Первое — их с Джейми селфи в Центральном парке у фонтана Бетесда. Во втором фото их поцелуя на Таймс-сквер. В этот вечер они были на мюзикле «Гамильтон» — везучие засранцы. При взгляде на снимки меня захлестнула волна тоски по дому.
Теперь мой дом Новый Орлеан. Но иногда я скучаю по сумасшедшему ритму Нью-Йорка. Услышав автомобильный гудок, закрываю глаза и представляю такси, легковые автомобили и грузовики, соперничающие за место на дороге, вспоминаю крики, шум и грохот, пульсацию города вокруг.
Но затем я оказываюсь на своем балконе, вдыхаю теплый воздух, благоухающий разросшимся за лето базиликом, и чувствую себя обновленной.
Что не мешает ощущать одиночество.
У меня есть друзья, которым можно позвонить, подруги, с которыми давно не встречалась.
Но они не те, кого
