Звезда Аделаида - 1 - GrayOwl

… И вот дверь в опочивальню высокородного брата приоткрылась, и рука Северуса, сжимающая волшебную палочку, по инерции направилась в дверной проём, но…

Это был Квотриус, и от него пахло какими-то восточными, позднее ставшими церковными, благовониями. Северус не разбирался, к счастью для обоих, в маггловских ароматах и маслах для лампад.

Раненый Снейп, увидев Братика, так ошалел от радости, что позабыл и о желании «убивать, убивать, убивать, убива-а-ть», и даже о шугании Круциатусом.

И был Квотриус прекраснотел и наг, и возлёг он на ложе с высокородным братом своим, и сказал Северус, как прошедшей ночью:

- Раздень меня, Квотриус. Впрочем, я почти наг - туника моя снята и вычищена. Так помоги мне избавиться от брюк, ну, то есть, от штанов моих, знаю, варварских, но носимых по обету, и стану я весь, как есть, наг пред тобою, брат мой. Расстегни эти четыре мелкие фибулы и сними штаны, потянув за ткань около щиколоток.

И сделал так Квотриус, нимало не запутавшись.

- А трусы я и сам сниму, - сказал Северус.

Он называя странную набедренную почти-повязку свою из дорогого шёлка неведомым словом «трусы», снял их через ноги свои прекрасные, стройные, сияющие невиданной белизною.

И возлёг один нагой брат рядом с другим, и начали они целовать друг другу губы, и глаза, и веки, и брови, и виски.

И попытался брат старший провести дорожку языком до ключицы младшего, но не понравился первому запах и вкус бальзама.

И проговорил брат старший, высокородный, строго:

- Пойди и смой или сотри с себя эту гадость, которая мешает мне ласкать тебя, да поскорее, а то Круциатусом в следующий заход запущу. Берегись же меня, да осторожнее будь с притираниями всякого рода впредь.

Но младший брат был уверен, что не будет мучать его старший Распятием, лишь, может, к обоюдному согласию на ложе любви, однако поспешил в свою опочивальню, чтобы уксусом стереть с себя злополучный бальзам.

- Ах, увы мне - обманул меня торговец любовными пилюлями и притираниями, - думал брат младший.

Во время это у Северуса разнылась потревоженная в объятиях брата рана, и он решил:

- Hикаких игрищ сегодня. Так и скажу Братику, когда он вернётся.

И вернулся младший брат, очищенный яблочным уксусом от притирания негожего, не пришедшегося по нраву старшему брату.

Но брат сказал младшему:

- Одевай меня. И трусы одевай - теперь ты видел, как это делается, а то мне больно - рана жжётся.

И одел младший брат старшего в эти странные даже по произношению, неромейские «трусы» и варварские штаны.

Но прилёг снова брат младший к старшему на ложе, и потёрся о его бедро напрягшимся во время одевания членом. Столь насыщен был пенис его семенем, что не удержался он, дабы не прижаться к высокорожденному брату своему.

И старший брат понял устремления младшего, хоть и низменные, но откровенные, но проговорил в тиши ночи:

- Не касайся меня этой грязью, Квотриус.

И тот не посмел больше натираться членом своим донельзя возбуждённым о варварскую штанинину брата старшего, строгого, болящего, хотя и не понимал младший брат - от

какой-такой уж нестрашной раны страдает его Северус.

- Поговорить надо нам с тобой о колдовстве, коим ты, недостойный, приворожить посмел меня плоть к плоти, ибо недопустимы близкие отношения, пусть между сводными, но, всё же братьями.

- Говори, о, высокородный брат мой и Господин дома Северус, я же, аки пчела нектара, попробую набраться мудрости твоей.

- Всё я тебе уже сказал в предыдущей фразе, Квотриус, но кто не умеет слушать, тот и не услышит. Но хочу спросить тебя - спал ли ты с мальчиками или развратными финикийцами в термах?

- Нет, ни разу не предавался я мужеложеству ни с теми, ни с другими, ни в термах, ни в доме отца нашего. Ведь имел я рабыню от отца своего, и по необходимости спал я только с нею, больше же ни с кем в жизни - запамятовал ты, высокородный брат мой и Господин дома Северус, а уж говорил я тебе об этом.

Да, верно, думаешь ты беспрестанно о вверенных твоим заботам домочадцах и некогда тебе сохранить в памяти своей слова грязного полукровки, брата-бастарда твоего.

- Да, думаю о вас, как детях неразумных, всё время.

Брат старший съязвил, да так, что Квотриус и не заметил насмешки.

- И всё же, полагаю, да будет верным слово моё, приворожил ты меня, доселе чистого, брат мой младший. И небезосновательно полагаю - ранее не имел я заботы об удовлетворении низменной похоти.

Теперь же - желаю быть с тобою, как мужчина с мужчиною, но не радует это меня, а, напротив, печалует сильно. И ты есть причина печали моей, недостойный полукровный брат мой Квотриус.

- Но, клянусь здоровьем матери своей, отцом же, не проси, не поклянусь, ибо он суть и отец нас обоих, не умею я ни колдовать, ни ворожить, и не дело это для полукровки, образование получившего самостоятельно, сидючи в библиотеке, которую, да, отец, готовя меня, недостойного, унаследовать дом и всё в нём, расширил, согласно растущим потребностям моим в знаниях.

Но не пригодятся они мне отныне, ибо ты - Господин мой, а я тяжко ранен стрелой Амуруса, Стреляющего Метко, в самое сердце, как бы ни отрекался ты от моей, по твоим словам, грязной, любви к тебе, о высокородный брат мой и…

- Заткнись и убирайся с глаз моих! - Северус перешёл на народную латынь.

Уж больно надоели ему эти высокопарные речи с «ибо», «воистину» и тому подобными выражениями ни о чём - на след ворожбы он через Братика так и не вышел, хотя и пытался всеми доступными без допроса с пристрастием, способами. Скажем так, по-хорошему, по-доброму так.

Однако это вовсе не означало, что какая-то крупная фигура в доме не занимается колдовством без волшебной палочки. Значит, низкопробными любовными приворотами балуемся…

Стоп - Нина. Вот, кто привораживает хоть и бывшего, но для неё так и оставшегося Господином Папеньку, а, заодно - чего ж сыночку не помочь, ведь эти что ромеи, что дикари не видят дикости в однополой любви…

Ну, так уж и быть - дикари более склонны к естественным, гетеросексуальным отношениям потому, что от них плодятся дети, но с рабами могут и поразвлечься.

… На фоне зудящей боли в раненой спине, перевязок, делаемых знахарками, прошло несколько томящих душу и сердце дней. Все они были наполнены отвлекающим чтением свитков и рассматриванием весьма многочисленных папирусов с не дошедшими до «настоящего» времени Северуса откровенными картинками, которые заставляли его против воли улыбаться - так смешно изображались гетеро- и гомосексуальные акты между фараонами, их жёнами и даже богами и богинями.

Квотриус не только не приходил больше делать перевязки своими умелыми, ласковыми, такими нежными, хоть и немного шершавыми руками, но и не попадался Снейпу на глаза вообще.