Ручей любви - Линда Ховард

Он взял ее за подбородок и снова поцеловал.

— Уверен, — сказал он. — Мне нужно беречь силы.

У нее вырвался чудесный, продолжительный смех.

— Догадываюсь. После того, как мы смеялись здесь, как ослы, и ты уходишь от меня через пять минут, моя репутация погибнет.

Он улыбнулся и открыл дверь.

— Нет, это моя репутация погибла, раз я не смог продержаться дольше пяти минут.

— Если бы я взялась за тебя, ты мог бы и не продержаться, — бросила она на прощание.

Лукас возвращался в Дабл Си в хорошем настроении. Губки, лежавшие в его кармане, побуждали его свернуть на восток и навестить Ди, но он удержался от этого. Вдалеке прогремел гром, заставив его принять окончательное решение вернуться домой. Он посмотрел вверх, но увидел только ярко-голубое небо. Грозовые тучи все еще находятся за горизонтом, решил он, намереваясь добраться до ранчо до начала грозы. Долина нуждалась в хорошем дожде, поскольку снежные шапки на горах не были столь мощными, как обычно, и летом не приходилось ждать много влаги.

В это же время приближающаяся гроза застала Оливию и Луиса на северной дороге.

Луис взглянул на небо при первом же звуке грома. Оливия продолжала смотреть на путь перед собой, а ее кобыла осторожно выискивала дорогу на неровной поверхности.

— Надеюсь, что после дождя уляжется пыль, — сказала она.

Он рассчитывал на дождь по более серьезным причинам. Прошло слишком много времени с тех пор, как пролился короткий весенний ливень, и уровень воды в источниках был низким для мая. Но несмотря на необходимость в дожде, Луке не хотел, чтобы их свидание с Оливией прервалось.

Луис заметил, как она волновалась, когда он подъехал, и поэтому решал ограничиться тихой беседой. Оливия постепенно успокоилась, напряженность исчезла с ее лица, и он наслаждался разговором с нею. Ему хотелось не только обнять ее, но и увидеть, что она чувствует себя с ним свободно. Сейчас была подходящая ситуация, чтобы побеседовать и узнать друг друга лучше.

— Существует ли договоренность между тобой и Лукасом Кохраном? — тихо спросил он, наблюдая за ее лицом.

— Нет, — ответила она. — Он так же, как и я, никогда не говорил о свадьбе, хотя все считали, что он сделает это.

— Ты не хочешь этого? Он могущественный человек, и я слышал, что его положение станет еще выше.

— Мне нравится Лукас, но он просто мой друг.

Как приятно было иметь возможность сказать это! Поведение Кохрана накануне убедило Оливию, что он увлечен Ди.

— Я не знаю, что бы я ответила ему, если бы он сделал мне предложение, — продолжала она.

— Из-за его богатства?

— Нет. Я воспитывалась в роскоши, но не воспринимаю это как должное. Но мне двадцать пять, и я боюсь, что если не выйду в ближайшее время замуж, то это уже никогда не произойдет, а следовательно, у меня никогда не будет собственной семьи.

— Мне тридцать два, — сказал он. — И я начал думать, что тоже хотел бы завести семью.

Она быстро взглянула на него и покраснела.

— Почему ты не вышла замуж раньше? — Он осторожно успокоил лошадь, когда животное отступило перед кустарником. — Я уверен, что тебе делали предложения.

— Нет. Никто никогда не делал. Я почему-то никогда ни в кого не влюблялась, и, очевидно, никто также не влюблялся в меня.

— Я не шутил, когда говорил об этом. О своих намерениях.

— Я знаю, — прошептала она и вздохнула. — Почему ты бродяжничал?

— Скитания всегда казались мне естественной вещью.

Он гадал, сможет ли объяснить все так, чтобы она поняла.

— Я всегда хорошо владел оружием и никогда не злоупотреблял этим. Но когда человек умеет быстро управляться с револьвером, большинство окружающих его людей начинают испытывать беспокойство. И рано или поздно кто-то решает, что он быстрее, и хочет доказать это. Ни один город не желает, чтобы в нем поселился быстрый стрелок, поскольку он привлекает других стрелков. Некоторое время я работал на братьев Саррат в Нью-Мексико, но потом погибла Селия и я не мог оставаться там.

Он помолчал, взглянув на небо, которое еще оставалось чистым, и продолжал:

— Постепенно переезды начинают казаться естественной вещью. Есть определенная прелесть в том, чтобы узнать, что находится за этой горной грядой, потом за следующей и так далее. Видишь новые места и новые лица, огромный мир вокруг тебя, и ты в самом центре. А иногда я ехал недели, не встречая другого человеческого существа. Только я, лошадь и небо. Временами, когда я долго бываю в городе, мне не хватает этого.

— Но ты нанялся к мистеру Беллами. Ты собираешься остаться?

— Я нанялся, чтобы немного отдохнуть от странствий и заработать сколько-нибудь денег. Я пробыл здесь почти два месяца и пока доволен. Мне нравится этот город. Мне нравятся такие спокойные, благополучные городки.

Она заметила, что он не ответил на ее вопрос, но не хотела настаивать. Что могло заставить его осесть на одном месте? Женитьба? Он не сказал этого, и она сделала бы глупость, поверив, что он имел такое намерение. Возможно, с ее стороны наивно даже думать о возможности брака с ним.

Но он восхищал ее, как никто другой. Она взглянула на его загорелое худое лицо, любуясь чудесными тонкими чертами. От него веяло опасностью, но по отношению к себе она не ощущала угрозы. Наоборот, когда его теплый, темный взгляд касался ее, она чувствовала себя бесконечно обожаемой и спокойной, как если бы он собирался всегда стоять между ней и чем-либо, пугавшим ее.

Снова прогремел гром, на этот раз ближе. Луис выглядел огорченным.

— Нам лучше повернуть назад.

Здравый смысл подсказывал согласиться с ним, но ей хотелось погрозить небу кулаком. Почему дождь не мог подождать еще час или два? Гроза вообще могла пройти стороной. Улыбнувшись разочарованию на ее лице, Луис подъехал ближе и наклонился, чтобы подарить ей долгий поцелуй. Ее губы ответили ему без малейшего колебания. Но это сладостное занятие пришлось прервать, потому что лошадь нервно отступила в сторону.

Одного поцелуя достаточно, подумал он, иначе их обязательно застанет гроза. Они развернули лошадей и отправились в обратный путь.

— Я не знаю, когда снова выберусь в город, — сказал он через некоторое время. — Но мы увидимся, как только у меня это получится.

Она хотела спросить его, как он свяжется с ней, но промолчала, поняв, каким обидным показался бы вопрос, намекавший на то, что его положение не позволяло просто прийти к ней в дом и позвать ее. Им приходилось скрываться, поскольку ее родители не одобрили бы их знакомства.

Ей следовало рассказать им, думала Оливия, и объяснить, что она… что? Обдумывала возможность брака с Луисом? Не зная, где и как они бы жили? Опора заболела бы от волнения. Конечно, ее родители скорее потакали, чем диктовали ей, и она не боялась, что они запретили бы ей встречаться с Луисом, Она была двадцатипятилетней, а не легкомысленной семнадцатилетней девушкой, чтобы ее держали взаперти. Но такое сообщение расстроило бы их, а она не хотела этого.