Академия-2 - Наталья Викторовна Бутырская

что могу нанести смесь с первого раза без ошибок, то сложил инструменты и вернулся поесть в дом. Возле него уже стояла запыхавшаяся Юминг.

- Я узнала! Ты был преступником и поступил в Академию, чтобы скрыться от правосудия!

Я молча поклонился и прошел вовнутрь. Тедань просветил меня насчет начала учебы. Оно откладывалось на неделю, чтобы новенькие пообвыклись и прошли испытание трудом. Значит, и мне за неделю нужно было закончить с этими массивами, чтобы потом не отвлекаться.

Кун Веймин не стал придумывать для новичков ничего особенного. Всего лишь попросил разбиться на команды и заняться благоустройством территории, посадить деревья, вскопать клумбы, провести небольшой ручей. Это меня порадовало, так как голая земля и вымощенные каменные дорожки угнетали однообразием и безликостью.

В очередной раз я встретил Юминг, когда шел к Мастеру Печатей. Она была еще более растрепанной, чем прежде, полы дорогого халата замызгались, а мягкие туфельки превратились в непонятное месиво. Впрочем, девчонка не унывала и усердно втыкала мотыгу в землю, выдирая ненужные кусты зелени. Рядом с ней работали еще несколько ребят, закатав рукава и подоткнув длинные полы.

- Я узнала! — крикнула она издалека. — С тебя сняли обвинения! Ты больше не преступник!

Я кивнул и хотел было пройти мимо, но ее сокомандники дружно бросили работу, и один подошел ко мне с мотыгой в руках.

- Это ты обидел Ци Юминг?

- Я всего лишь проверил ее знания по начертанию.

- Мони, он не обижал меня! — вступилась Юминг.

- Не буду вам мешать, — с трудом сдерживая смех, сказал я.

Девочка подобрала неплохое прозвище для парня, он и впрямь был похож на старшину или старосту деревни, такой же основательный и грозный.

- Я узнала! Ты сбежал из Академии, — она подошла ближе. — Но я не знала, что от мотыги может быть так больно.

И она протянула ко мне ладошки с кровящими ранками, в которые уже набилась грязь. Я невольно посмотрел на свои, покрытые крепкими мозолями от копья, мотыги и топора.

- Промойте раны и перемотайте их чистыми тряпками. Боль быстро пройдет, и ваша кожа станет прочнее.

- Чжуаньдань, слышал? Принеси воды и ткань! — скомандовала Юминг.

Тут я не удержался и расхохотался. Кажется, эта девчонка каждому в своей команде дала прозвище в виде актерского амплуа. Мони — актер, играющий командиров или старост, чжуаньдань изображает женщин, чжуангу играет чиновников, а фумо — остальных мужских персонажей. И я уже мог сказать, кого и как она назвала.

- Шен, я бы тебе не проиграла, если бы знала, что ты так хорош в начертании. Ты простолюдин и точно не из гильдии. Так кто тебя научил?

- Значит, ты еще не все узнала, — усмехнулся я и поторопился уйти, чтобы эта болтушка не дала и мне какое-нибудь прозвище.

Немного поодаль я заметил и того парня, впечатлившего меня своим упорством. Он со своими ребятами рыл канаву, возможно, в дальнейшем здесь будет протекать ручей с изящными деревянными мостиками. Вот только меня смутило, что копали все, кроме одного человека, усевшегося поодаль и листавшего книгу.

Я подошел к знакомому и поприветствовал его. Парень тут же отставил лопату, поклонился и расплылся в улыбке.

- Доброго дня, господин. Благодарю за вашу помощь во время поступления. Я так счастлив, что смог попасть в эту Академию!

Он был откровенно некрасивым. На широком простоватом лице вольготно расположился не менее широкий плоский нос, узенькие глаза едва виднелись из-под кустистых бровей, волосы были обстрижены неровно и коротко, задорно торчали круглые уши. Дурачок, да и только. Зато его искренняя улыбка во весь рот и простые манеры располагали к себе с первого же взгляда.

- Это только твоя заслуга, — улыбнулся я в ответ. — Как тебя зовут?

- О, прошу прощения за мою невоспитанность. Мое имя Ли Гоушен, но все зовут меня навозником, так как от меня, говорят, сильно пахнет навозом. Мой отец разводит вилорогов на западе от Киньяна. Ну и я ему помогал.

- Приятно познакомиться, Гоушен. Меня зовут просто Шен, только пишется мое имя другим иероглифом, — добавил я (Гоушен — в переводе с китайского остатки собачьего корма. Шен — осторожный или глубокий). — Скажи, а почему вон тот человек не работает вместе с вами?

Гоушен смутился и отвел взгляд в сторону.

- Это благородный господин из семьи Ван. Он говорит, что не будет ковыряться в земле, как какой-нибудь крестьянин.

- А остальные? Они на вид вроде бы тоже не из бедных.

- Нет, это хорошие ребята, — он снова заулыбался. — Вон тот с хвостом на макушке — сын чиновника низшего ранга, высокий точно жердь — сын торговца, а светлокожий из какой-то гильдии пришел.

- Я не должен этого говорить, но мне будет жаль, если ты по глупости вылетишь из Академии. Выгони этого благородного из команды или заставь работать. Здесь нет чинов и нет рангов. Вы все ученики Академии.

Гоушен оглянулся на сидящего бездельника, насупился, почесал затылок.

- Спасибо за совет. Мне и самому не по душе, что мы тут горбимся, а он жмурится на солнышке, распустив рукава до колена. Сейчас я с ним поговорю.

- Если нужна будет помощь, обращайся ко мне. Чем смогу, тем помогу.

Я отошел подальше и запустил заклинание «ухо древесной крысы», которым поделилась Мэй. Мне было интересно, как поступит Гоушен, будет ли он грубить или уговорит высокомерного лентяя миром взять лопату?

- Уважаемый господин Ло, — очень вежливо обратился Гоушен, — позволите ли вы высказаться этому недостойному человеку?

- Говори, — протяжно зевнул «господин из семьи Ван».

- Я тут подумал…

- Подумал он! С каких это пор навозники умеют думать? Твоя задача не думать, а работать.

- Полагаю, что господин Ло случайно попал в компанию этих недостойных людей. Среди нас нет никого со столь же высоким рангом и образованием, поэтому господину Ло и не о чем говорить с нами. Мы поступили бесцеремонно и даже бесстыдно, когда посмели поставить себя наравне с господином Ло.

- Я оказал большую честь, присоединившись к вам. Хорошо, что ты, навозник, это понимаешь.

- Я слышал, что потом членам команды полагается жить вместе и помогать друг другу. Мы повиснем тяжелым ярмом на шее господина Ло. Поэтому прошу, господин Ло, оставить нас. Как бы тяжело нам не пришлось, моя душа не вынесет мысли, что из-за нас господин Ло