Андреевское братство - Василий Звягинцев

— Мы, видите ли, путешествуем. Вокруг света. На яхте. Дома не были довольно давно. Вчера пришли сюда. Через пару дней — дальше… И как там сейчас, на Родине?

«В каком смысле?» — подумал я, а он уже продолжал:

— Мы в море новостями не интересуемся, отдыхаем от всего. Как бы отшельничаем. Знаете, вроде Летучего Голландца. Раз в столетие он сходил на берег на одну ночь, а с рассветом снова в путь.

— Забавно. Я почти в том же положении. Полгода-год в космосе, и когда возвращаюсь домой — словно в чужой стране… И тоже яхтсмен. Не раз мечтал, как вы… Яхта. Южные моря, полгода без захода в порты… Только постоянно что-то мешает… Однако на днях все же прогулялся… В тайфун «Элли» влетел. Еле выбрался. Вы не с веста шли?

— С веста. И краем он нас тоже прихватил…

Минут пять мы с увлечением говорили о тонкостях хорошей морской практики, вспомнили и Джека Лондона, и Чичерстера, и Завьялова, а он еще и неизвестного мне Лухманова, который тоже принадлежал к настоящим марсофлотам, по словам Андрея, и много интересного написал о парусных плаваниях.

В чем мы еще сошлись, к взаимному удовольствию, так это в оценке последней книги Фолсома «Феноменология альтернативной истории». Он ее купил в Вануату и как раз на днях закончил читать.

Вообще говорить с ним было интересно и слушать неутомительно, что большая, замечу, редкость.

При этом я мог вволю смотреть на Ирину. Она в разговоре не участвовала, больше рассматривала панораму города, но время от времени вставляла не слишком тривиальные замечания. «Умная вдобавок, — подумал я, — а при такой красоте это перебор. А может, наоборот, как раз при такой немыслимой красоте неизбежен и интеллект. Если считать красоту знаком высшего совершенства».

Через полчаса мы уже чувствовали себя почти как старые знакомые. Они пригласили меня составить им компанию в экскурсии по городу, а затем отобедать у них на яхте.

Я заколебался, и тут Ирина вдруг спросила, что меня так гнетет? Она, мол, это чувствует, я словно время от времени отключаюсь, что-то меня очень беспокоит. Андрей тоже посерьезнел, сказал, что сразу это заметил, отчего и пригласил за свой стол, решив, что вот человеку плохо и надо помочь ему справиться с депрессией.

Неужели я так разучился владеть собой? Но ведь все наоборот, и, пусть это и стыдно, беседуя с ними, я почти не вспоминал об Алле. И впервые мелькнула мысль, что вдруг на самом деле я Аллу не люблю, что это так, привычка, а еще — затянувшаяся на годы тщеславная гордость победителя?.. И она все время это же чувствовала, отчего и вела себя так непредсказуемо…

Под влиянием неожиданного сочувствия моих новых знакомых и собственных эмоций я неожиданно и безрассудно, словно мало жизнь меня учила, взял и рассказал им, не все, конечно, а только то, что касалось похищения Аллы и связи этого с некими секретными разработками. Просто для облегчения души.

Андрей помрачнел, а Ирина поджала губы и вновь, как мне показалось, сделала неуловимый отрицательный жест.

— Интересно, — словно отвечая не мне, а своим мыслям, протянул Андрей. — И вы надеетесь достойно из вашей истории выпутаться?

— Соображаю… Есть наметки, варианты кое-какие. А вообще, конечно, кисло…

— Если б вы обрисовали все поподробнее… — с сомнением начал он, а Ирина не выдержала и сказала открытым текстом:

— Андрей, ну о чем ты? Зачем обнадеживаешь человека? Да в конце концов у нас и времени совсем нет…

На что он ответил замысловато и с усмешкой:

— Ну, не человек для субботы, а суббота для человека… Тем более что уже были прецеденты…

Лицо у нее стало не то чтобы недовольное, а скорее озабоченное. Вздохнув, она протянула руку, и Андрей тут же извлек из кармана большой и тонкий золотой портсигар с искрящейся алмазной монограммой. Ирина взяла длинную сигарету, прикурила от встроенной в портсигар зажигалки, медленно выпустила дым через тонкие ноздри.

Мне вдруг приоткрылась какая-то интересная сторона их взаимоотношений.

— Ничего, ничего, Ирок, случай-то больно интересный…

Непонятно, что он тут мог найти интересного? Не зная предыстории. Без нее все как раз в высшей степени банально.

— Я, конечно, располагаю весьма ограниченными возможностями, — сказал он, помолчав. — Но, кажется, мог бы оказаться вам полезен. Особенно если вы поделитесь со мной тем, о чем пока старательно умалчиваете… Какая, например, связь между вашей профессией, морским путешествием, похищением Аллы в чужом для вас городе и нежеланием обращаться куда следует?

Я вновь насторожился. А что, если разыгрывается просто очередной тайм? Вполне возможно вообразить, как напуганный моими словами Панин срочно изменил тактику и вместо вечерних головорезов подставил мне эту милую пару. Вопрос только в одном — как такое осуществить практически? Я ведь не обязан был приходить в этот именно ресторан и приставать со своим странным предложением познакомиться к абсолютно чужим людям. Разве что вновь обратиться к сфере сверхъестественного…

Не найдя подходящего ответа на вопросы Новикова, я ограничился признательностью за сочувствие и обещание помощи, присовокупив, что как раз сейчас мне необходимо мчаться на архиважную встречу. Но если уж они проявили ко мне искреннее участие, то я непременно дам о себе знать при любом исходе. Кроме крайнего. И если вдруг что — ловлю на слове, — попрошу посильной помощи. Постарался сказать с юмором — если возникнет необходимость уносить ноги, а иным способом это окажется невозможно.

Ирина не стала скрывать удовлетворения таким исходом, а Андрей, похоже, испытал разочарование, как болельщик, которому не дали самому сесть за игорный стол.

— Что ж, и мы, и наш «Призрак» к вашим услугам… Пару суток здесь еще побудем. Добро пожаловать.

И он показал мне в сторону Золотых ворот, где левее Голден-гейт-бриджа в миле от берега виднелся, словно вырезанный из полупрозрачного пластика, силуэт парусника. Похоже — трехмачтовая шхуна. Без бинокля и против солнца подробности не рассмотреть.

Мы стали прощаться, и я подумал, что, наверное, ошибаюсь в своих подозрениях. Мало того, что трудно представить женщину с таким лицом и такими глазами, выполняющую черновую работу у всякой сволочи, ее непроизвольные реакции показывали, насколько она не заинтересована в нашем контакте. Да и в поведении Андрея легко читается скорее благородный азарт, нежели злой расчет.

…Магазин, названный в рекламе лучшим оружейным в Калифорнии, таким и оказался. Он сочетал в себе признаки небольшого, но богатого арсенала, музея и клуба для настоящих мужчин.

В застекленных витринах красовались образцы оружия, начиная с первых «кольтов» и «винчестеров», на втором этаже клиентов ждал стилизованный под салун уютный бар, где члены Национальной стрелковой ассоциации, равно как и все желающие, могли за чашкой кофе и стаканом виски побеседовать о любимом предмете, полистать свежие каталоги и номера «Солдата удачи», а также предложить свои услуги организациям и частным лицам, нуждающимся в парнях, которые знают, что делать по любую сторону от мушки.

В секции легкого стрелкового оружия продавец, внешностью и манерами похожий на полковника морской пехоты в отставке, поприветствовал меня легким наклоном головы и осведомился, чем может быть полезен.

Я положил перед ним патрон.

— Мне нужно полсотни таких же. Это возможно?

Полковник повертел патрон в пальцах, взглянул мельком на маркировку.

— «Штейер»… Проще было бы предложить вам купить новый пистолет. А если вы любитель старины, то «маузер» или «борхарт-люгер» все равно обойдется вам дешевле.

— Я пока спросил — есть ли у вас именно это?

Он пожал плечами, подбросил патрон, как монетку, поймал и поставил передо мной на прилавок.

— Подождите… — ушел в глубь магазина, заметно приволакивая левую ногу.

Не было его довольно долго. Я вообразил, как он, бормоча проклятия, бродит между стеллажами, роется в зеленых, окованных металлом ящиках, спотыкается о лафеты безоткатных орудий и пулеметные станки. Мне даже стало неудобно, что я так обременяю своими прихотями почтенного пожилого человека.

Когда он вернулся, лицо его выражало сдержанную радость. Он положил передо мной синюю лакированную коробку.

— Прошу вас, сэр. Если фирма «Говард и Клайд» обещает, она держит слово. Не думаю, что кто-то еще смог бы вам помочь. Здесь сто штук. Этого достаточно или возьмете еще? Запасы ограничены, и новых поступлений не ожидается, как вы понимаете. Нет спроса…

— Благодарю. Пока хватит. Но теперь я всегда буду обращаться только к вам.

— Разумеется, сэр, лучше нас настоящего стрелка никто не обслужит. Вы представьте, на днях пришел человек, который заказал патроны к винтовке «бердан номер два». И что вы думаете…