Ревизор: возвращение в СССР 17 - Серж Винтеркей

дополнительная подработка. Свою ипотеку выплатить до конца, детям на ипотеку подкинуть…

Так что, не прав ты, Яков Васильевич, ты сейчас в этой стране гегемон, в любую дверь заходишь без стука. А через пятьдесят лет твоим детям и внукам даже в голову это не придёт. Они будут точно знать свое место…

Сковородка открыл дверь в подъезд передо мной, сегодня много было разного формата кульков и коробок, только что в зубах не тащил добычу. Поднялся пешком к себе на третий этаж и постучал ногой в дверь. Открыл Марат.

– О, нагрузился, – хмыкнул он. – Давай, помогу.

– Как дела? – спросил я, накладывая себе пельменей, что мне парни оставили.

– Хорошо, – ответил Мишка. – Работали сегодня в подвале вчетвером на молочном комбинате.

– А, так вам отдали отдельный объект, понятно, – задумался я. – А денег сколько пообещали?

– Нам по триста рублей с Мишей за подвал, – ответил Марат. – Я специально сегодня уточнил.

– А по времени там много работать? – продолжал интересоваться я.

– Недели за две должны разгрести, если по выходным тоже работать, – ответил он.

– Что вы там делаете?

– Старую штукатурку и плитку надо отдолбить и вынести мусор.

– Понятно. Тяжело отходит?

– Да нет! – улыбнулся Мишка. – Лопатой чуть ковырнёшь, само всё отваливается.

– Ну и то хорошо. Чем у вас Евгения занимается?

– Она всё и крушит, – хмыкнул Марат. – Один из нас мусор на носилки грузит, двое таскают. По кругу меняемся.

– Вот, девка. Терминатор! – рассмеялся я, но остальные никак не отреагировали, только с любопытством посмотрели. – А остальные чем заняты?

– Ещё цех заливают, – ответил шурин. – Ох, там жара наверху! А что за терминатор такой?

– Ну, это от английского слова экстерминейшен, уничтожение. Я имел в виду, что Женя уничтожает бетон…

– А, понятно! – улыбнулся Миша. – Кстати, про жару. К нам в подвал остывать приходят. У нас пылища, дышать нечем. А они такие: А-аа, благодать!

Про жару заговорили, вспомнил про пальмы капитана. Сходил проверил, долил воды в ведро немного. Перед отлётом в Палангу надо будет ещё долить. Так-то кусты нормально себя чувствуют для такой жары.

– Мужики, не забывайте, пожалуйста, про кактусы на окне, – вернувшись домой, попросил я. – А то мне Галия не простит. Каждый день поливайте. Такое пекло…

– А ты чего?

– Я улетаю в эту субботу, вернусь в пятницу двадцать первого переночую, и опять уеду на субботу-воскресенье.

– Фигаро здесь, Фигаро там, – прокомментировал мои планы Марат. – Куда летишь-то, к Галие?

– А куда ещё? – пожал я плечами. – Надо будет в Клайпеду её свозить к врачу.

– Хорошо, что ты с маман научил её не общаться перед отъездом. А то у неё, как раз, сейчас отпуск. Могла бы запросто туда с ней напроситься.

– Свят, свят, свят, – пошутил я, а сам подумал, что Галия может не выдержать, позвонить родителям, на мать нарваться и тогда любые варианты возможны. Надо будет с ней этот момент проговорить: всё общение через Марата, тем более, что он сейчас у нас живёт, вечером его можно застать, кроме трёх дней в неделю.

В четверг Сковородка меня возил в Шаховскую. На четвёртый день гастролей, всё в голове уже смешалось, появилось ощущение дежавю. И темы лекций начали повторяться, и у меня было ощущение, что я всё это уже видел. Ещё и беспокойство появилось, то ли из-за пожаров, которые вот-вот начнутся, то ли из-за того, что тёща в отпуске и имеет все возможности что-нибудь учудить.

– Ты как? – озабоченно посмотрел на меня Сковородка, когда мы покинули последнее предприятие в Шаховской.

– Устал, жуть! – улыбнулся я.

– Я и смотрю, усталый какой-то.

– Жарко, – ответил я и прикрыл глаза.

***

г. Москва. Кабинет первого секретаря Пролетарского райкома КПСС.

Бортко дал подчинённым день на подбор кандидатов в сыщики и собрал своих опять.

– Ну что, товарищи, чем порадуете? – оглядел он присутствующих.

– Ну, у нас есть три варианта, надо обсудить, кто из них предпочтительнее, – доложил Ригалёв.

– Ну, давай, Владимир Михайлович, обсудим, – согласился Бортко. – Тут лишь бы кого не подключишь.

– Первый кандидат мой, – начал Ригалёв, – служил в районном ОБХСС. Я с ним пересекался когда-то, ещё когда в Первомайском районе работал. Человек проверенный, мы с ним неплохо тогда работали.

– У меня кандидат поинтереснее, – усмехнулся Войнов, – мой в инспекции по личному составу служил. А там как раз наш профиль – нужно уметь компромат собирать.

– Так, хорошо. Ещё кто? – спросил Бортко.

– У меня сотрудник уголовного розыска, – поднял руку Сатчан. – Правда, проработал он недолго, был комиссован по здоровью, но связи остались.

– Молодцы, хорошие кандидаты, – задумчиво заметил Бортко. – А может, их в одну команду объединить? Они же, прямо, дополняют друг друга.

– Можно, наверное, – задумчиво ответил Войнов. – И пообещать им тысячу на всех за каждый задокументированный факт.

– И не ограничивать их строго двумя фамилиями, – добавил Сатчан. – Если что-то на кого-то из команды Захарова удастся собрать, то можно будет и поговорить с ним наедине, на испуг взять, потребовать наводки, чтобы сыскарям нашим меньше копать.

– Хорошая, кстати, мысль, – заметил Войнов. – Если сдаст своих с перепугу, то и жаловаться им не побежит, так и будет нас дальше информацией снабжать.

– Ох, какие же вы коварные, – шутя, воскликнул заметно повеселевший Бортко.

– А я бы так не рисковал, – заметил Пахомов. – Вдруг, у этих троих вопросы появятся?

– К кому? – с досадой посмотрел на него Сатчан. – К нам? Или к этим?

– А что им помешает такой же компромат на нас собрать? И тогда мы уже им платить станем совсем другие суммы за молчание.

Бортко закашлялся, подавившись воздухом от неожиданности.

– Хороший вопрос, – нервно хохотнул Ригалёв. – И что вы предлагаете, Иван Николаевич?

– Я ничего не предлагаю, – ответил тот. – Просто, высказываю опасения.

– Так. Давайте-ка, пока, без бань и без девочек, – быстро сориентировался Сатчан. – Ведём праведный образ жизни.