Неизвестный Юлиан Семенов. Умру я ненадолго... - Юлиан Семенов

Завтра я буду в Москве с утра и подъеду к тебе и дождусь твоего ответа, а сегодня постараюсь позвонить тебе с дачи, если смогу пробиться сквозь наш коммутатор.

Обнимаю тебя, ласточка, любимая моя. Будь молодцом, бычок, держись спокойно. У нас все в ажуре, Дунька сопит и делает уроки. Дуся нас хорошо кормит — словом, все идет своим диалектическим чередом.

Завтра буду у тебя. Позвони с утра ко мне. Буду ждать.

Вечно твой

До доски гробовой

Юджин Сименон.

27 марта 1967 года

Чехословакия

Татры

Каток!

Видимо, это письмо придет к тебе уже после нашего возвращения. Стучу костяшками пальцев о дерево — на всякий случай.

Только что проснулись в горах, в Н. Татрах. Поутру было солнце, вчера плутали по пустынной дороге до полуночи и сидели в кабаке с джазом до 12.45 (первый раз за все время — так Дунька со мной укладывалась в 9–9.30). Характер у нее пополам: моя открытость и твоя сибирская застенчивость. Но когда приручится к человеку — тогда колокольчиком звенит, хохочет, загадывает загадки и вообще очаровашка. А поначалу — бука замкнутая. И человечек она поразительно интересный, нежный и умный. Впечатлений у нее — мне кажется — масса. Интересно, во что это все трансформируется. Пока она выдает очень точные, порой даже не взрослые, а гетевские откровения. Видимо, тебе она выложит еще больше, помножив все на свою неуемную фантазию.

Целую тебя и Ольгу. Дай вам Бог всего.

Завтра здесь начинается Пасха. Христос Воскресе!

Твой Юлиан Семенов.

Апрель 1967 года

Чехословакия

Карловы Вары

Здравствуй Тегочкин и Ольгушка!

Сейчас Дуня, посасывая волосы и стекленея от волнения, учит английский, а я пишу тебе перед тем, как пойдем слушать цыган — если, конечно, пустят. Поелику на Пасху понаехало до черта проклятых империалистов с долларами — из-за них мы недозагорали своего в Татрах.

По ночам вижу страшные, криминалистические сны, надумал новые рассказы. Психую о «Провокации» — и в фильмовом варианте, и о пьесе, и о тех двух книгах, которые должен написать к лету, а я еще и не садился. Абы не забыть: напомни мне сказать Жене Ташкову в день приезда о досъемке Стржельчика на фоне Арденнской хроники и дать ему фразу: «Ну что, Берг? Поторопился? Или все еще можно обернуть в свою пользу?» Это очень нам надо! Очень. М.б., если мы приедем позже, ты позвонишь Ташкову — телефон в серой большой книге.

Сплю плохо, весь в Москве, в волнениях и об вас и об фильмах. Не обещай Дуньке «Гуда пешта» — вылетел бы к вам. Да и самому Будапешт надо посмотреть — на будущие романы (если таковые будут) пригодится.

Целую вас, мои золотые.

Дай вам, моим курносым, всего наилучшего. Христос Воскресе! Тут по этому поводу идет гулянка, все закрыто и по радио передают литургии.

Юлиан Семенов.

1 апреля 1967 года

Будапешт

Здравствуй, Каточек и Оленька.

Дунечка еще спит в кровати, в 8.30 нам должны принести завтрак, а я пишу вам письмецо из роскошного отеля восхитительного, поразительной красоты и сложности города — Будапешта (в дуниной транскрипции — Гудашиста). Вчера плавали с ней на пароходике по Дунаю в парк Маргит, бродили по здешнему Невскому — ул. Ракоци, обедали в восхитительном подвале — Мадьяр Пинче, словом — тьма воспоминаний, не считая братиславско-татрских, это было упоительно. Поеду обязательно в Татры писать роман — высоко в горах, никого вокруг, тишина и наедине с Богом.

Я не задаю тебе нелепых вопросов — типа: как ты, как Ольгуня, т. к. ответ ты мне дать не сможешь в письменной форме, а в устной — дождусь до 30—31-го. Хотя волнуюсь, но уже меньше, т. к. мне уже как три дня перестали показывать про вас плохие сны.

Собираюсь — если достану машину через АПН — съездить в Белград, посмотреть хотя бы одним глазом Югославию. Но это будет решаться сегодня — после разговора с апээновцами — звонил ли к ним Карл. Дуня вчера, потрясенная Будапештом, села писать письмо Марине Боровик, берет реванш, значит. Но сделала ошибку в слове Тема — написала его с маленькой буквы и решила переписать сегодня. Боюсь, что это — благие намерения. По-английски я ее натаскиваю, как могу. Она выдает много уморительнейших вещей. Часть я уже записал. Последний ее совет касался того, как мне попасть в Китай: «Шлепнись 10 раз носом об асфальт, покрась лицо в желтый цвет, замотайся в полотенце и поезжай». Или: «Папа, а Христа за дело распяли или просто так? Ага… А он при Ленине жил?» (во время органной литургии в Братиславе во время Пасхи).

Ну, несут завтрак, пора будить Дуньку. Целую тебя, Ольгушу. Привет друзьям. Целую вас обеих матрешек.

Ваш Юлиан Семенов.

18 апреля 1967 года

Северный полюс

СП-13

Радиограмма

Дорогие мои три тегочки!

Целую вас всех нежно с самого Северного полюса-13, который чертовски быстро плывет к Гренландии, чтобы там растаять. Ждем последнего рейса. Нас тут осталось семеро. Беседуем о медицине и об акклиматизации животного по кличке человек в условиях полюсов, и меряем друг другу кровяное давление. Скучаю по вас и дай вам всем Господь счастья.

Если все будет хорошо — прилечу после полета на СП-15 числа 27-го к вечеру.

Ну пока, время нет, надо идти с радиорубки в блок к начальнику.

Если «Правда» не напечатает репортажей — позвони к Бонгу Д33499 (или узнай) и устрой ему бенц — пусть напечатают, и позвони тогда Марку Михайловичу — он позвонит к редактору «Правды» Зимянину.

Целую вас.

24 февраля 1967 года

Телеграмма.

Целую с Северного полюса-15. Улетаю на материк. Юлиан Семенов.

3 мая 1967 года

Телеграмма из Гагр.

Живу в Доме творчества. Холодно. Уже скучаю без вас. Запирайте окна на ночь. Семенов.

5 мая 1967 года

Телеграмма из Гагр.

Волнуюсь молчание.

12 июня 1968 года

Е. С. Семеновой и дочерям

США

Открытка

Девоньки,

Целую вас из Голливуда. Люблю вас, раскосые мои малыши и очень — не скрою — люблю. Ну до встречи дома, родные.

Ваш Ю. Семенов.

15 июня 1968 года

США

Дорогие мои,

Не скрою — у нас в Вашингтоне уже утро, чирикают по-русски воробьи, ездят по улицам красно-сине-белые кары и, главное, идет нудный, батумский (по ощущению) дождь. Сейчас 6 утра — сколько в Москве — рассчитать не могу — пусть Дуня рассчитает. Белый плоский телевизор передает сообщения о победителях на Праймарес. Через час улетаем в Бафало — на Ниагарский водопад. О том, насколько интересно и занятно это путешествие, не пишу: это, как говорится, само собой. Уже начал о вас скучать, хотя только третий мой американский день. Целую вас, мои девоньки, дай вам Бог.

Целую вас.

Конец 1960-х

Е. С. Семеновой и дочерям

ГДР

Здорово, Каточек!

Как ты там, душенька? Замучил тебя до конца Андрон или все же смилостивился? Режиссеры все подонки — в конечном итоге. Им надо бы не мучить актеров, а заранее все приготовить, а после пулей снимать. Они, гады, несколько шаманствуют. Причем Феллини это делает по поводу себя: это пожалуйста, это гениально, а когда по поводу нас — но через папиросную бумагу в кармане — это хуже. Я сержусь.

Живу я тут хорошо, на берегу штормящего моря, ругаюсь с режиссером, пытаюсь писать вещь: насколько она получится — не знаю. Но это будет не железобетон, а новелла про любовь капитана и красивой немецкой женщины. И Романов и наш посол П. А. Абрасимов, и немецкие друзья к этой моей задумке отнеслись в высшей мере положительно.

Погода дрянь: в смысле нельзя купаться — шторм, дождик, чайки орут. А в смысле работы — хорошо. Буду я здесь, вероятно, до середины сентября. Найди возможность найти в «Правде» Юру Воронова, отошли с ним письмецо. И сама пиши мне по адресу: Варнемюнде, Штрандвег, 17, гестенхауз Штолтера, Семенову, только все наоборот: начинай с имени, потом Штолтера, 17, Варнемюнде. ГДР. Поняла, дурочка глупенькая даже совсем?

Слегка побаливает сердце, а так все ничего. В Москве сразу займись делами: позвони по тел. 2506868 тов. Никольскому в Политиздат, узнай, как книга, и позвони ко мне по этому же адресу, позвони или заедь в «Октябрь» и узнай, как с рукописью и зайди в ВУОАП. Купи 10–11 экз. «Провокации» и вышли мне одну сюда.

Нежно целуй моих девочек: Кузю и Ильича. Кузя пусть слушается, а то подарков не привезу и высеку, хотя она уже и засл. арт. респ.