Привилегия десанта - Владимир Осипенко

Я не видел ни одного смелого, кто бы Балде, сказал, что он балда. Но вместе с тем, уверен, что он знал свою кликуху. Не комплексовал, а, наоборот, посмеивался про себя. Поп тоже сказочного Балду балдой считал, ну и кто из них оказался умным? Вот то-то и оно!

Эдельвейсы

Всякой глупости своё время.

Откуда комбат взял, что эдельвейсы цветут в апреле, никто не знал. «Ленточка» мирно возвращалась из Кабула, везла продукты и почту. Дорога ещё не превратилась в пыле-цементную кашу. Дышится легко. Пока не пеклО, а только грело весеннее солнышко. Настроение шикарное.

Я на центральной заставе Рустамкалай, получил доклад о прохождении колонной одной из застав. Спокойно жду прибытия комбата, тем более что была надежда на долгожданное письмо. В установленное время очередная по пути застава Шаникала ничего не доложила. Странно. И сама «ленточка» на запросы не отвечает. Там комбат. Ему видней. Но связисту голову откушу. Потихоньку начинаю «метать икру». Сам запрашиваю заставу, докладывают: комбата не было. Ещё через некоторое время поступил доклад о плотной стрельбе со стороны гор. «Твою мать! Тревога!!!» Автомат, «лифчик»[24] и бегу на броню. Там уже сидит «крот» и разведчики. Погнали. Повезло, что за рулём сидел ефрейтор Змиевский, лучший водитель батальона. Долетаем до «ленточки». Там водилы и пара бойцов. Докладывают, что комбат с остальными пошёл в предгорье посмотреть, как цветут эдельвейсы. Отходить далеко не собирались. Связи нет, но была стрельба.

«Змей» умудрился довезти нас буквально к подножию хребта. Спрыгнули и бегом наверх. В мыслях полно всякого дерьма. До этого я в гору бегал только на тренировках. Стрельбы не слышно. Бежим по тропе в сторону перевала. Хоть и «наелись», но стараемся не останавливаться. Вдруг из-за гряды выходит комбат с бойцами. Один на горбу несёт душка, другой ТЗК,[25] третий две «итальянки».[26] У остальных два трофейных автомата. Все живы. Комбат с цветами!!!

— Геннадий Васильевич, что за херня? Где связь?

— Ладно, Васильевич, не шуми, всё в порядке.

— Откуда тогда «дровишки» и что за стрельба?

— Давай вниз, потом расскажу.

Внизу оказалось, что душок умер. Наверху был жив, а по дороге умер. Странно. Все посмотрели на таджимона.[27] Тот странно тёрся рядом с пленным.

— Я ничего… я только хотел успокоить… один раз кулаком, а чё он дёргается…

Вот же засранец! До сих пор не могу понять, за что наши таджики так люто ненавидят местных. Говорят, чем-то по вере не сошлись. Таджимону зарядили пендаля, а душка заложили камнями. Больше о нём не вспоминали, что бы не подвести бойца под статью.

Зато вспомнили, как дело было. Комбату захотелось посмотреть, как цветут эдельвейсы. Думали, только до горы и обратно. Поэтому пошли налегке и связи не взяли. Долина наша, чего бояться. Сначала на одну горку. Видят, что-то цветёт выше. Ещё поднялись. Потом ещё. С одними автоматами легко. Цветы есть, но явно не эдельвейсы. Чуть-чуть по тропке вверх и не заметили, как выскочили на перевал. Там из камней выложен окоп, внутри ТЗК на треноге. Из него все заставы, как на ладони. Даже что-то вроде журнала наблюдения!!! Две мины-«итальянки» и казан с пловом. Сунули палец — тёплый. Смотрят на ту сторону: два душка спускаются с горы, а двое других на ишаках поднимаются навстречу. Вот раздолбаи, кто же так посты меняет! Решили проучить. На полпути верхние пересели на ишаков и покатили вниз. Для двух других нарисовали картину Репина «Не ждали». Одного взяли живьём, другого, отставшего, завалили.

— А если бы они вас засекли? — спрашиваю один на один у комбата, подальше от солдатских ушей.

— Самому — хреново, как подумаю…

По понятным причинам мы про этот выход предпочли не распространяться. Хреновых «ботаников и флористов» вспоминали только в своём кругу и под хорошее настроение. А вот про то, как плотно духи ведут за нами наблюдение, не забывали никогда.

Спуск с этого перевала оседлали и каждую ночь выставляли засады. Через пару ночей разведка, возвращаясь домой после ночных бдений, в предгорье чуть в стороне от тропы надыбала ГАЗ-66. «Сухую», но полностью исправную. Хватило ума не расстрелять и не поджечь. Может, потому и не подожгли, что бак пустой? Зам потех, как только узнал, — на бэтэр и туда. Заправил, ОТОшные[28] спецы завели и своим ходом пригнали на заставу. Большая умница, зам по вооружению батальона майор Лазаренко Виктор Павлович ходил и светился от счастья. Не каждый день из засады ему подарки достаются. А тут такой, да не один. В кузове бензоагрегат четырёх килловатник, правда, какой-то собакой расстрелянный. Из «шишиги»[29] мухой сделали клон нашей заставной «хозяйки». Подкрасили, номера сварганили, на дверцы — эмблему. Короче, на следующий день не угадать, где штатный автомобиль, где трофей. Одну в ленточку, а другая вокруг заставы по внутри батальонным делам вертится. Хорошо! За машину Палыч чин-чином проставился разведчику «кишмишовкой», а когда и сам хлебнул этого зелья, похвалился, что может и агрегат восстановить.

— Только, — говорит, — эпоксидки нет, — а сам на комбата косится.

Полез Геннадий Васильевич в свой заветный ящик с инструментом и отдал эпоксидную смолу.

— Бери, на доброе дело не жалко.

На следующий день каждый офицер и прапорщик заставы считал своим долгом заглянуть в каптёрку технарей и хотя бы советом поучаствовать в таинстве восстановления бензоагрегата. И не только потому, что мечтали о лампочке Ильича, достали всех тусклые лампочки от связистов и свечки. На самом деле, просто хотелось примазаться к чужой славе. Палыч на наших глазах творил ГОЭЛРО заставного масштаба. И было с кем. Он подобрал, а потом так выдрессировал своё отделение технического обслуживания, что они с помощью пары брёвен за ночь вынимали, перебирали и ставили на место двигатель в БТР-70 прямо в окопе. Делали то, на что танкоремонтному заводу требуется месяц! Агрегат для них был семечки, пусть даже с пятью дырами от автомата. Нескладные, какие-то зачуханные, вечно перемазанные маслом и копотью эти бойцы пользовались немалым авторитетом не только в батальоне. То, что начальники застав, как милость божью постоянно просили прислать к ним ОТО и зама по вооружению — было понятно. А вот, что полковые начальники АТ-БТ,[30] иногда обращались за их помощью — это показатель класса.

Приехал однажды Палыч в полк, заходит в парк. Рядом с КТП собралась вся техническая элита полка во главе с замом по вооружению. Стоит перед ними полу разобранная коробка передач, рядом валяются две сломанные кувалды и погнутый лом. Все зло курят, сопят и косятся на эту «проклятую железяку». У двух бойцов и у командира ремроты руки разбиты в кровь.