Похороны империи - Чингиз Абдуллаев

В отсутствие Украины все остальные республики начали выдвигать собственные, все более и более непомерные требования полного суверенитета, при котором глава Союза выполнял бы декоративную роль общего представителя. Российское руководство объявило, что закрывает счета всех союзных министерств, которые не нужны в сложившихся условиях.

К этому времени все уже понимали, что министр иностранных дел Панкин, окончательно проваливший всю работу, должен быть срочно заменен. Горбачев лихорадочно искал ему замену. Шахназаров однажды полушутя заметил, что Громыко провел в этом здании слишком много лет и словно проклял его. После ушедшего в добровольную отставку Шеварднадзе и снятого с работы Бессмертных Панкин оказался самой неудачной кандидатурой. Это понимали все, включая самого Панкина.

Именно с подачи Шахназарова Горбачев решил неожиданно предложить Шеварднадзе вернуться в свой кабинет. На этот раз его организация называлась Министерством внешнеэкономических отношений. Шеварднадзе мог со своим авторитетом демократа не только поднять престиж нового министерства, но и попытаться сохранить общий союз. Он довольно долго уговаривал Эдуарда согласиться на второе возвращение. Шеварднадзе явно соскучился, сидя без работы. К тому же его не пускали в Грузию, куда при Гамсахурдиа путь ему был заказан. Поэтому, подумав около двух недель, он в результате согласился. Позже он скажет, что это была самая большая ошибка в его жизни. Он вернулся в свой кабинет, когда все уже развалилось до основания и спасти страну нельзя было ни при каких обстоятельствах.

Он еще успеет встретиться с некоторыми руководителями республик, попытается начать реорганизацию нового министерства. Но нельзя дважды входить в одну и ту же реку. Второе пришествие Шеварднадзе будет напоминать трагифарс, который достаточно быстро завершится. Если в первом случае итогами его пятилетнего правления стала трагедия страны, интересы которой он так непрофессионально и непродуманно защищал, то во втором случае, когда уже не будет прежней страны, прежней партии, прежней власти и прежнего Горбачева, усилия Шеварднадзе будут вызывать только легкую досаду и презрение к человеку, не сумевшему отказаться от власти даже при таких невероятных обстоятельствах. Вскоре это поймет и сам Эдуард Амвросиевич, который улетит в Тбилиси, где начнется настоящая гражданская война, которая закончится свержением Гамсахурдиа и вторичным воцарением Шеварднадзе. Но и в этом случае второе пришествие будет неудачным. Правда, оно растянется на много лет, после которых его ученики и соратники восстанут против его правления, отправив «серебряного лиса» на пенсию. Но это произойдет через много лет.

В Ново-Огареве продолжались обсуждения нового Договора. Все уже знали, что прежнее название должно исчезнуть из политического лексикона, не будет ни Советского, ни Социалистического Союза. Теперь вместо слова СССР предлагалось словосочетание ССГ – Союз суверенных государств. Разумеется, многим подобная аббревиатура казалась неприятной, режущей слух и оскорбительной, так как президенты требовали полной ликвидации всех союзных органов и передачи им их функций. Одно из последних заседаний началось двадцать пятого ноября. Муталибов опять не приехал, Кравчук готовился к выборам. Остальные девять руководителей присутствовали за столом переговоров – Россия, Белоруссия, Армения, Молдавия и пять среднеазиатских республик. И снова все возражали Президенту СССР, прекрасно понимая, что он ничего не решает и ничего не может сделать. В какой-то момент Горбачев просто не выдержал. Сказывалась нервная обстановка последних месяцев, когда он изо всех сил пытался сдержать наступающий развал. Он вскочил со своего места и быстрым шагом, почти бегом, выбежал из комнаты. Наступило неловкое молчание. Все оставшиеся президенты смотрели друг на друга, не зная, как им быть.

– Нужно его вернуть, – предложил Назарбаев, – так неправильно. Мы все пытаемся решить наши вопросы за его счет.

– Давайте позовем его обратно, – согласился Акаев, – иначе вообще непонятно, о чем мы договариваемся.

– Он может не вернуться, – предостерег Тер-Петросян, – вы же видели, в каком состоянии он вышел.

– Вернется, – сказал Назарбаев, – пусть Борис Николаевич сам сходит за ним.

– Я один не пойду, – обиделся Ельцин.

– Идите вместе со Станиславом Станиславовичем, – предложил Акаев, – и давайте наконец более четко сформулируем наши требования.

Ельцин и Шушкевич, поднявшись, вышли из комнаты и направились в кабинет Горбачева. Он устало сидел на стуле, закрыв глаза. Рядом беспрерывно звонил телефон, но он его словно не слышал.

– Михаил Сергеевич, – позвал его Ельцин, – вам нужно вернуться.

– Что? – очнулся от своих невеселых мыслей Горбачев.

– Вам нужно вернуться, – настойчиво повторил Ельцин.

Горбачев отрешенно взглянул на него, потом на Шушкевича.

– Давайте вернемся, – поддержал российского президента Шушкевич, – нас там все ждут. Неудобно получается.

Горбачев согласно кивнул, быстро поднялся и первым пошел по коридору обратно.

В этот день они работали почти до полуночи, но согласованного решения так и не приняли. На следующий день Горбачев, выступая на пресс-конфренции, заявил, что сами договоры готовы, но требуют обсуждения и ратификации республиканских парламентов. Это была попытка «хорошей мины при плохой игре», ведь все понимали, если под документами нет подписей президентов республики, парламенты тем более не захотят их одобрять.

У Михаила Сергеевич было более чем скверное настроение. Газеты всего мира сообщили, что один из руководителей прокуратуры возбудил уголовное дело по обвинению Президента СССР в измене Родине. Горбачев чувствовал невероятную усталость. В разных концах страны продолжались кровавые стычки, которые уже никто не мог, да и не хотел останавливать. Отсутствие украинской стороны в процессе переговоров грозило сорвать любые возможные договоренности, ведь без соседней Украины будет сложно решить вопрос о создании прежнего Союза или обновленной конфедерации. О самой федерации уже даже не мечтали.

На следующий день Ельцин вышел на работу в отвратительном состоянии. В конце концов, Горбачев не девица, чтобы его уговаривать принимать участие в работе президентов. Если он не может договариваться, то это его личные проблемы. Он не хотел признаваться даже самому себе, что сделал все для того, чтобы авторитет Президента СССР был катастрофически низким.

Ему позвонил Бурбулис и долго и нудно пытался объяснить, насколько сложно действовать команде Гайдара, если одновременно не будут приняты программы схожих действий хотя бы в соседних республиках – Украине, Белоруссии, Казахстане. Ельцин слушал достаточно внимательно, но наконец, не выдержав, взорвался:

– Пусть Егор Тимурович занимается этими проблемами для России, а с другими республиками должен договариваться Михаил Сергеевич. Мы не обязаны делать его работу.

Пораженный таким неожиданным взрывом, Бурбулис быстро попрощался. Ельцин бросил свою трубку, но, немного успокоившись, решил позвонить Шушкевичу.

– Станислав Станиславович, – начал он, – нам нужно что-то делать. Мы не обязаны бегать за Горбачевым или мирить его с другими президентами.

– Я тоже об этом думал, – согласился Шушкевич. – Может, будет правильно, если мы соберемся сразу после выборов на Украине где-нибудь в другом месте, чтобы спокойно все обсудить. Например, у нас в Беловежской пуще. Пригласим Леонида Макаровича и Нурсултана Абишевича. И вчетвером спокойно обсудим все наши проблемы. А уже потом вынесем их на большой совет в Ново-Огареве. Думаю, так будет правильно.

– Тогда подождем выборов и сразу соберемся, – решил Ельцин. – По-моему, Леонид Макарович согласится на встречу в таком формате. Хочу вам сказать, что мы приняли важное решение. Если Украина не будет участвовать в создании ССГ, не подпишет все документы, по которым мы договорились, то и Россия не будет принимать в этом никакого участия. Мы поставим подпись только после украинской стороны. Вот так, я думаю, будет правильно.

Шушкевич молчал. Он понимал, что его собеседник прав. Без Украины любой союз был бы неполным и ущербным, даже с учетом необъятных просторов России и Казахстана. Они попрощались, и Ельцин положил трубку.

Первого декабря состоялись выборы одновременно в Казахстане и на Украине. Пришли сообщения о том, что оба лидера выбраны президентами своих республик. При этом Назарбаев получил почти девяносто девять процентов голосов. А на Украине проводившийся одновременно с выборами президента референдум о независимости принес убедительную победу сторонникам независимости Украины. Более девяноста процентов от принявших участие в референдуме высказались за независимость Украины. Это был настоящий политический взрыв.