Тафгай. Том 9 (СИ) - Порошин Влад

— Эй, кто здесь? — спросил я уверенным, но негромким голосом. — Предупреждаю, денег у меня нет, а острый топор есть.

В подтверждении я показал крюк клюшки, который издалека мог вполне сойти за лезвие топора. «Померещилось», — решил я и продолжил путь. «А вдруг не померещилось? — тут же пришла вторая мысль. — Вдруг кто-то крадётся. И если он крадётся, то наверняка это не друг, а враг». Поэтому я намеренно ускорил шаги, досчитал про себя до десяти и резко замер на месте. И до моего слуха опять долетели чьи-то торопливые поскрипывания по снегу.

— Долго будем играть в прятки? — рыкнул я, развернувшись и положив баул с формой на утрамбованную корку снега. — Выходи, я тебя нашёл.

Я сделал один осторожный шаг навстречу странному незнакомцу, затем ещё один. Посветил фонариком вдоль тропы, в этом месте она хоть и петляла, но изгибы были незначительны. И тут из-за дерева в метрах десяти показалось перепуганное лицо Ярика, звукорежиссёра из агитбригады «Фреза».

— Ты нормальный? — проворчал я. — Ты же меня чуть до инфаркта не довёл.

— Хотел поговорить, — тяжело вздохнул паренёк. — Я думал, что вы меня обязательно сдадите в милицию. Собрал вещи, сижу, жду. Почти весь день прошёл, и никого нет. Вот я и решил с вами без свидетелей встретиться.

«То-то ты вчера с сабантуя свалил быстрее всех», — усмехнулся я про себя и произнёс:

— Я же дал слово, что никому не скажу, где прячется радиохулиган по кличке Пентагон. Неужели я похож на человека, который не отвечает за свои слова?

— Не знаю, — пожал плечами Ярик. — О вас говорят, что вы обокрали нашу хоккейную команду.

— Это официальная версия, — поморщился я и, развернувшись, пошагал по тропе домой.

Однако паренёк припустил следом и через несколько секунд поравнялся со мной. Чувствовалось, что ему не терпелось сказать мне что-то важное. А где ещё рассуждать о вечных темах, как не здесь? Вокруг полный тайн пустынный лес, над головой сквозь кроны деревьев тонкой полоской просвечивает гигантское звездное небо, и в довершении тишина буквально давит на уши своей безразличной пустотой.

— В эфир месяц не выходи, — буркнул я. — Кличку свою антисоветскую поменяй на… на… на Ёжика в тумане. Кстати, классный никнейм. И мультика пока такого не сняли.

— Что такое никнейм?

— По-английски это значит «дополнительное имя», — кивнул я, не сбавляя шага. — Анекдоты антисоветские в эфире не рассказывай. Лучше всего говорить о том, что свербит твою душу и сердце. Тогда появится смысл, чтобы рисковать хулиганским радиоэфиром.

— Без анекдотов не интересно, — протянул Ярик.

И в этот момент я резко остановился, чтобы посмотреть на этого непутёвого и бестолкового недотёпу.

— Запомни, Ёжик в тумане, все антисоветские анекдоты придумываются в кабинетах КГБ. А потом они же их распространяют через своих агентов в народ, чтобы, таких как ты чудиков пачками вылавливать.

— А зачем? — почесал свой большой лоб этот великовозрастный идиотик.

— В этом заключается суть плановой экономики, — хохотнул я. — В КГБ тоже же есть свой план по посадкам. Кого-то серьёзного взять ­- это дело не одного года, тут нужен ум и смекалка. А на вас лохов ушастых никакого ума выдающегося не надо.

— Это же подло? — промямлил Ярик.

— В жизни вообще много подлости, привыкай, — тяжело вздохнул я. — Ну, всё, вон моя деревня, — махнул я рукой на частные домики, которые уже тусклыми огоньками просвечивали через голые ветки деревьев. — Мне вперёд, тебе налево.

— Пожди, Иван, — окликнул меня паренёк, когда я отошёл на несколько метров. — Если вам на хоккей нужна музыка? Я могу организовать.

— Замётано, — улыбнулся я. — Отдыхай пока, Ёжик в тумане, на нары всегда успеется.

Глава 13

В субботу 21-го декабря за четыре часа до первого календарного матча чемпионата области я бегал по стадиону как заведённый. Падал легкий снежок, из динамиков звучала знакомая с детства песня «Трус не играет в хоккей», а товарищи плотники всё ещё настилали доски на козырёк боковой трибуны. Два дня назад Толь Толич с этой бригадой из-за презренных денег так сильно поругался, что теперь все вопросы пришлось решать мне. Я же постоянно возникающие разногласия разруливал по-простому, делайте свою работу по-человечески, заплатим ещё.

В результате у нас получилась большая, добротная на семь рядов центральная трибуна, и две подобной конструкции боковые трибунки. Кроме того были сооружены два тёплых бокса для хоккеистов сидящих на скамейке запасных, и один маленький тёплый бокс для судей и штрафников. За эти самые боксы, а так же за разбор первых двух зрительских рядов, с которых ничего не было видно, я выложил ещё двести рублей. И эти деньги были последними, которые я имел в своём распоряжении после года проведённого на лесоповале.

— Как успехи? — крикнул я бригадиру плотников-вымогателей.

— Через два часа забьём последний гвоздь, — захохотал он. — А тебе, Иван, баня случаем не нужна? А то мы с мужиками быстро сварганим и дорого не возьмём.

— Я тут с вами и без бани весь в мыле, — проворчал я и побежал в тёплый вагончик, где у нас по плану должна была разместиться точка общепита типа рюмочная-закусочная-кафе.

Кстати, с теплым вагончиком, в котором имелась печка буржуйка, помог директор завода товарищ Рогут. И вагончик этот поставили сразу после входа на стадион. Идея заключалась в следующем, по моему разумению каждый человек, купив билет на хоккей, по дороге должен был заглянуть сюда, чтобы дополнительно потратиться на пирожок, чай или горячий глинтвейн. Либо, ознакомившись с ассортиментом, люди должны были посетить этот уютный уголок во время хоккейного перерыва. Ведь на морозе почти у каждого нормального человека просыпается просто зверский аппетит.

— Здравствуйте товарищи, — поздоровался я с двумя дородными и румяными барышнями примерно 30-и лет. — Готовы к перевыполнению месячного плана по продаже пирожков и чая на 300 процентов?

— А вы, гражданин, кто такой будете? — строго спросила меня одна из женщин, окинув презрительным взглядом мою видавшую виды телогрейку и штопаные валенки.

Честно говоря, этот вид бича, то есть вид бывшего интеллигентного человека, бесил и меня самого. Но приодеться я не мог по двум причинам: во-первых, в местном магазине ничего приличного не было, а во-вторых, у меня просто-напросто закончились деньги. В отличие от меня строгая женщина была одета в очень неплохой импортный джемпер. Из чего следовало, что передо мной заведующая столовой №5, с которой мы вчера основные вопросы решили по телефону.

— Я тут отвечаю за всё, — смущенно буркнул я и, показав корочки начальника экспериментального литейного цеха, добавил, — можно сказать, начальник всего. Где ценники на сегодняшний ассортимент товара?

— Так это вы из Америки приехали? — улыбнулась заведующая, мгновенно переменившись в лице и поправив игривую чёлку на широком лбу. — А я вас представляла несколько иначе.

— Несколько иначе я выглядел в Нью-Йорке на 8-ой авеню, — крякнул я. — Сейчас мой деловой костюм состоит из телогрейки и ватных штанов. Именно в таком облачении я сначала поднимал советскую лесную промышленность, а теперь тащу из болота ваш Машиностроительный завод. Где ценники?

— Люба, дай журнал, — всё так же улыбаясь и откровенно рассматривая меня в упор, произнесла заведующая столовой.

«Флиртует, едрён батон, — подумал я, пока её подчинённая из-под прилавка вынимала толстую тетрадь. — Удивились, значит, моему костюму работяги? Сейчас я вас барышня ещё не так удивлю».

— Посмотрим-посмотрим, — пробурчал я, заглянув тетрадь, где значилось лишь пять наименований: чай — 5 коп.; пирог с капустой — 15 коп.; пирог с картошкой — 15 коп.; пирог с мясом — 30 коп. и гледвейн 100 гр. — 40 коп.

— Не гледвейн, а глинтвейн, — усмехнулся я.

— Исправим, — хохотнула заведующая, — мы — девушки смышлёные, ха-ха. Правда, Люба? Кстати меня — Галя зовут.

— Хорошее имя, и что характерно — редкое, — улыбнулся я. — Я вас по вчерашнему разговору запомнил, Галина Игоревна. Значится так, на первый матч хоккейного сезона сюда пожалует предположительно полторы тысячи человек. Поэтому только на одном глинтвейне вы заработаете минимум 450 рублей. Посему следует, что аренда этого «теремка» на колёсах вам обойдётся в 250 целковых за один сегодняшний день.