Путь к звёздам - Олег Верещагин

   - Франтишек, - тихо сказал я. - Когда мы выздоровеем и кончится война... поехали ко мне? Жить. Ты, я и Мари. Я вечером тёте Тане визитировал, она обрадовалась, говорит, что по мне очень скучает... и тебе будет рада. Очень-очень.

   И тут Франтик... заплакал. Тихо, радостно. Тёрся носом о моё плечо, чтобы стереть слёзы, хлюпал и даже тихонько подвывал. Я обмер. А он, кажется, ничего и не замечал, только ревел и шептал:

   - Спасибо, ты знаешь, такое спасибо... я бы обязательно... я бы с тобой... только меня тётя Ирма зовёт, из столовой которая - у неё никого не осталось, и она чешка, говорит, мы в наши места полетим, она хочет с Земли улететь... Она уже и согласие написала и передала... и я подписал... Ты знаешь, на свете столько-столько хороших людей... и ты к нам прилетай, ты обязательно к нам... ой! Ты обиделся?! - он пружинкой распрямился над моим плечом, в голосе был ужас. - Ты чего... молчишь?!

   - Франтик... - с трудом сказал я. - Фратик, ты плачешь. У тебя слёзы текут.

   Он замер. Тихо сказал "ой" и взялся за лицо. Я рыкнул на него, но он не убирал рук и снова плакал, только на секунду и унялся...

   Почти тут же, как по волшебству, появился Науманн и увёл ревущего Франтика с собой. Я ждал-ждал их обратно - но так и не дождался. Уснул. А когда проснулся - было утро, и Франтик сидел на своей постели, скрестив ноги - и рассматривал, держа на коленях, небольшую, но красивую шахматную коробку. Рядом валялись небрежно и поспешно разбросанные клочки упаковки.

   Он сразу почувствовал, что я уже не сплю - и быстро вскинул голову. Весело улыбнулся и нерешительно сказал:

   - Доброе утро.

   У него были зеленовато-серые глаза. Удивлённые, словно Франтик никак не мог перестать поражаться тому, что вокруг. И осторожные немножко - он ведь никогда раньше не видел ни меня, ни вообще кого-то из нас.

   - Доброе, - искренне согласился я.

   Науманн сказал правду.

   Биопротезы не руки, конечно. Во-первых, ты всегда помнишь, что они - не руки. Во-вторых, есть ощущение... ну, как бы... что руки эти-не руки немного затекли. Чуть-чуть. И в третьих - если рукой ты просто что-то берёшь и всё, даже без мыслей - то с протезом надо подумать, что хочешь делать. И тогда рука это делает.

   Но, понимаете ли, если ты несколько месяцев жил без рук вообще - тут уж не до привередства, подумал я, рассеянно крутя в пальцах только что "взятого" у Франтика чёрного конька. Победить мне, впрочем, всё равно не светило - Франтик, оказывается, играл, как взрослый мастер. Я не знаю, откуда Мишка про это узнал и где добыл старинный набор, в котором фигурки были сделаны в виде древних воинов. Но вот узнал. И Франтик теперь буквально замучил всех, кого мог, таскаясь со своей доской по госпиталю. По-моему, у него никто так и не выиграл ни разу.

   Тодди, полусидя на своей кровати, сопел - делал гимнастику для ног. Ноги у него ни черта ещё не двигались, но пальцы начали шевелиться. Шахматами он не интересовался в принципе - я подозреваю, что этот принцип на него нашёл после первой игры, когда Франтик поставил ему трёхходовой мат... А Хевирта в очередной раз уволокли на процедуры. У него дела тоже шли на лад - освободили руки, и он уже разлил по постели и полу два стакана, пытаясь начать пить самостоятельно. Но стаканы для него были пока что явно тяжелы. А вот фигурки в шахматах он переставлял сам. Игра ему очень понравилась - я так понял, что на Сторкаде есть какая-то похожая. Название - "Высокий замок" - мы поняли, а вот объяснить правила Хевирт так и не смог - не хватало слов пока. Хотя вообще мы разговаривали часто. Только не про войну... Потому что на войне мы были враги, а я например от этого устал. Лучше слушать, как Хевирт рассказывает про своего накьятт по кличке - нет, по имени, на "кличку" Хевирт обижался - Белое Крыло и про то, как однажды сбросил большой пакет с мусором во двор вредному учителю истории. Ну, или вспоминать, как недавно я опробовал на Мари свои новые руки. Она была совершенно не против, только потом сказал: мол, это был чисто научный эксперимент и она пострадала ради знания. Я спросил, так ли уж сильно она пострадала, Мари подумала и сообщила, что не очень и, пожалуй, вынесет ещё несколько испытаний...

   ...Только теперь я понял, что Франтик уже какое-то время пытается от нас с Тодди добиться ответа на очень важный вопрос: что будет с Хевиртом, когда он выздоровеет. Я тряхнул головой и поставил конька на постель.

   - Его ведь в лагерь отправят? - Франтик посмотрел на нас с испугом и округлил глаза и рот. Мы промолчали. Что мы сказать-то могли? Тодди только буркнул, не прекращая упражнений - наоборот, словно бы сильней на них сосредотачиваясь:

   - Плохо там, в лагере...

   - Да ладно, - возразил я - больше чтобы успокоить Франтика. - Ну посидит... там же не старинная тюрьма, и там такие же, как он... Скоро закончится война, вернут его домой.

   - Ага, посидит, - Франтик шмыгнул носом. - Ага, не тюрьма... А если попадётся кто, у кого сторки... - он покосился на Тодди. Тот хмуро промолчал. А я подумал, что всякое бывает. И если Пятый форт[7] ещё можно как-то понять - недаром даже судить никого не стали! - то ведь есть ещё, например, Рокфилд[8]...

   - Ходи наконец, - сердито сказал я Франтику.

   Хевирт не попал в лагерь.

   Это случилось через два дня после того нашего разговора, утром, рано. Нас разбудил какой-то жуткий рёв, и, пока мы соображали, что к чему, в двери всунулся какой-то парень, посмотрел совершенно ненормальными, пьяными какими-то глазами, проорал: "Чужие капитулировали!" - и исчез...

   ...Я тот день почти не помню, хоть убейте. Я понимаю, что это глупо звучит, но - не помню почти ничего. Только почему-то заполошно и нестрашно мечущиеся в вечернем звёздном небе мощные разноцветные лучи прожекторов с военной базы неподалёку. А нет - ещё то, что я тоже был как будто пьяный. (А может - и не как будто, из посёлка в горах приехала здоровенная цистерна с молодым вином, и его разливали во дворе корпуса из шланга - под общие шум и хохот; я не помню, пил я или нет, честное слово) И ещё удивление. Я столько думал про победу и про мир, а теперь, когда мы победили и был мир, я не знал, что и как будет дальше. Ведь когда я родился - война шла уже почти десять лет. Я рос, а она шла. Шла, шла... и вдруг кончилась? А как же?!.

   Наверное, где-то в душе я был уверен, что война будет всегда...

   ...Только к вечеру мы вспомнили, что Хевирт весь день молчал. И до нас какими-то тупыми рывками подоходило, что это мы победили. Мы. А он - проиграл.

   И почему-то стало - вы не поверите - неудобно. Мы молча собрались ближе к их с Тодди по-прежнему сдвинутым постелям. Хевирт смотрел на нас - злым, неприязненным взглядом. Мы - молчали, но потом Франтик растерянно начал:

   - Ну чего... - и замолчал. Зато сторка прорвало!

   - Я не верю, - рубил он слова. - Мы не могли. Это враньё.

   - Да как же враньё, - возразил Франтик. - И вообще что ты - ты же домой теперь...

   - Мы не могли проиграть! - вскрикнул Хевирт. И слабо стукнул по одеялу кулаками. Смешно так стукнул, только нам было не смешно. У него блестели глаза. - Не могли капитулировать! Сторки не капитулируют! Нас предали! Я знаю! - глаза его загорелись, и это был страшноватый огонёк. - Союзники... рабы... нас предали! Предали! Трусы! - теперь он выплёвывал русские слова, как пули. - Будь прокляты! - и сорвался на свой язык, но было ясно - это тоже ругань, проклятья.

   Мы не знали, что сказать. Только Франтик вдруг зло, непохоже на себя, выпалил:

   - Вы начали эту войну! Вы...

   Он тут же осекся, лицо стало жалобным. А Хевирт... замолчал. Закрыл глаза - веки у него дрожали - и замолчал. И мы с Франтиком ещё постояли, а потом тихонько пошли к своим постелям. И тогда Хевирт громко, тоскливо сказал:

   - Я хочу домой!

   А Тодди наклонился к нему и ответил:

   - Скоро поедешь.

   Они приехали в тот самый день, когда выписывали Франтика. Тот с самого утра носился, как заводной, бегал к своей тёте Ирме, летал по палатам и вообще вёл себя, как дурак. Мари сидела у меня и подначивала Тодди, который потихоньку учился ходить. Хевирт сердито наблюдал за ним - у него ноги ещё только-только начали шевелиться.

   И тут в палату влетел Франтик. С удивлёнными, перепуганными и восторженными глазами. Уже в новенькой пионерской форме, поверх которой был наброшен халат - развевавшийся, как плащ. Он чуть не кувыркнулся через мои ноги - я успел его подхватить, но зато ничего не успел сказать, потому что Франтик сам завопил:

   - За тобой приехали!

   Мы не сразу поняли, что он это кричит Хевирту. Тот и сам не сообразил, мельком посмотрел на Франтика, на вход, потом снова уставился на Тодди... и окаменел. Тяжело, словно на несмазанном шарнире, повернул голову - опять к дверям.

   А в них как раз вошёл Науманн. Чуть посторонился, указал рукой, сухо, коротко сказал: